Некроманс. Opus 2

Можно понять, почему эта женщина была хорошей правительницей. Вернее, была бы, не перегибай она палку в некоторых немаловажных пунктах.

– Ваше Величество! – отступив от кресла, Эльен склонился в торопливом поклоне. Он не стал изображать удивление: чары замка всегда оповещали дворецкого о прибывших гостях. – Господин Уэрт…

– Замолчи.

Спаси его, пронзая ногтями бумагу в сжатых кулаках, думала Ева, когда королева склонилась над племянником, заслонив его собой. Что именно Айрес делает, Ева не знала: видела лишь движения руками и отблески серебристого сияния – в магических учебниках так описывали действие магии исцеления. Спаси, и я даже прощу тебе свою отнятую жизнь…

Свою, но не Гертруды.

Когда в тишине послышался громкий, жадный вдох утопающего, от облегчения девушка едва не выпустила из рук черновики формулы, чуть не стоившей Герберту жизни.

– Тише, дорогой. – Женщина, убившая её, погладила её возлюбленного по волосам так ласково, как с Евой никогда не обращалась родная мать. – Я с тобой.

– Тётя?.. – Ужас, с которым Герберт должен был выдохнуть это, отлично маскировался под изумление. – Как ты… тут…

– Тебе грозила смерть, Уэрти. Я всегда узнаю, если Жнец подступит к тебе слишком близко. – Королева повернулась к Эльену: мимолётную нежность в глазах сменил лёд, что Ева в своё время регулярно наблюдала на лице её племянника. – Так ты справляешься со своими обязанностями, слуга? Так присматриваешь за моим наследником?

– Простите, Ваше Величество.

– Я сам, – хрипло послышалось со стороны кресла, – не велел беспокоить…

– Тише, Уэрти, тише. – Стоило Айрес отвернуться, в голос её моментально вернулись воркующие нотки. – Ты опять принимал эту дрянь? Зачем теперь?

Ева не видела лица Герберта, но по движениям золотистой макушки угадала: тот смотрит на опустевший стол. Затем на пол, где не осталось ничего, способного выдать, чем он занимался на самом деле.

Умница, Ева. Хоть что-то ты сделала правильно.

– Она… сказала, что не любит меня. Я хотел написать ей… письмо… получалось ужасно, я сжёг все черновики, и…

– Хорошо, что я не знаю, кто она, – сдержанно откликнулась Айрес. – Не хотелось бы огорчать тебя известием о её скорых похоронах. – Обвив руку племянника вокруг своей шеи, королева помогла ему встать. – Пойдём, глупыш. Поставим тебя на ноги.

– Ваше Величество, если вам что-нибудь понадобится, я…

– Воду, настой рейнсуна, вытяжку дютрина и порошок турефни, – бросила королева Эльену, бережно ведя спотыкающегося Герберта к выходу. – Призвала бы свои из замка, чтобы ты и дальше мог бездействовать, но не уверена, что они преодолеют защитные чары невредимыми.

Дворецкий вперёд них метнулся в коридор, оба представителя королевской семьи побрели следом, и комната опустела.

Ева ещё долго сидела, не смея шелохнуться. Наконец, надеясь, что королева не караулит за порогом, а дубовая панель приглушит шорох движений, тихо-тихо поднялась с колен. Перекинув бумажный ком в одну руку, пальцами нащупывая в непроглядной тьме сухую каменную стену из грубых булыжников, двинулась по тайному ходу. Ступать приходилось с осторожностью, надеясь, что туннель в какой-то момент не переходит в лестницу, о первую же ступеньку которой она расквасит себе нос.

Невольно заслонила глаза рукой, когда впереди вспыхнул свет.

– Трогательные семейные отношения, правда? – Мэт поднял повыше старинный медный фонарь, услужливо подсветив серые стены и ровный пол, сложенный из гладко обтёсанных каменных плит. – Я подумал, что свет тебе не помешает.

– Он ненастоящий, – глядя на фонарь, слабым голосом проговорила Ева. – Он не может ничего освещать.

