Двенадцать

– Еще раз тебе повторяю, что ни сегодняшний, ни какой любой день не кажется мне идеальным, – недовольно растягивал слова Шаяль.

Пока я распутывала завязанный вокруг лодыжки плетенный из джута сандалий, чтобы проверить, не сломан ли мизинец правой ноги, Шаяль успел подняться и встать напротив окна так, что свет бил ему в спину и полностью лишал меня возможности увидеть, адекватное ли у него сейчас выражение лица.

– Зелья, мы все помогали тебе несколько лет, исключительно потому, что надеялись, что так тебе становится легче, и со временем ты успокоишься. Но твои проблемы с головой становятся только хуже. Сейчас, когда ты считаешь, что нашла лучший способ угробить себя, мне невероятно хочется просто утащить тебя подальше в лес и связать там.

Ранее я уже слышала все, что он говорил, поэтому пропускала слова мимо ушей и, не скрывая, разглядывала Шаяль. На нем надета та же одежда, что и вчера, свободные кожаные брюки до середины икры и голубая накидка с капюшоном, распахнутая на груди. Кудрявые волосы взлохмачены, и это ему даже идет.

– Шаяль, перестань о таком говорить, нельзя сдаваться, когда цель уже перед глазами.

– Да перед чьими глазами? Ты до сих пор находишься под влиянием эмоций. Ребята могут не осознавать, но я же вижу, что ты и сама не представляешь, чем все закончится.

– Пожалуйста, давай больше не будем об этом говорить. Все решено, благодарю за помощь, – перебила я парня и попыталась слезть со стола. – Где твоя обувь?

Вместо ответа на мой вопрос Шаяль присел и наполовину залез под стол, на котором я сидела, так что его голос звучал приглушенно:

– Знаешь, твоя собака могла бы и пореже ко мне заходить. Обувь грызет и прячет под стол.

– Завр думает, что он наша собака. И его нельзя в этом винить, в последнее время ты проводишь с ним даже больше времени, чем я.

Шаяль, вылез из-под стола также неожиданно, как и оказался под ним, и встал у меня между ног.

– Да я больше тебе скажу, у меня в последнее время было с ним разговоров больше, чем с тобой. Про их осознанность я уж молчу, пес не позволяет себе отвечать на все мои вопрос лишь «ммммм».

– Из второй глиняной чашки тоже он вчера пил? – прищурив глаза, спросила я.

По Шаялю было заметно, что он пытался придумать ответ. Всего на секунду его правая бровь удивленно приподнялась, а затем на лбу выступила глубокая морщина. Обманывать бесполезно, парень. У тебя все написано на лице.

– Нет… Приходил отец…

Нет, только не говори это.

– Они собираются в новую экспедицию на север, может, что найдут. Или кого.

– Серьезно? И ты только сейчас это мне говоришь? Ты должен был…

– Что? Прибежать к тебе среди ночи? Да ты еще вчера бы все реализовала. Не дожидаясь сегодняшнего «идеального дня», только бы никто никуда не пошел. Никак не можешь перестать всех спасать.

– Ладно, – согласилась я. – Это уже не важно, потому что если все получится, никуда они все равно не пойдут. Причина отпадет.

– Зелья, мне так хочется тебе запретить.

Парень пододвинулся ближе, в надежде на ответную реакцию, его нос почти коснулся кончика моего. Неужели он не видит, как мы торопимся? Еще и эти продолжающиеся уже пол года уговоры все бросить не вызывают никакой реакции, кроме раздражения.

Поспешно целую парня в лоб, соленый от бессонной ночи, спрыгиваю со стола и зашнуровываю сандалий. Одним потиранием ушибленная нога была удовлетворена, поэтому я вышла на солнечный свет и в первую секунду даже задохнулась от свежести воздуха. Дом Шаяля словно закупоренная бутылка, и пора выпустить джина для исполнения моего желания.

Выходя по пологому деревянному спуску, попадаешь на овальную лужайку, окруженную невысокими яблонями. Сейчас в сезон цветения легкие наполняются сладким запахом, что ветер разносит по всему городу. Я глубоко вдыхаю, и концентрированный эфир пьянит и заставляет закрыть глаза.

