Тропа Саламандры

Да уж, я крайне редко припоминал Аниту… Нашу короткую связь и как мы тайком встречались потом в мотеле «Махагон». А спустя примерно две недели и словно по щелчку пальцев оба поняли, что пресытились, остыли друг к другу. Что мы слишком рискуем ради отношений, в которых стало больше привычки, чем желания.

И когда Анита после секса сказала, что нам надо разойтись, я не возражал, а просто подытожил, что мне было с ней хорошо. Она призналась в том же, натянула красивое кружевное белье, надела остальные вещи и со словами «Прощай, Ромео» исчезла за дверью… Под охи-ахи какого-то мужика и его бабы, что доносились из-за стены.

Глава 3

Второе правило Ивон Хасс:

Спать с мужчинами, но не жить с ними.

Slava попросил о встрече. Написал сообщение. Прикончив уже третий по счету бокал бордо, я коротко ответила, что согласна. Да, именно лишнее вино заставило мои планы с теплой ванной и сном немного измениться…

Русоволосый парень из восточной Европы. Slava почти не говорил о том, как оказался в Бруклине. И меня, признаться, это мало волновало. Лишняя информация для женщины, которой достаточно было знать одно: он – нелегал. И еще, он на пять лет младше. Совсем еще зеленый. До боли искренний и романтичный парнишка. Качества, которые как привлекают в нем, так и отталкивают. Даже немного раздражают.

Потому что я кажусь в сравнении с ним куда более взрослой, холодной, расчетливой. Но притом мне нравилось, как он смотрит щенячьими восторженными глазами. Нравился его акцент и то, что он немного говорит из-за языкового барьера, а вовсе не потому что молчун.

Slava наверняка вывалил бы на меня кучу комплиментов, прочел море стихов классиков какой-нибудь там русской литературы, рассказал бы миллион подробностей о детстве и родных краях.

Бедный Slava, слава богу, невольно избавил от всей этой чуши с романтикой и ретроспективой его нелегкой жизни с целью посильнее привязать к себе при помощи жалости и сочувствия.

После первой ночи, а точнее, раннего утра, проведенного с ним два месяца назад, я нарушила еще один из собственных законов: не давать свой номер телефона. Не знаю, почему это сделала…

Я проявила слабость, принимая его ласки. Занималась с ним неторопливым, приятным сексом. Этот парень был очень чувственным, пытался доставить удовольствие. Это, конечно, подкупило, вызывало даже некое уважение к нему, потому как очень часто, точнее, чаще всего парни в постели не слишком-то заморачиваются. Но и вместе с тем это его трепетное внимание являлось для меня как бы упреком к себе в том, что он старается больше. Дает куда больше, чем я могу ему дать в ответ.

И я сразу честно предупредила, что мы не станем парой. Не начнем встречаться как мужчина и женщина. Мы просто иногда будем неплохо проводить время. Такие вот правила не для каждого встречного-поперечного, а именно для него. Для этого-то я оставила ему номер телефона, чтобы скрасить обоюдное одиночество.

Slava, видимо, не сразу понял, что это вовсе не ужимки и штучки, чтоб цену себе повыше набить, а правило, закон Ивон Хасс. Никакого сближения. Только секс, когда мне скучно. Возможно, совместный поход куда-то. Точнее, прогулка. По парку или по бруклинским улицам, чтобы пропустить по стаканчику после рабочей ночи…

Slava, который и нравился, но и вместе с тем вызывал желание с силой оттолкнуть. Отторгнуть его как можно больнее, если он попытается взять за руку или захочет поцеловать на людях. Я не позволяла ему ничего из перечня под названием «нормальные отношения». Потому что он должен получить очень важный и крайне болезненный урок – не доверяй никому, милый добрый Slava.

Но я дозволяла ему скрашивать минуты, когда требовалось немного человеческого тепла. Потому что он, кроткий парень, так схож внешне и по манерам с мужчиной, который несколько лет назад вылепил…

Ивон Хасс.

Сделал мрачной, расчетливой сукой. Креатурой, что живет так, как должно. Без лживых баек о принцах или мечтаний о сказочных миллиардерах. Без всей этой ненужной чуши.

Деньги. Власть. Тотальный контроль. Управление всеми аспектами жизни. Бетон. Железные конструкции. Сумрак. И лишь один-единственный сезон, как лейтмотив, – поздняя осень. Почти замершая природа…

Я объяснила этому славянскому парню, что дело не в разнице в возрасте или статусе, когда он попытался обидеться на мою холодность на публике.

Статус? Ивон Хасс не из тех дамочек, кто с жадностью снует по барам-ресторанам в поисках достойной партии. Ради того, чтобы получше устроиться в городе. Я – хозяйка своей жизни. Мне давно не нужны чужие деньги, покровительство или защита. Не нужен какой-нибудь толстосум, заносчивый сынок сенатора или биржевой барыга.