– Зато я могу сотворить в твоей голове иллюзию освещения, м? – Демон приглашающе качнул фонарём. За круглым стеклянным окошком переливался и клубился ровный белый свет, дрожа жемчужными отблесками на стенах – чертовски убедительными. – Не бойся, златовласка, никакого подвоха. Твоя сломанная шея не в моих интересах.

Поколебавшись, Ева всё же двинулась дальше, стараясь не задумываться над тем, насколько достоверна иллюзия освещённого коридора, творимая демоном, и как она коррелирует с коридором настоящим.

– Светильник смутно знакомый, – отойдя достаточно далеко от входа, с сомнением проговорила она. На всякий случай всё равно вполголоса.

– Он работает на душах заблудших детей, – доверительно сообщил Мэт, вынудив Еву на миг остановиться.

– Только не говори, что ты ещё и «По ту сторону изгороди» видел.

– Нет. Зато ты видела.

Прежде чем продолжить путь, Ева хмыкнула, оценив иронию реквизита[4 - Действительно: фонарь из сказки про мальчиков, потерявшихся где-то между жизнью и смертью, был ей к лицу.].

– Ты же заглянул в голову королевы, верно? – спросила она, по ассоциативному ряду вернувшись к тому, что осталось по другую сторону дубовой панели.

– А как же, – Мэт неторопливо парил спиной вперёд, освещая путь.

– Как она узнала?..

– На малыше висит её маячок.

– Но чары ведь разрушают всё…

– Айрес как-никак самая могущественная колдунья страны. К тому же этот маячок активируется, только когда владелец при смерти. До того – считай, его не существует. Охранные чары его попросту не замечают.

Ева смотрела, как мерцает звёздными искрами иссиня-фиолетовый бархат его сюртука.

– Почему тогда она не переместилась прямиком в кабинет?

– Всё те же охранные чары, златовласка. Будь это возможно, этим давно воспользовался бы любой маг-убийца. Думаю, колдунья такой силы пробила бы ограничение, но перемещение всё равно вышло бы нестабильным. Слышала, что она говорила про зелья? Тот случай, когда проще своими ножками. – Мэт рассеянно улыбнулся. – В домашних туфельках бежать по снегу от самых ворот, конечно, то ещё удовольствие, но чего не сделаешь ради любимого племянника.

– И она ничего не заподозрила? Не найдёт нас – меня, Дерозе, яйцо?

– Даже вздумай она обшаривать весь замок с инспекцией – тайные ходы, твоя спальня и ваша уютная сокровищница заперты магией. Они открываются только малышу и тем, кто ему подконтролен.

Вот так живёшь и не знаешь, что даже в свою спальню каждый раз проходишь сквозь магическую защиту, подумала Ева отстранённо, следя за приближением лестницы, что показалась впереди. Вернее, не совсем живёшь.

– А если она прикажет Герберту их открыть?

– Она не злоупотребляет клятвой, ты же помнишь. Не в её интересах настраивать малыша против себя… окончательно, по крайней мере.

Подойдя к лестнице, Ева посмотрела на спираль ступенек и узкого колодца, убегающую вниз. Не решившись проверять, насколько реальный тайный ход соответствует картинке, которую Мэт проецирует в её сознание, села подле первой ступени и прислонилась спиной к стене.

– Скажи, она тоже считала, что Гертруда – чудище из пророчества? – спросила она, когда демон без всякого удивления завис посреди густого мрака лестничного пролёта. – Поэтому и убила её?

– Всё-то тебе расскажи. – Мэт скорчил до жути умилительную рожицу. – Даже если предположить, что за беглый визит в её голову я узнал так много – раскрой я вам помыслы врага, это испортит всё веселье.

– И просить тебя подсмотреть что-либо в её мыслях, конечно же, бесполезно.

– Конечно. Это жульничество, а я ратую за честную игру. Что это за история, где героям заведомо известны коварные планы злодея?

Ева отложила на пол книгу, бросив сверху бумажный ком.