Невинный Азраил и другие короткие рассказы

После смерти дочери учитель приобрел плохую привычку. Он выкуривал одну-две сигареты в день. Это ему помогало собраться с мыслями, что было очень важно для создания стихов. Он не курил в доме, а выходил в сад и обозревая все кругом, пуская клубы дыма, думал. В один из таких вечеров учитель литературы увидел в саду двух малышей – девочку и мальчика. Похоже, они были брат и сестра. Они были очень малы. Девочка держала своего брата за руку, и они испуганно смотрели на учителя. Учителю это не понравилось, он накричал на них:

– Эй, дети, а ну быстро уходите из сада, кто вам разрешил здесь играть, да еще так поздно!

Дети в панике побежали в сторону инжирного дерева и исчезли. Учитель потушил сигарету и вошел в дом.

– Какие-то беспризорные дети играли у нас в саду, я их выгнал, – заявил он жене.

Женщина принесла ему стакан светлого чая, а сама пошла спать. Учитель, немного посидев, встал и, выключив свет в своем кабинете, тоже пошел спать. «Хватит работать», – сказал он самому себе, входя в спальню.

Прошли зима и весна. У учителя литературы в саду перед домом расцвели и завязали плоды все деревья, кроме одного – это было инжирное дерево. Оно, опустив свои ветви до самой земли, напоминало скорбную мать, бережно охранявшую своих детей. Под ним покоились малышка и нерожденный младенец.

У ворот блаженства

Утомленные путники остановились у заброшенного тюрбе[17 - Тюрбе (тур.) – гробница-мавзолей в османской архитектуре, усыпальница знати либо известных духовных лидеров. – Примеч. ред.] и стали очищать грязь со своих сандалий. Это были несколько крестьян, следовавших на прием к правителю. Они собирались рассказать хану города о страшном наводнении, смывшем с лица земли их дома и пристройки, восхвалить Его Светлость и просить его помощи. У одного из путников за пазухой архалука[18 - Архалук (также аркалык, архалыг – кавказский плотно прилегающий к телу кафтан с высоким стоячим воротником. Для шитья архалуков использовали кашемир, атлас, сатин. – Примеч. ред.] был петух, который несчастно кричал. Это был подарок бедного крестьянина хану.

* * *

Внутри тюрбе было пусто и темновато. Маленький, обмокший мышонок без конца бегал по разным углам, то появляясь, то исчезая. Вдоль щели треснувшей стены, между серыми камнями, удобно вытянувшаяся черная змея терпеливо выслеживала мышонка. Под куполом тюрбе висела фаланга летучих мышей. Ползя вверх по трещине, черная змея время от времени пыталась подобраться и к ним. Сейчас ее добыча была на земле. Но мышонок к треснувшей стене пока не подходил.

…После вечерней трапезы хан почувствовал себя не столь хорошо, как всегда. У него появилось странное ощущение усталости, как будто он всю свою жизнь провел на каменоломнях, трудясь как раб. Придворный врач неотложно обследовал его прямо в тронном зале.

– Что со мной? – спросил побледневший хан.

Врач долго слушал дыхание хана, проверил его пульс, и, не обнаружив ничего серьезного, ответил:

– Думаю, это всего лишь переутомление. Или думаю, Ваша Светлость съели лишний кусок во время ужина. Будет уместно, если отправитесь спать. Отдохните и надеюсь к утру Ваша Светлость себя почувствует лучше. Я до утра буду дежурить у вашей спальни вместе с охраной.

Находящийся рядом астролог поспешно добавил:

– Сегодня Ваша Светлость принимали людей и выслушивали их жалобы. Вам необходимо остерегаться встречи с людьми с черными, тяжелыми душами, с людьми, обремененными тяготами судьбы. Их несчастья могут передаваться тем, кто их выслушивает. Их души также грязны, как и их ноги.

Врач и астролог повели хана в дворцовую баню, где наложницы искупали его в теплом молочном бассейне. После натерли его ароматными маслами и хан удалился спать.

В спальных покоях его ждала юная смуглая девочка. Она, сидя на краю сшитой из зеленого бархата постели, смотрела хану в ноги.

– Ты новая, – спросил ее хан еле слышным голосом, – сколько тебе лет?

– Тринадцать, мой хан, – ответила девочка.

– Погаси свечи и помоги мне раздеться.

Она раздела его как можно нежнее, и хан повалился на свою постель.

– Ты тоже ложись, – разрешил ей хан.

Девушка, скинув с себя серебристого цвета халат, легла рядом. Хан пожаловался:

– Сегодня я чувствую себя неважно. Врач говорит, что к утру это пройдет, но он так и не понял, что такое со мной приключилось. Помассируй мне спину и затылок.

Девочка принялась энергично поглаживать спину хана, столь энергично, насколько позволяли ее слабые детские ручки. Голос хана понизился до шепота:

– Я поручу евнуху гарема, чтобы оставил тебя здесь еще на одну ночь. Сегодня мне не по себе.