Прокурор Брише

Увидев такое богатство, Аннибал пришел в восторг.

– О! Да у вас славный капиталец! – вскричал он.

– Да, – отвечал Лозериль, – около двадцати тысяч луидоров, и мне еще должны четыре тысячи экю. Не знаю, может быть, судьба готовит мне неприятность, но со вчерашнего дня мне удивительно везет. Всю эту ночь я выигрывал, и теперь еще счастье не отвернулось от меня; я сию минуту испытал это. По дороге к вам я зашел в один игорный дом и встретился с маркизом Бранкасом; он возвращался от регента, давшего ему двадцать тысяч луидоров для уплаты самым настойчивым кредиторам.

– И в одну минуту все эти деньги перешли в ваш карман?

– Теперь вы убедились, что не безденежье делает меня благоразумным.

Аннибал не мог отвести глаз от груды золота и банковских билетов, небрежно перед ним брошенных. Он просто пожирал их глазами.

– Что это такое? – вдруг спросил он, указывая пальцем на пачку билетов с дырой в самой середине.

Лозериль засмеялся:

– Это я имею обыкновение, когда играю в каком-нибудь игорном доме, принимать некоторые меры предосторожности, потому что однажды, в сильный ветер, два плута придумали растворить окна, чтобы устроить сквозняк, и тысяча экю билетами вылетели из комнаты, и, разумеется, как мы ни искали их около дома, но нигде не могли найти.

«Славная выдумка!» – подумал снисходительный капитан.

– И с этого дня, – продолжал молодой человек, – боясь сквозняков, я взял за правило прикалывать к столу выигранные деньги; с этой целью и ношу всегда при себе маленький кинжал. Это вместе с тем и предостережение нескромным людям, принимающим иногда чужие деньги за свои. Вот почему обе пачки с дырой.

– Мне пришла в голову отличная мысль, – сказал Аннибал, не спуская глаз с денег.

– Какая же?

– Мне хочется посмотреть, всегда ли вам везет или нет. У вас ведь есть время проверить?

– Еще бы, капитан, даже слишком много – дуэль отложена, потому что мой противник должен уплатить свой долг.

Занявшись выкладыванием из кармана денег, выпрошенных у дочери, Аннибал не заметил улыбки, появившейся на губах гостя при его предложении играть.

Прежде чем продолжать наш рассказ, отвлечемся немного.

Лозериль не лгал, говоря, что теперь уже не думает о маркизе; при первом взгляде на Полину он почувствовал внезапную страсть к молодой девушке. Это был просто каприз человека, думающего только об удовлетворении своей минутной прихоти. Ему было невыгодно терять маркизу, раздававшую золото щедрой рукой. Напрягая все силы своего ума, чтобы найти средство быстрого обогащения, он неожиданно нашел возможность получить прелестную девушку и громадное состояние. И сейчас же в этой испорченной душе составился адский план; если бы маркиза захотела помешать, то он нашел бы средство устранить ее.

Теперь возвратимся к играющим.

Минут через десять деньги капитана перешли в руки Лозериля.

– Положительно вам везет! – проворчал Аннибал, с сожалением провожая глазами свои последние луидоры.

– О! – грустно проговорил молодой человек. – Разве в этом счастье?

– А то в чем же?

– Помилуйте, я согласен, это счастье, но оно непрочно, завтра же, вероятно, оно изменит мне.

– Да ведь невозможно, чтобы счастье улыбалось все одному. Бог должен быть справедлив ко всем, – сердито возразил Аннибал.

– Ах, мой милый, вы просто грешите! Вы-то именно и можете служить доказательством того, что на земле бывают счастливцы.

– Если я счастлив, то, кажется, не в картах.

– Не в этом дело, выигрыш не порадует вас, а проигрыш не опечалит; ваше положение несравненно лучше моего, несмотря на мое счастье в картах.

– Мое положение! Да какое положение? – спросил капитан, не понимая, к чему клонится этот разговор.

– Ну, полноте притворяться, мой уважаемый маэстро, я преклоняюсь перед вашей ловкостью.

– Я ловок! Да в чем же?

– О! Вы отлично устроили свои дела. Вы, человек без всяких средств, поймали на удочку богача-зятя.

Аннибал от души расхохотался.

– Ну, – сказал он, – вы приписываете мне то, к чему я не приложил ни руку, ни душу. Все устроилось само собой, без моей помощи. Дочь любила другого, и я уже дал ему слово, а он мне заплатил порядочную сумму.

– Он вам заплатил! Что это значит? – с удивлением спросил Лозериль.

Капитан спохватился:

– Нет, нет, я не так выразился. Вот как было дело: отдавая мою дочь, я дал ей в приданое… – Аннибал остановился, придумывая, что он мог дать дочери, но, не приискав ничего, снова продолжал: – Я ей дал только…

– Только честное имя, – подсказал Лозериль.

– Ах да, вот именно это. Черт знает, как мог я позабыть. Итак, она ничего не имела, кроме честного имени, а потому я не мог отдать ее за человека без всяких средств, хотя она и любила его; не выдавая себя за богача, он говорил, что имеет небольшое состояние, а я потребовал доказательства… Вы, конечно, поймете эту естественную недоверчивость любящего отца.

– О да, конечно!

– Это был как бы залог счастья моей дочери.

– Вот дурак-то! – пробормотал Лозериль.

– Кажется, вы сказали что-то?

– Да я говорю, что это был порядочный простофиля.

– Отчего? Бог с вами!

– Ну, положим, я не прав.

– Потом он уехал на родину, чтобы обратить все недвижимое имущество в деньги.

– А во время его отсутствия подвернулся Брише со своими миллионами. И, понятно, его предпочли, несмотря на данное слово небогатому жениху.

– Да еще бы! Всякий порядочный человек обязан позаботиться о счастье своей дочери.

– А вместе с тем и о своем, капитан.