Кукольная королева

Они увезли Лив.

Трясущиеся руки оперлись о землю, прошив тело отрезвляющей болью.

Кое-как поднявшись, на подкашивающихся ногах Таша побежала в дом.

Догнать, найти, найти, догнать, мерным молоточком стучало в висках, когда она, почти задыхаясь, ворвалась в детскую: убий… похитители, лучше думать «похитители»… должны были оставить что-то, за что можно уцепиться. Она жадно втянула носом воздух – нюх оборотня разложил спектр запахов на компоненты, как парфюмер уловил бы отдельные ноты в мелодии духов. Кровь, пот, промасленная кожа… табак, хмель, лошади – самую капельку…

Нелепыми семенящими шажками обогнув кровавое пятно на полу, Таша тронула лампу на тумбочке.

Странный отблеск, которым темнота под кроватью откликнулась на вспыхнувший свет, заставил девушку рухнуть на колени.

Пальцы на миг скрылись в темноте под деревянным бортиком, чтобы вытянуть оттуда прохладный золотой круг на длинной цепочке. Кулон легко умещался на ладони; Таша решила было, что это часы, но, откинув крышку, вместо циферблата увидела отражение своих безумных глаз. Слева от зеркальца, под выпуклой крышкой притаился педантично сложенный бумажный клочок – Таша сама не знала, как дрожащие руки сумели вытащить и развернуть его, не порвав на конфетти.

«Встретимся в Пвилле. Л.»

Записку вывели аккуратным сухим почерком, столь же лаконичным, как содержание. Записка заставила Ташу неверяще уставиться на буквы, прыгающие перед глазами, словно их заколдовали.

Удачно. Невероятно. Зеркальце… судя по рунной филиграни на крышке, для связи… и место. Карта Равнинной провинции сама всплыла в памяти; точка с нужной подписью, за которой скрывался небольшой городок на востоке Долины, подтвердила, что Таша не зря учила краеведение.

Кто бы ни назначил похитителям эту встречу, их ждут в Пвилле.

Ташу там не ждут, но она там будет.

Сборы много времени не заняли. Сперва наспех перевязать руки, смазав ладони целебной мазью. Потом надеть первое, что попадётся в шкафу. Выгрести из тайника на кухне кошели с деньгами и украшениями. Покидать в сумку всю снедь, что найдётся. Навесив замок на входную дверь, со всех ног рвануть к конюшне, пока кровь снова выстукивает в ушах «догнать, найти». Думать ни о чём другом – особенно о могиле на заднем дворе – Таша себе не позволяла. С этого момента она потеряла право плакать.

Оседлав и выведя за калитку сонного Принца, Таша вспрыгнула на коня. Мельком оглянувшись на дом, в котором она выросла и который видела, возможно, в последний раз, хлопнула Принца по боку – тот порысил вперёд, мимо лиственного моря, зелёных волн беспокойной листвы и сердечек незрелых яблок.

Хорошо, что нет у них ни коров, ни кур – могут себе позволить покупать еду у соседей, – и живность не останется взаперти, голодная…

Тропинка меж лугов, уводившая к Долгому тракту, встретила сумрачной тишиной. Осадив коня перед развилкой, Таша посмотрела на улицу, убегавшую к центральной площади: крышу дома Гаста она видела даже отсюда. Дым над трубой не вился – в этот час, когда в небе ещё не проявилась Аерин, рождавшаяся и умиравшая каждый день, спали даже самые трудолюбивые.

Повернуть или нет?..

Принц недовольно топтал дорожную пыль, пока Таша смотрела на черепичный скат, рыжевший над древесными кронами – дом Гаста вместо яблонь окружали вишни, ирга и бузина.

Повернуть. Постучаться. Рассказать всё старосте и пастырю, попросить помощи, поплакать на плече Гаста… Или просто тихо разбудить друга и предложить отправиться с ней – навстречу приключениям, о которых он так мечтал…

Хотелось бы ей, чтобы хоть одна из этих дорог была ей открыта.

Направляя Принца на тропинку, убегавшую прочь из Прадмунта, Таша почти до крови закусила губу.

У неё нет права втягивать в это Гаста. Ни Гаста, ни кого-либо ещё. Хотя бы потому, что убийцы знали то, о чём не должна знать ни одна живая душа, и кто бы ни отправился с ней, рано или поздно он тоже об этом узнает. Никто не может разделить с ней ту единственную дорогу, по которой теперь Таша могла – и должна – идти. Чтобы у них с Лив остался хотя бы шанс выжить, она должна справиться сама. Одна.