С попаданием лучей света на кожу начинают работать биохлоропласты, и я чувствую, как пагубно долгое нахождение в темноте. Пару минут, пока я жду Шаяля возле дома, есть возможность впитать как можно больше света. Я завязываю под грудью полы хлопкового жилета, поднимаю руки к небу и запрокидываю голову. Под таким прямыми лучами долго стоять не стоит, надеюсь, что Шаяль не затянет с поиском обуви. На всякий случай еще выпиваю воды из кожаного бурдюка, что всегда висит у меня на поясе.

– Зелья! Добх'ого света! Но будь на чеку, сегодня можно и запечься.

Знакомый голос картавой девушки вырывает меня из размышлений и глазам не сразу удается разглядеть Лист, держащую в руках, одетых в толстые перчатки, только что выкорчеванное растение. Иногда я даже забываю, что она картавит, так тщательно она подбирает слова. Но традиционное приветствие, отдающее дань нашему светилу, она изменить не могла.

– Я нашла нужную тебе зелень, надень это на себя и возьми ее. Это гимли-гимли!

Девушка откинула с восторженного лица выбившиеся из прически иссиня черные волосы и кинула в меня пару грубых перчаток. Дальнейшее мое наслаждение получением энергии было прервано необходимостью держать колючий куст, пахнущий при этом волшебно.

– Только я опасаюсь, что ее эффект может быть слишком сильным, чувствуешь запах? – спросила меня Лист, в ответ на что я кивнула. – Аккух'атно с ним, он не только вызывает зависимость но и жжет кожу от малейшего контакта, как кислота.

– А выглядит довольно безобидно, большими зелеными листьями на пальму похоже.

– Это она хочет, чтобы ты так думала.

Лист всегда говорит о растениях так, будто они одушевленные и вообще что-то думают о существах, которые ходят между ними:

– А, и еще мелочь одна. Глубоко около нее не дыши, жгучие вох'синки могут попасть в дыхательные пути и вызывать жгучую боль. А я пошла к бабушке за защитной мазью, за одно научусь, наконец, такие готовить. Неси любя!

Я держала растение на вытянутых руках и старалась не дышать, но чувство самовнушения делало свое дело, и уже чесались все части тела, включая укрытые одеждой. Не отрывая взгляда от ядовитых стеблей и пытаясь зафиксировать глазами смертельные ворсинки, устремившиеся мне в легкие, я крикнула в след Лист:

– Хорошо, а мы с Шаялем пойдем в пещеру, и вместе с этой травой будем ждать вас там.

– Уважительнее! – Лист, как она очень любит, закатила глаза от моего невежества. – Из всех известных мне х'астений только гимли-гимли сможет активизировать твои нех'вные окончания и, я надеюсь, поможет вернуться.

– Ну, раз надеешься, – протянула я с притворным уважением.

Накинув рюкзак на плечи, Лист скрылась за деревьями, а я, убедившись, что более не нахожусь в зоне ее видимости, отбросила хоть и предположительно полезную, но мерзкую траву подальше и сняла перчатки. Ничего с ее кровожадными листьями от лежания на земле не случится.

Как только я перестала думать о том, как почесать кожу изнутри, слух уловил шорох в кустах слева от меня. Чтобы лучше оценить габариты и намерения того, что прячется, я на пару секунд закрыла глаза и отдалась ощущениям. Существо, наблюдавшее за мной, по создаваемому еле уловимому шуму было размером с овцу, разгоряченное и готовящееся прыгнуть. Я уже потянулась за ножом, готовясь победить наш потенциальный сегодняшний ужин, как из зарослей на меня выскочил мой пес Завр и принялся лизать мои руки и рычать. Зовет играть. Уже через мгновение я вся была в густой черной шерсти и собачьих слюнях. Этот умелый охотник, правда, не совсем собака, а щенок динго, оставшийся без матери и осмелившийся попытаться украсть добычу у наших охотников, за что и был обречен жить со мной. Папа принес его года три года назад, и с тех пор Завр сопровождает меня всегда. Он же и одобрил появление в моей жизни Шаяля, с которым они бегают по утрам. Сегодня пробежка пропущена, что видно по количеству невыработанной энергии в животном.

