Маленькое чудо. Сборник рассказов

* * *

Пятница оказалась пронизывающе холодным днем. Впервые этим утром маленькие лужи покрылись хрусткой корочкой льда. Изо рта при каждом выдохе вырывался клубок пара, растворяясь в утреннем тумане.

Аслан торопился на работу, в руках у него был большой пакет. Скорее всего, сегодня будет мало посетителей, мало кто захочет морозить нос в такую погоду. Однако, открывая дверь кофейни, парень заметил уже знакомую фигуру у магазина напротив. Старик сидел на бортике тротуара и даже через дорогу было видно, как он клацает зубами и вздрагивает всем телом.

Аслан достал из пакета шерстяной плед с вышитыми горами. Перебежав через дорогу, он накинул плед на плечи промёрзшего старика.

– Пойдём, расскажешь мне все свои стихи. – Предложил молодой человек, уводя старика в кафе.

– Кто нить плетёт, кто сеть плетёт,
А кто плетёт простой комплот,
А кто в любовь, наоборот,
Вплетает имена.

– Имя? Меня зовут Аслан, отец. А тебя? – парень не понял слов четверостишия, но у него будет время разобраться в этом, только в тепле, с чашкой кофе в руках.

И старик, согреваясь горячим напитком и наслаждаясь свежей выпечкой, рассказал свою историю. Понять его Аслану было сложно, слишком много высокопарных оборотов и сложных рифм присутствовало в стихах бродяги. Однако основную мысль парень уловил: старик, некогда уважаемый и живущий интересной жизнью, остался сейчас один и ему нужна помощь.

Будучи ректором на кафедре литературы, Пётр Иванович всё свободное время посвящал университету и книгам. Он питал невероятную страсть к историям, романам, научным статьям. Он покупал книги, брал их в библиотеке, принимал в дар от студентов и коллег. И всё складировал у себя в квартире. Сначала заполнились полки и шкафы, затем книги заняли место на полу в зале и в коридоре. Постепенно есть на кухне стало невозможно, потому что повсюду мелькали обложки книг. Они громоздились высокими башнями, упираясь в потолок. В квартире за несколько лет образовался настоящий книжный лабиринт. И вот однажды случился пожар.

Квартира выгорела дотла. Но не о жилплощади страдал литератор. Книги – вот его главная потеря. С тех пор Пётр Иванович начал говорить стихами, бесконечно цитировал строки поэтов из сожжённых книг, постоянно возвращаясь мыслями к утрате. Он, безумный, ходил вокруг дома часами, но не мог найти сил подняться в обгоревшую квартиру. Там сгорело его сокровище, его жизнь.

Скорее всего старик помешался рассудком, и некому было ему помочь. Университет нашел нового преподавателя, соседи лишь охали, когда видели черноту квартиры. Никому не нужный старик, нашёл укромное место в подвале. Там есть матрас, одеяло и много свободного места, куда Пётр Иванович складывает новые книги.

Аслан выслушал историю, покачал головой. Парень любил книги, в детстве отец часто читал ему перед сном. Ему было искренне жаль старика. Но пока, кроме как угостить кофе в бумажном стаканчике, он ничем помочь не мог.

Однако через несколько дней Аслан с нетерпением ждал, когда Пётр Иванович появится у магазина в поисках подработки. Затянув старика к себе в кофейню, парень накинул на дверь табличку «закрыто» и достал из подсобки бритву, машинку для стрижки, полотенце и чистую одежду, которую уже давно не носит его отец: брюки, тёплый свитер, куртку.

Преображение длилось несколько часов. Когда бродяга взглянул на себя в зеркало, он увидел в отражении пожилого, но интеллигентного мужчину, с глубокими голубыми глазами. Улыбнувшись, мужчина произнес:

– Нам не дано ни видеть, ни понять,
Ни ощутить, ни вспомнить, ни изведать,
Ни промолчать, ни шепотом поведать,
Ни умереть, ни вновь собою стать…

– Пётр Иванович, некогда стихи читать, нужно торопиться. У вас собеседование через 20 минут. Библиотека имени Маяковского открыла вакансию. Я думаю, вы идеально подойдёте. Там много книг, и для них для всех есть свои места на полках.

Впервые за много лет мужчина улыбнулся. В глазах его загорелись искорки человека, который занимается любимым делом.

Один шаг

Выбор небольшой – нужно сделать шаг. Шаг вперёд или назад.

Я стоял на краю, и ветер лохматил мои волосы. От моего выбора зависела жизнь.

Я уже несколько месяцев думаю о шаге. Смерть – это на самом деле начало. А чтобы начать что-то новое, я сперва люблю закончить предыдущие дела.