Мой выбор: простые парни из не самых благополучных районов. Простачки. Гуляки. Весельчаки из дешевых кабаков на окраинах. Злачные места, где веет гнильцой мусорных баков. Где за стойкой бара тебе нальют отвратительного пойла, а не бокал французского бордо. Места, где можно почувствовать себя странно. В уютной опасности. Куда можно наведаться в обычных черных джинсах и таком же черном балахоне. Но неизменно при макияже и с губами цвета Rouge…

Не гребаный удушливый штат Техас, а мои любимые злачные места. Мои тайные тропы. Другая сторона медали, как постоянное напоминание себе о том, что можно взлететь высоко, но так же просто – пасть на самое дно. Что, как бы там ни было, надо всегда оставаться волевым человеком и уметь получать удовольствия не только от шика и дороговизны. Такой вот личный баланс, взвешенная и правдивая стратегия.

И этим утром, после встречи то ли с кем-то из прошлого, то ли словив галлюцинацию, я почувствовала себя действительно как-то тоскливо. А винчик внес свою весомую лепту…

Slava – самый подходящий музыкальный инструмент, чтобы расслабиться. Лютня или домбра[9 - Струнные музыкальные инструменты] в руках русоволосого парня со светло-зелеными глазами и бледноватой нежной кожей. Пока Slava ехал из Бруклина к бару на Манхэттене, мне захотелось курить, выпить чего-то покрепче бордо, потому что я корила себя по полной программе за то, что не фригидна. Да, мне очень хотелось секса!

Женская природа, которую не обманешь. Разные парни. Я специально выбирала незамысловатых, легких, чтобы затем ни секунды не переживать после их ухода из моей квартиры.

Но Slava своим подкупающим обволакивающим взглядом будто говорил: «Я не надеюсь на то, что когда-то стану твоим единственным мужчиной. Ты можешь написать мне в любое время дня или ночи. Когда тебе, Ивон, будет тоскливо или, наоборот, радостно – при любых вариантах я составлю тебе компанию».

И в такие моменты мне хотелось схватить его за ворот заношенной хлопковой футболки и прокричать: «Пошли меня первым, Slava, слышишь?! Не звони, не пиши. Ты слишком добрый хороший мальчик, которого я только порчу!»

Я заказала порцию егермейстера с клюквенным соком. А затем еще одну. Потому что Slava ехал слишком долго, и за это время подвыпившая и совершенно внутренне раздолбанная я не хотела сидеть в одиночестве в том баре. Slava будто чувствовал меня. Он, добрый маг, писал весьма своевременно. Или интуитивно чувствуя мой призыв, не знаю… это сложно объяснить. Он словно и правда чуял нутром, когда я нуждаюсь в нем.

***

– Ивон, ты выглядишь… – Slava, который возник передо мной как-то даже неожиданно, пытался подобрать слова.

– Как? – качнула головой.

– Obvorojitel’no! – произнес он длинное жужжащее словечко.

Он сел напротив и снова одарил фирменным восторженным взглядом.

– Перестань, – отмахнулась, не сдержав пьяненькую улыбку.

– Но ты и правда сегодня отличаешься, – ломано, но в точку подметил он.

Что есть, то есть, блин! Палево!

На сей раз я предстала перед ним не в черных джинсах и грубых ботинках на тяжелой подошве. Не панком, не рокершей, не девушкой-готом, а в привычном мне ночном элегантном образе. Кашемировое пальто с утонченной вышивкой. Сапоги на шпильке. Бархатное темно-зеленое платье с неглубоким вырезом, но идеально обтягивающее тело.

А Slava протянул купленную по моей просьбе пачку сигарилл с ароматом вишни.

– Боже, ты меня просто спас, спасибо! – выдохнула в желании побыстрее выйти на перекур, лишь бы он перестал буравить глазами.

Slava потащился за мной, несмотря на то, что, первое – он не курит, и второе – вообще-то, я не просила составлять компанию.

– Ивон, можно вопрос? – Slava сделал робкий шаг ко мне.

– Нет, нельзя, – сузила глаза от дыма сигарилл и неприятного предчувствия того, что он собирается пронюхать что-то очень личное.

– Ты… балерина? – проигнорировав отказ, спросил он.

– Боже! – Я рассмеялась с какой-то нездоровой ноткой.

Slava казался просто неподражаемым в волшебной наивности. Действительно, настолько светлым и чистым ангелом, что даже не верилось, что у него есть член, яйца, но, увы, нет крыльев за спиной.

– Встречный вопрос можно? – выдохнула ему в лицо большущий клуб дыма. – А ты ангел? Или, может быть, поэт? Или главный поэт среди всех ангелов?

Slava немного растерялся. Он переводил в голове слова, которые я выдала слишком быстро.

– Ладно, не бери в голову, – отмахнулась небрежно. – Нет, не балерина, но мне приятен твой комплимент. А теперь пойдем немного согреемся.

Мне было так хорошо и хмельно, что действительно хотелось надеть пуанты и что-то такое грациозное изобразить…