Я просвистела команду, означающую разрешение идти на охоту, но Завр не уходил. Уже позавтракал сегодня и всем видом показывал, что в моих дозволениях не нуждается. Мне тоже на пару часов хватит энергии, полученной от солнца, так что пора начинать готовиться к вечеру.

Когда Шаяль вышел, его утренний вид дополнился широкополой шляпой, высокими кожаными сапогами и сумкой через плечо, швы которой обещали разойтись уже в ближайшее время от тяжести содержимого.

– Я считаю, что ты недооцениваешь опасность солнечного света, раз так легко оделась сегодня.

Он стоял и разглядывал меня, так, что я вспомнила, что мне пора поправить одежду и настроиться на серьезную работу. Глаз от него было не оторвать даже сейчас, когда все мысли заняты тем, получится сегодня реализовать задуманное или нет. Мускулистые руки в защитных перчатках сгребали ядовитое растение с земли, в это время на лице сохранялось сурово-задумчивое выражение. Забавно суровое, больше подходившее не происходящей уборке растений, а, как минимум, произнесению защитной речи на суде. Сама того не заметив, я наклонила голову и постаралась запомнить его таким.

Повернувшись, Шаяль заулыбался улыбкой, полной надежды на то, что эта картина растрогает меня до такой степени, что я откажусь от задуманного. Должна сказать, что у него ничего не получилось, но в такие моменты, бывает и такое, накатывает желание бросить все и прямо сейчас закрыться с ним в спальне. Не буду ему об этом говорить.

Идти до пещеры около получаса вдоль неглубокой реки, по которой мы проходим босяком. Это приятно и вода необходима для протекания внутренних реакций в нужном темпе. Солнце пробивается сквозь мягкие изумрудные листья, от нагрева источающие приятный запах. Во время такого пути до пункта назначения, где должно произойти нечто необходимое, но не самое приятное, вроде необходимой операции, начинаешь с разъяренной силой восхищаться красотой мира вокруг и радоваться случайным заминкам, оттягивающим прибытие. Примерно на середине пути связка гимли-гимли разошлась, и трава рассыпалась на землю. Пришлось отыскать на земле корни лесного иланга, чтобы сплести новую веревку. Еще утром торопящая всех я с удовольствием потратила пятнадцать минут на поиски нужных корней, и еще десять на ожесточенный спор о толщине будущей веревки с человеком, только что намочившим половину «бесценного» растения.

Через час мы дошли до пещеры, располагавшейся в горе около пятидесяти метров высотой. Пещера укрыта со всех сторон лесом, что обеспечит нам столько времени, сколько потребуется, прежде чем кто-либо сможет помешать.

Все мои вещи уже здесь, еще вчера я отдала их Завру на хранение, и пес справился с задачей, как охранника, так и доставщика. У дальней стены наброшено около дюжины шкур, любезно предоставленными на время охотниками нашего города. Посреди пространства примерно шесть на шесть метров расположено полное угла кострище, старательно сложенное Шаялем в форме восьмигранника. Рядом наколота дубовая щепа.

Я зажгла фонари, вбитые по периметру пещеры, и на стенах начали плясать загадочные тени. Шаяль бросил сумку рядом с моими вещами, которые снова находятся под охраной чутко спящего пса, и начал зажигать костер, чтобы осушить влажную и прохладную от близости реки пещеру.

После всех приготовлений пещеры у нас осталось еще около часа до наступления сумерек и прихода группы поддержки в виде Лист и ее старшего брата. Я решила нарвать с растущего у входа в пещеру дерева фиги, что считаются лучшим дополнением к принесенным Шаялем бурдюку с ананасовым соком и сыру. После мы расположились на шкурах, и первый раз за сегодня поели. Инжир был настолько спелый, что сок тек до локтей и, попадая в мелкие царапины на руках, заметно щипал.