Мистический капкан на Коша Мару

– И что же? – Клим повернул ключ зажигания, и минивэн мелко задрожал, урча, как потревоженное животное.

– Битва титанов, вот что, – торжественно произнесла Эрика.

– У тебя вся жизнь – одна сплошная битва, – проворчал Клим.

Но Эрика не услышала, она уже звонила агенту.

***

Это было и в самом деле настоящее сокровище. Двухэтажный барак наособицу от привычных девятиэтажек. Деревянный. Северная сторона потемнела от времени, по стенам с самого низа до небольшого балкончика с переломанными от ветхости перилами полз то ли какой-то лишайник, то ли самый настоящий мох. С южной же стороны барак напоминал о давнем пожаре. Пострадавшие невесть когда стены всё ещё хранили следы копоти.

Клим втянул носом воздух, ему показалось, что тут до сих пор ещё пахнет горелым. Хотя, конечно, ничего подобного не было. Пахло разогретой на солнце травой, густые заросли которой заполонили весь двор, вплоть до хозяйственных ветхих сараюшек.

Этот дом и в самом деле был тем, что так жаждала душа Клима. Ощущение разрухи, тлена и даже какого-то мистического ужаса навевал он.

– Кажется, тут давным-давно не ступала нога человека, – замирая от восхищения, произнёс Клим.

Косоглазая Мария быстро и как-то испуганно кивнула. Кажется, ей не терпелось оставить клиентов наедине с этим «объектом», а самой как можно скорее слинять отсюда.

– Удивительно, но даже бомжи не решаются тут расположиться, – сказала Мария, оглядываясь. – За всё время моей работы в «Чёрной луне» я ни разу не обнаруживала присутствие человека в этом бараке. А тут…

Она немного приободрилась, вспомнив, что ей нужно сдать это здание в аренду.

– Вода качается насосом из колонки,правда, только холодная, и туалет – на улице.

– И электричества нет, – сурово напомнила Эрика.

– Так вам зачем? – искренне удивилась Мария, глядя куда-то мимо неё. – Вы же пару дней снимать тут будете, а не жить собираетесь. Или желаете…

– Нам придётся автономное питание для осветительных приборов…

– Месяц! – торжественно объявил Клим, перебивая все разумные доводы Эрики.

В голове у него крутились кадры. И в том углу, и у сарая в высокой траве, и на фоне обугленной стены. Это же… Это же… Вдохновение томило голову, разгоняя фантазию до немыслимых оборотов. А ведь он ещё даже не зашёл в дом.

В предвкушении настоящей работы у Клима нервно и страстно затрепетали крылья носа.

– Клим? – Эрика выразительно посмотрела на него.

– Найди деньги, – бросил он, ничего не желая больше слышать. – А если… То и на следующий тоже.

Глаза Марии от удовольствия разъехались в разные стороны ещё сильнее. Она уже не казалась столь потерянной и испуганной.

– На следующий – ещё не факт, – прервала полёт её калькулятора Эрика.

Эти две деловые кобры стоили друг друга.

– Мы самое главное не посмотрели. Что внутри.

Мария обратила разъезжающийся взгляд на девятиэтажки, которые высились за спиной Клима. Она, кажется, поняла, на кого нужно давить.

– О, если вам понравился внешний вид, то внутри вообще… Самый настоящий ужас.

Она прицокнула языком.

– Клим? – Эрика посмотрела на него красноречиво-пристальным взглядом.

И тон её голоса сузился до почти ультразвука. Тонкий и острый луч: это вот «кли-и-им?» с вопросом в конце. Когда Эрика говорила так, ничего хорошего это не предвещало.

– Ладно, – нехотя сдал позиции Клим. – Пока на … три недели.

– Кли-и-м?

– На две, – сквозь зубы выцедил он.

И сделал кирпичное лицо, давая понять, что дальше торг не уместен.

– За продление аренды, какая возможна скидка? – Эрика повернулась к Марии.

И они принялись обсуждать детали, которые уже не очень волновали Клима. Дрожа от предвкушения, он покинул торгующихся девушек, нетерпеливо зашагал к единственному подъезду, заваленному обломками деревяшек и ещё какой-то трухой.

Климу нравились пустые дома. В них таилась особенная, наполненная значением тишина. Он понимал её, как собака чует неслышные для человека запахи. Слушать пустоту – это то, что Клим и в самом деле любил.