И всё время дела не заканчивались. Сперва мне нужно было доучиться, получить диплом. Затем бабушка стала совсем плоха, и я ухаживал за ней. Недавно бабушки не стало. Далее – Лиза. Лиза долго не давала мне возможности закончить с ней отношения. Неделю назад она всё-таки ушла, забрав свои вещи. За квартиру я в этом месяце заплатил, мусор выбросил, дверь на ключ закрыл.

Кажется, всё сделал, пора заканчивать.

С десятого этажа большого города мало что видно. Вверх уходят дома соседей повыше, нависая над тобой. Но у меня с балкона открывается хороший вид. Справа – озеро, я вижу уток. Слева – двор соседнего дома и стена окон.

Я уже изучил некоторые окна, и сейчас оставалось только попрощаться с ними.

– Пока, бабушка, – старушка часто сидит у окна, укрываясь пледом. Думаю, она постоянно зябнет.

– А вон в той квартире часто ссорятся муж с женой. Несколько раз они выходили со скандалом на балкон. У женщины такой противный повизгивающий голос, он застревает в твоей голове и ещё несколько часов после ты не можешь его забыть.

– А это окно мне нравится. Особенно вечером. С моего этажа видно, как семья садится ужинать. Отец, мать и два сына. Мальчишки погодки, а может близнецы – лиц мне не видно, далеко. Мальчики всегда накрывают на стол. Обязанность отца – налить всем чай. Мама готовит и раскладывает еду по тарелкам. А прибирают посуду всегда все вместе, дружно и слаженно. Приятно за ними наблюдать.

Я стою на краю уже минут 15–20. Мне не страшно. Я готов сделать шаг вперёд. Возвращаться мне не к чему, меня ничего не держит.

Уже опускаются сумерки. Закат разливается по небу клубничным вареньем. Большинство окон горят искусственным светом – люди вернулись с работы. Я им немножко завидую, они ждут завтрашнего дня, у них есть планы и перспективы. Но завидую лишь немного. Я сделал свой выбор.

Я отпускаю перекладину балкона, держась лишь одной рукой. Корпус наклоняется вперёд. Я вижу газон внизу. Одна нога уже оторвалась от края. Остаётся перевести тяжесть тела вперёд и отпустить вторую руку.

Я не отпустил. Я забыл, потому что всё мое внимание было приковано к окну на пятом этаже. Оно открыто настежь, флагом развивается штора, выпрыгивая наружу. На подоконнике ребёнок. Совсем крошка. Девчонка в розовом комбинезончике ползает на коленках от края до края. Вот её ножка высунулась из окна, и носочком она вытерла пыль и грязь о жестяной карниз.

– О нет, она пытается встать и дотянуться до шторы.

– Стой! – кричу я. Но малышка не слышит. Да и не надо её звать, ещё специально потянется ко мне, и я ускорю её падение.

Я сделал шаг. Назад.

С трудом разжал затёкшую побелевшую руку, перескочил через ограждение балкона, босиком понесся по ступеням подъезда вниз.

– 112, скорее, скорее, улица Комсомольская 20, ребенок у открытого окна, заезжать во двор! – истерично ору я в телефон, перепрыгивая через несколько ступенек разом.

Когда я выскочил во двор, звуки сирены были уже вокруг. Спасатели сразу сориентировались, что делать – малышка стояла в проёме, одна половина тела наружу, другая – в квартире.

– Хватай левый угол, людей не хватает. – Крикнул мужчина в форме.

Я только успел ухватить ткань и натянуть, как меня дёрнуло, вырывая покрывало из рук. Малышка упала. Я свой угол удержал.

Девчонка с голубыми глазами испуганно смотрела на восьмерых мужчин, которые держали её на покрывале. Она перевела на меня взгляд и засмеялась.

У меня вновь появилось незаконченное дело – присматривать за Алисой. Так что шаг в смерть пока отменяется.

Мама

Быть матерью, отдавать всю себя, любить дитя беззаветно и отчаянно – это дар, данный свыше. Если твое призвание – быть мамой, ты будешь ею из раза в раз, из жизни в жизнь, перерождаясь, но оставаясь самым близким и нужным человеком для ребенка.

Мой восьмилетний сын Ханс дружил с мальчиком с первого этажа. У него такое необычное имя – Шауль. Они нашли общий язык сразу, как только семья Шауля переехала в наш дом. Кажется, они были евреи.

Ханс и Шауль целыми днями пропадали на улице, носились во дворе, играли палками-пистолетами, лазили по деревьям, бросали камни в старое ржавое ведро.

Больше всего мальчики любили жевать хлеб, сидя на крыльце. Муж работал на мукомольном заводе, и у нас всегда был дома свежий, пышный, ароматный хлеб.