Двенадцать

Если бы не успокаивающий чай, я бы не удовлетворилась подобным рассказом. Что за путешествие? Что значит, что она смотрела моими глазами? Недружелюбная девушка недоговаривала, но затуманенный разум счел все вопросы лишними, ведь сейчас так хорошо и уютно и люди вокруг такие добродушные.

– Таша, милая, проблема в том, что Зелья не знает, что она сделала не так, и что стало причиной твоего перемещения, – подливая чай, продолжила бабушка Нани. – Мы пока не знаем, как вернуть тебя обратно.

– А также не знаем, насколько безопасно тебе здесь находиться. Возможно, твое врем здесь не так уж велико, – продолжил Эдр. – Я верю, что ты появилась здесь не просто так и должна показать нам то, чего мы не замечаем. Возможно, принять участие в экспедиции! И как можно скорее.

– Извините, – строго сказала Зелья. – Но новая экспедиция вам не нужна. Мы просто проследуем в горы к автору этой книги…

– К Вуду? Прошу прощения, но он не станет вам помогать, – смеясь, сказала бабушка Нани. – Мы были знакомы когда-то, и это далеко не дружелюбный старец, что ждет гостей. Никогда не был душой компании.

– Но нам нужно пойти. Вернуть Ташу и затем продолжить исследования, – начала спорить Зелья.

– Я потом еще поговорю с тобой о твоих исследованиях, Зелья. Но раз так, могу написать Вуду письмо, которое, быть может, вам поможет, – ответила доктор Уррсим. – Только кто знает, как повлияет это путешествие на ребенка.

– Ребенка? – первый раз проявил свой голос Шаяль.

Голос его был убаюкивающий и растягивающий слова, превращая их в патоку, от поедания которой ты не можешь остановиться:

– Зелья, я надеялся узнать обо всем первый.

– Я… ничего об этом не знаю, – ошарашено ответила девушка.

– Да нет же, беременна наша гостья, – уточнила бабушка Нани, махнув на парочку полотенцем.

И это так. Тут я вспомнила, что беременна уже четыре месяца. Тест я сделала еще в первую неделю задержки, сильно ни на что не надеясь, потому что после эпидемии только и делала, что нервничала. Да и с Мишей у нас долгое время ничего не получалось, что заставило меня задуматься о бесплодии.

И вот, всего полгода прошло с безуспешных попыток забеременеть. Тогда нашим встречам с Марком, каждая из которых была ярким событием, вроде ночи в кабинке остановившегося навсегда колеса обозрения, было около пары месяцев. Мы проводили ночь возле панорамного окна на одном из этажей Лахта центра, самого высокого здания в Петербурге, пока так и не увидевшего своего открытия и не пустившего посетителей в свои двери, но имевшего прекрасные виды, заслуживающие того, чтобы их посмотрели. Мы взяли с собой пару пледов и корзинку для пикника и самоуверенно решили добраться до верхнего этажа. Но 87 лестничных пролетов по, как мне показалось, миллиону ступеней каждый, оказались недостижимы. Строение из стекла и камня нас победило, и мы, сдавшись, разместились на полу офиса где-то в середине здания, куда добирались около двух часов, постоянно прерываясь на поцелуи и смеясь от масштабов эха от стонов, раздававшихся в пустом здании.

Сделав тест и чувствуя себя окрыленной, я, завернувшаяся в плед, впорхнула в офис, где курил у открытого окна обнаженный Марк. Он был божественно красив, и не вызвал никаких иных чувств, кроме довольства собой от того, что такой мужчина сейчас здесь со мной. Только парень не разделил моей радости от новости о ребенке, сказав что-то вроде: «Когда вернусь, обязательно вас навещу». Я рада, что не умею возвращаться к своим воспоминаниям и переживать их заново, услышать эти слова второй раз у меня просто не хватило бы сил. Тогда же я узнала, что у него в планах все было грандиозно, амбициозно и… без меня. И тем более без нашего ребенка. Но глупая я была больна этим человеком, и, с ума сойти, стерпела эти слова и не ушла сразу.

Сейчас странно об этом вспоминать, но я в тот день я даже не плакала, не осознавая, что именно мне сказали прямо в лицо. И наши встречи даже еще продолжались. Марк не уезжал до тех пор, пока мой живот не вырос настолько, что наши встречи стали для меня некомфортными. Прогулки в парке его не интересовали, поэтому он заправил свой автомобиль и просто однажды уехал из города, так и не возвратившись.

Только после его отъезда до меня дошел смысл его слов, вместе с которым пришла и ненависть. К нему и к ребенку, что не был мне нужен, также как я не была нужна его отцу. От мысли, что внутри меня постоянно находится часть того, кого я по глупости запустила так далеко, мне хотелось найти любого, пусть самого отвратительного хирурга, который бы освободил меня от непосильной ноши. Ребенок воспринимался исключительно как позорное клеймо тупости и слепоты.