Внутри было промозгло и душно одновременно. Парило странно, прогревшееся дерево не может дышать такой влагой. Клим задержался на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте. Свет слабо и мутно еле сочился из единственного окна под самым потолком уходящей на второй этаж лестницы.

А когда зрение перестроилось, он чуть не вскрикнул от упавшей на него атмосферы. В этом доме царила своя, ни на что другое не похожая Вселенная. Иной мир расцветал на стенах дома, раскрывался суматошным мельканием образов. Сюжеты и портреты так плотно заполняли абсолютно все вертикальные плоскости, что невозможно было сразу выхватить и понять хотя бы один из них. Здесь жили, наверное, не совсем нормальные люди. И они разрисовали свой дом. Так, как бы сделал это Клим, будь у него такая возможность.

Сразу на выходе слева он увидел изображение явно дьявольской сущности: полуосыпавшееся, нарисованное прямо на серой от времени и пыли штукатурке. За пронзающими глазами божества, поддерживающего нимб рогами, скрывалась кухня со множеством телевизоров. Кто бы смотрел их в доме без электричества? Они явно составляли элементы декора: мёртвые экраны кто-то разрисовал портретами. Наверное, знаменитых когда-то давно певцов и актёров. Клим не знал этих людей, но чувствовал силу успеха, исходящую от красивых внутренним светом лиц.

Много предметов, которые должны быть в каждых нормальных домах: люстры, электроплита, холодильник. Только тут они казались совершенно инородными, ненужными, странно выглядящими на фоне закопчённой печки в доме без электричества. Ни одной проводки и розетки Клим не увидел.

Он шагнул, и ступени тут же заскрипели под кроссовками. Кого-то этот скрип мог раздражать, но Клим с удовольствием слышал в нём своеобразную музыку, целую симфонию опустевшего дома, пока поднимался наверх. Две входные двери на первом этаже и одна – на втором.

Лестницу между ними тоже изрисовали. По мере того, как Клим поднимался наверх, от рисунков веяло всё большей агрессией. Израненные животные, истекающие кровью. Дети на рогах оскалившихся оленей с безумными взорами.

Глаза привыкли к пыльным сумеркам, и Клим смог разглядеть, что здесь тоже когда-то были две отдельные квартиры, но один проём оказался закрыт кирпичами и сейчас едва выделялся на фоне потрескавшейся штукатурки. Над головой из рассеянного серебристого света выступил люк, очевидно, ведущий то ли на крышу, то ли на чердак. В таких домах обязательно должна быть мансарда.

Клим представил, как во время ненастья ветер гуляет по чердаку, трогая старые, сваленные небрежно вещи – словно незнакомец ходит над головой, роясь в груде тряпья. А ещё там непременно должна быть какая-нибудь мебель странной формы, накрытая чехлом от пыли.

На втором этаже рисунки стали ещё более злыми. Какие-то сцены, словно подсмотренные на улицах города – метафоричные и символизированные. Наркоманы с копытами и хвостами, загнавшие в угол худую девушку с огромными синяками под глазами. Самолёт, перерезающий крылом шею толстяка, судорожно прижимающего к груди чемодан.

Но каким бы безумным и жутким ни казался мир неведомого художника, Климу он был совершенно понятен. Он и сам, пусть не в такой безнадёжной степени, но видел окружающую действительность в похожих красках. И в то же время прекрасно понимал, почему дом не подвергся нашествию ни вандалов, ни наркоманов, ни бомжей. Нечто пронизывало его, настолько мощное, что пробивало жутью даже наркотический бред. С домом не стоило связываться.

Из спальни с остатками только одного переломанного дивана, затянутого клочьями паутины, Клим вышел на небольшой балкончик. Клочкастый мох бородами свисал с хлипких перил, и Клим быстро отшатнулся назад, боясь, что ветхий балкон тут же и обрушится под ним.

Во второй комнате, явно гостиной, ещё стояла какая-то мебель: матрасы, диван и небольшие шкафы. Она казалась не столь запустелой, как всё остальное, можно было подумать, что тут ещё кто-то ночует.

– Клим! – голос Эри донёсся откуда-то снизу, с первого этажа так внезапно, что Клим вздрогнул. – Ты где? Мы всё обговорили, можно ехать.