если ты поэт.
Как мне сделать человечной
тьму прошедших лет?
Объяснить себе придётся:
как же дальше жить.
Песню, что сумеет это,
можно ли сложить?
«Страсть к работе разрушает тело…»
Страсть к работе разрушает тело.
Начинаешь вроде бы несмело,
Нехотя, и не сочтя за труд.
Смотришь с удовольствием вокруг.
Слушаешь, о чём щебечут птицы.
Вспоминаешь облики и лица…
И не замечаешь, как впряглась.
И уже вовсю бушует страсть.
На волне летишь. Волна – горою.
Ты не мнишь себя титаном и героем.
Просто снова стала сгустком сил.
Ты не делаешь от сих до сих,
А равняешь и холмы, и ямы.
Что там амфибрахий или ямбы!
Ты одно лишь ясно видишь – цель.
Пусть там кто-то зрит через прицел.
Слышишь ты, как труд твой ломит кости,
Как мигрень засобиралась в гости,
Как на лбу уже набрякли вены.
Но не хочешь жизни перемены,
Потому что счастлива вполне
На могучей, ласковой волне…
«Весь громадный вечер…»
Весь громадный вечер
лёг ко мне на плечи.
В этой пустыне
нелегко прожить.
Можно день заполнить
нуждами простыми.
Чем заполнить вечер?
Что в него вложить?
Вечер – подведение
первого итога:
день прожит пустяшно
или – ничего?
Звёзды светят ясно.
Звёзд на небе много.
А со мною: рядом
нету никого.
Близкие – в заботах.
Муж мой – на работе.
Он приходит поздно.
Темень за окном.
Позабыты грозы.
Первые морозы
гибкой, мягкой лапой
трогают наш дом.
Словно первый иней,
в этот вечер синий
первая тревога:
скоро ляжет снег.
Скоро от порога —
зимняя дорога.
Тёмный след на белом —
уходящих след.
Вечер, наблюдатель
жизни повседневной,
отмечаешь строго
труд мой и грехи.
Вечер, собиратель
дани ежедневной,
не казни тревогой.
Вот тебе стихи.
«На свете стало очень мало…»
На свете стало очень мало
людей, читающих стихи.
Они одеты не по моде,
по-старомодному тихи.
Они удачливы не слишком,
живут немного невпопад,
их сберегательные книжки
хранят не слишком крупный вклад.
Они поверили поэту.
Он перед ними виноват?
«Снова я взялась за пяльцы…»