И Мишу я оттолкнула. Спустя неделю после того, как я узнала о беременности, мы с ним случайно столкнулись в аптеке, где я искала средство от токсикоза. Это был период, когда я уже пыталась снять, но все еще носила розовые очки, дающие надежду, что вот-вот Марк позовет меня замуж и останется навсегда.

– Что, опять наелась суши из невской рыбы? – шутливо спросил Миша, обративший внимание на лекарство у меня в руках. – Благодаря твоим кулинарным экспериментам я окончательно понял, что рыба, это не мое.

– Очень смешно. Ха-ха-ха, – недовольно ответила я. В тот период меня тошнило настолько часто, что я даже старалась меньше говорить: – Нет, я не отравилась.

Миша всегда отличался сообразительностью. Помню, как лицо его побледнело, а глаза, будто постаревшие на несколько лет, налились печалью.

– Как давно ты беременна? – спросил парень.

– Миша, ребенок не твой. Я сделала тест всего неделю назад, и в прошлом месяце у меня были месячные.

После этих слов парень уже собирался уходить, даже развернулся на каблуках. Но, в последний момент вернулся, чтобы сказать очередную фразу, что пополнила список воспоминаний, что больно обжигают при возвращении к ним:

– Я каждый день думал… Не знаю, как для тебя, а для меня последние месяцы тянутся бесконечной однообразной мутью. Тот сумбур, что ты вносила в жизнь, с которым я так безуспешно пытался бороться, оказалось, ее создавал. Быть с тобой, это было самое естественное состояние для меня, и мне казалось, что я готов стерпеть все, лишь бы вернуться, что в любом случае можно развернуться обратно, – парень нервно запустил руки в волосы на своей голове. – Но нет, обратного пути нет, горизонт событий пройден.

– Миша… мы пробовали, и у нас не получилось. Теперь у нас с Марком будет ребенок и…

– Это уже не важно. Прощай, – крикнул парень уже в сторону от меня и ушел.

Вот и все. Так я узнала о том, что думают о моей беременности другие люди. Родителям я даже говорить не стала.

– Да, я беременна, но это не важно, – сказала я всем присутствующим на кухне бабушки Нани. – Я готова отправиться в путь.

– Беременная? – взвизгнула Зелья.

Вот кто победил всех по силе реакции на результат нашей с Марком «любви». Зелья, буквально, вскочила со своего места, даже не заметив, что драгоценная книга свалилась со стола, расплескав страницы с рисунками по полу.

– Ты не можешь! Я… я же не знаю, что теперь.

Девушка выглядела потерянно и разъяренно одновременно. Мне даже захотелось успокоить ее и извиниться за нечаянное зачатие, произошедшее между мной и незнакомым ей мужчиной. Но она подняла книгу и начала собирать выпавшие страницы с рисунками. Я бросилась помогать, но Зелья отшатнулась, как от жгучего растения, что совершенно сбило меня с толку, и я вернулась на свое место. Девушка выбежала из дома, а следом за ней, скребя по камням когтями, выбежал и лохматый пес.

– Я так понимаю, что завтра мы идем к Вуду, – сказал Шаяль всем присутствующим и повернулся лично ко мне. – Таша, извини нас, пожалуйста. Завтра попробуем познакомиться еще раз. Поздравляю с будущим увеличением семьи.

Молодой человек не успел выйти из дома, как с улицы послышались крики: «Голосование» и «Приходите к фонтану для голосования», после чего все начали собираться, встали из-за стола, надели свои сумки и покинули дом.

Мне ничего не оставалось, как выйти следом. Никто не стал обуваться и закрывать дверь дома на замок, я выходила последняя и подгоняемая криками Моэра: «Скорее-скорее», лишь захлопнула дверь и побежала, чтобы успеть за широкими шагами новых знакомых.

Путь к таинственному «фонтану для голосований» шел по крутым широким ступеням от дома вниз и направо по холму, на котором жила бабушка Нани. Река огибала холм, и вдоль ее берега, как разноцветные грибы, были выстроенные неровные ряды домов. Почти у всех прибрежных домов имелись пирсы и лестницы.

Со всех сторон жители стекались в ту же сторону, куда шли и мы, и мне становилось все сложнее следить за своими компаньонами. Дорогу назад мне было уже не найти, а толпа вокруг сгущалась и толкалась на узких импровизированных улочках. Темнота стояла кромешная, никаких фонарей, факелов никто не нес и вдоль пути не установил. Когда меня уже почти несло течение бархатистых созданий, я почувствовала крупную ладонь, вытянувшую меня из потока. Это Моэр стоял и ждал, пока все пройдут, жуя горох.