Одна, без мамы, одна, совсем…

Рыдания снова сжали горло, но так и не вырвались.

На тракт Принц выбежал рысью: даже сейчас Таша не решилась с ходу срывать коня в галоп, дав ему размяться и разогреться. Фыркнул, когда Таша осадила его, снова колеблясь.

А если записка не имеет отношения к Лив?..

Таша смотрела на тракт, вьющийся за горизонт среди туманных лугов с редкими перелесками и пятнами мелких озёр. Оглянулась через плечо, словно грунтовая дорога могла подсказать, в какую сторону ей ехать.

Если сейчас Лив везут вовсе не в Пвилл…

…если, отправившись туда, она только потеряет бесценные дни…

Чувствуя, как её начинает трясти, Таша судорожно дёрнула головой, снова посмотрев на дорогу перед собой. Разглядев зорким глазом оборотня среди дорожной пыли что-то чересчур синее, чтобы оно могло быть органичной частью пейзажа, подвела Принца ближе.

Ленточка. Синяя ленточка, выпавшая из чьей-то худенькой косички. Слишком далеко, чтобы её могло отнести туда ветром.

Особенно в безветренный день.

Когда Таша всё же направила Принца на юг, в сторону Равнинной, тот припустил по тракту ровной мягкой иноходью, которой славились льфэльские жеребцы.

Иных зацепок у неё в любом случае нет. Даже если Лив не в Пвилле, там должен быть кто-то, кто знает наёмников. Видел. Слышал. О том, что будет дальше, Таша пока не задумывалась, но почему-то была уверена, что выход найдётся.

В конце концов, иного выхода, кроме как найти его, у неё нет.

Таша скакала сквозь свежий летний сумрак, пока по её левую руку медленно разгорался рассвет.

Всё просто: текущая цель – доехать до Пвилла. И гнать мысли, что эта погоня – глупость, что выследить похитителей невозможно, что даже если она их выследит… нет, сказано же, гнать. Вместо того, чтобы видеть проблемы в задачах, лучше видеть задачи в проблемах. Задачи эти надо решить, одну за другой, по мере поступления – и всё будет хорошо. Пусть пока непонятно, как, но будет. Не может же мир быть устроен так странно, бессмысленно и несправедливо, чтобы вышло иначе.

О прочих несправедливостях – уже свершённых и доказанных – она подумает потом.

* * *

– Вижу, ты так и не усвоил второй блок Норлори, – констатировал Герланд, пока Алексас поднимался с дощатого пола.

– Просто вы сегодня на редкость быстры, – буркнул юноша, пытаясь оценить размеры будущего синяка на скуле.

– Не всё же тебя щадить. – Альв вскинул клинок, и зеркала по стенам фехтовального зала повторили его движение. – Раз ты забыл, то второй блок Норлори защищает от высоких ударов, если те следуют за рубящей атакой в корпус. Каким был мой, который ты пропустил. Итак, встаёшь в «нисходящий смычок»… нет, руку с мечом поднимаешь вот так… да, вот так. Теперь смотри: я бью поверх твоей руки – запястье в пронации[5 - Положение руки в фехтовании, когда кисть руки повёрнута пальцами вниз.], удар горизонтальный, проходит слева. Чтобы защититься, подними руку…

– Я знаю, – огрызнулся Алексас, приняв клинок учителя на лезвие ближе к эфесу.

– Ты это будешь говорить противнику, когда тебя зарубят?

Вспыхнув, Алексас безукоризненно провёл удар в верхнюю часть лица, но меч прошёл сквозь голову альва, словно вместо неё встретил один лишь воздух. Альвийские штучки, чтоб их!.. Звёздные Люди и привычные законы материальности были понятиями не то чтобы несовместимыми, но совместимыми скверно.

– Неплохо. Да, этот удар является оптимальным ответом: из такой позиции противнику сложно быстро вернуться в защиту. – Отступив на шаг, Герланд бесстрастно откинул кудри с гладкого лба. – На сегодня всё. Чтобы до завтра отработал Норлори, я проверю.

Алексас смотрел, как учитель покидает зал. Подошёл к одной из зеркальных стен и смерил мрачным взглядом собственное отражение.

Сплюнув в сторону, вернул тренировочный меч на стойку.

– Сила и разум, – произнёс он, закрывая глаза, – ключи от всех дверей.

Никаких завихрений пространства. Никаких полётов и провалов в сияющие порталы. Но когда Алексас посмотрел перед собой, вместо фехтовального зала его окружали светлые стены гостиной, в которой они так часто пили вечерний чай.