– Хочешь? – предложил мне парень и, не дожидаясь ответа, насыпал горошин в освободившуюся от его руки ладонь. – Учитывая, что в голосовании ты участвовать не будешь, а мой голос меня уже не спасет, пойдем, я покажу тебе место, откуда такой коротышке будет хоть что-то видно.

Мы отошли еще ближе к реке и, пройдя вдоль нее, дошли до ослепительно белоснежного здания, имевшего форму сундука. Когда мы подошли ближе, я увидела, что белоснежный свет, казавшийся чересчур ярким даже для привыкших к темноте глаз, создают моллюски, которыми выложены стены.

– Красиво? – спросил Моэр. – Это улитка клюстервинк. Ими выложен весь дом семьи Кохлеа, потому что океан вокруг острова кишит этими улитками, а они не придумали лучшего способа заявить о том, кто здесь живет. Ну, кохлеа, это же улитка на латыни.

Не дожидаясь моего ответа, парень подсадил меня на уступ западной стены, с которого я смогла дотянуться еще до нескольких и добралась до крыши здания, откуда открывался вид на большую поляну, усеянную плодовыми деревьями. Посреди поляны располагался фонтан, представлявший собой каменный круг полметра высотой, из которого наверх бил ровный столб воды не выше метра. Грандиозным фонтан назвать было нельзя, особенно на фоне габаритов местного населения, но вечером и такой источник воды приносил прохладу. Интересно, ведь электричества в этом городе нет, соответственно, и вода не может двигаться с какой-либо гидростанции! По периметру поляны в специальные крепления на земле были помещены, по меньшей мере, пятьдесят факелов, освещая лица всех присутствующих.

– Смотри, Таша-Татьяна, справа от нас, куда все повернулись, стоит Гор Крокон, – шепотом начал прояснять ситуацию Моэр. – Вон тот, пузатый усач в белом халате, местный повар. А рядом с ним трое парней, которых я раньше не видел. Значит, их и судим.

Проследив в направлении, куда указывал музыкант, я увидела небольшой деревянный помост, на котором стояли четыре человека, как и говорил Моэр. Этот Гор до жути походил на карикатурного повара из какой-нибудь рекламы ножей, ему только не хватало белого колпака, а так, иди и закручивай кончик усов на серебристой кухне, расхваливая свойства самозатачивающегося металла. Парни рядом с ним выглядели несчастно, но смело. Тела их были покрыты грязью, а одежда висела лохмотьями. Глаз одного из парней заплыл после смачного удара. Руки же были связаны толстой бечевкой, соединявшейся с обеими ногами. Ребята явно не пришли сюда по доброй воле.

– Уважаемые горожане! – громогласно обратился ко всем повар Гор. – Все вы знаете меня давно, вам известно, что последние десять лет я с женой и тремя дочерьми проживаю на противоположном берегу реки в бамбуковом двухэтажном доме, построенном моими руками при неоценимой помощи сильнейших Бора Окто и его трех сыновей, – речь мужчины была так хорошо поставлена, будто он действительно каждое утро вел рубрику «Готовим завтрак» в утренних новостях, и привык объяснять разномастной публике о том, как готовить омлет. – Также не является тайной, что в своем доме первый этаж я отвел под кондитерскую, в которой, не тая, я каждый день выпекаю торты для своей семьи и делюсь с соседями удачной выпечкой.

– То, что ты сейчас видишь, – решил прояснить мне Моэр в короткий промежуток, когда Гор прервался на пару глотков воды, – называется суд. Человек, просящий защиты должен рассказать, какими вещами он известен в здешних местах. А обвиняемые также могут выступить, и рассказать, почему стоит их вообще слушать. После этого будет общее голосование, где город решит, кто же прав.

– На прошлой неделе, – продолжил повар, – мы с моей семьей отправились в путешествие к берегу океана, где у нас построен дом, являющийся пристанищем для любого желающего, оказавшего рядом в трудную минуту.

После сказанного в толпе прозвучали подтверждающие возгласы людей, которые поняли, о каком доме говорит мужчина с трибуны.

– Но пока мы наслаждались видом необъятного водного пространства Индийского океана, наш уютный дом был занят людьми, стоящими рядом со мной на помосте. Обнаружили мы это сегодня с утра, когда мои младшие дочери Сар и Кина первыми забежали в дом, и тут же притихли, что для них не свойственно от слова совсем.

Было видно, что чем дальше идет история, тем больше начинает нервничать статный Гор. Почувствовав тоже, что и я, между ним и обидчиками встал молодой человек в одних шортах.