Свита павших богов. Путь в Тир

Пульций поднял шарик снова. Внимательно его осмотрел, протер ладонью, счищая налипшие песчинки. Глубоко вздохнул, закрыл глаза, потом бросил, изогнувшись как при игре в шары. Губы его шевелились.

Шарик повел себя странно. Сразу после броска он летел туда, куда его направил Пульций, но коснувшись земли резко изменил направление и покатился в другую сторону.

– Что ты сделал? – спросил Аполлинор.

– Я просто спрашивал про себя, где то, что нам необходимо. Ну, то есть где этот мальчик, которого мы ищем.

– Ага, я так и думал, – важно заявил жрец. – Просто проверял, догадаетесь ли вы.

Он взял шарик, подул на него, потом, повторяя все тот же вопрос, бросил. Шарик повел себя так же как в предыдущий раз – летел в одном направлении, но при соприкосновении с землей катился совсем в другую сторону. Бросали его все в разные стороны, но катился он в одну и ту же.

Правда, катился совсем недолго – не больше двух шагов.

– Собираемся, – скомандовал Аполлинор. – Направление нам известно. К вечеру хотелось бы, чтобы этот мальчишка был у нас. Надоели мне эти места.

С ним все согласились.

* * *

Пастуху обычно не приходится долго ходить. И он имеет возможность отдохнуть, если устал или ударил ногу о камень.

Азрик был невысок для своего возраста. Сил для дальнего перехода ему хватало – но человеческая кожа плохо противостоит скалам. Пока они шли по холмам – все было нормально, но потом тропа пролегла выше и нога Азрика попала меж двух камней.

Ссадина была небольшой, неподалеку был ручей и рос протвяник. Азрик, втайне радуясь остановке, промыл ссадину и залепил ранку прожеванными листьями. Папсуккаль мрачно смотрел на него.

– Тебе нужны сапоги, – сказал он. – И одежда получше – в горах может быть холодно.

Азрик пожал плечами.

– Откуда у куртия сапоги, – ответил он давней поговоркой.

Вообще говоря, сапоги у куртиев были – например, у его отца. Но надевал он их далеко не каждый день. А где достал… бог его знает, где он их достал.

Папс отошел на пару шагов, склонился над ручьем. Поводил руками, хмыкнул, потом, ничего не сказав, отправился вверх по его течению. Азрика словно что-то толкнуло – он осторожно пошел вслед за ним.

Ушел Папсуккаль недалеко. Из-под скалы бил родник, дающий начало ручью, вода выточила в камне круглый бассейн. Папс подошел к нему, склонился, внимательно вглядываясь в воду. Потом сделал быстрое движение – словно ловил рыбу. В его руках, рассыпая брызги, извивалось что-то странное.

На первый взгляд, это действительно было похоже на рыбу, с длинным хвостом – или двумя? – маленьким телом и огромным количеством торчащих в разные стороны плавников. Оно извивалось, то обволакивая держащую его руку, то обвисая, как тряпка. Папс немного постоял, держа существо на вытянутой руке, чуть погодя стал отщипывать от него кусочки. За оторванными кусочками тянулись длинные нити слизи, Папс ловко закручивал их вокруг пальцев. Существо закричало и забилось. Ручей взбурлил, словно пытаясь помочь ему.

Папс наматывал на руку полужидкие нити, существо двигалось все более вяло, ручей тоже успокаивался. Вернее, не успокаивался. Он словно умирал. Куда-то исчез блеск воды, она стала серой; дно заволокло, даже звуки почти затихли. Потом по поверхности пошла крупная рябь, словно там, под водой, кто-то сильно дрожал. Существо стало совсем маленьким и почти не двигалось. Папс потряс его, покачал головой и швырнул обратно в воду.

Булькнув, оно исчезло. Сначала ничего не происходило, только рябь стала чуть сильнее, родники словно иссякли – бассейн перестал наполняться, и вода с шумом, похожим на плач, ушла вниз.

Папсуккаль оглянулся на Азрика.

– Ты все видел?

– Да. А что это было?

– Ты все видел, – не обращая внимания на вопрос, повторил Папсуккаль. – Это проблема…

– Почему?

Папс помахал рукой – той, на которой были намотаны нити. Азрик заметил, что они разноцветные – красные, синие, зеленые, и что они продолжают пульсировать.

Раздалось бульканье. Родники словно нехотя выдавили из себя воду – мутную и неприятную. Бассейн снова стал наполняться.

– За этого не беспокойся, – словно отвечая на собственные мысли, сказал Папсуккаль. – Оклемается быстро. Это, – он кивнул на нити, – потому, что разговаривать духи воды не умеют. Не спросишь, что к чему. Приходится спрашивать их по-другому.

Он размотал одну из нитей, и, морщась, засунул один из концов себе в рот. Медленно всосал ее в себя, тщательно разжевал и проглотил.

– Ваал, – угрюмо сказал он и взялся за следующую.

Ел он без всякого удовольствия. Когда нити закончились, родник уже почти восстановился – лишь вода еще была мутновата, да в его журчании и бульканьи слышались жалобы и обида. Папсуккаль положил руку в воду – та отступила, потом забурлила и закипела, словно пытаясь вытолкнуть.

– Ну, не обижайся, – мирно сказал старик. – Это же я по необходимости.

Вода еще раз взбурлила, брызнула, капли заблестели на лице и бороде Папсуккаля. Тот улыбнулся и продолжал гладить поверхность воды. Та выгибалась, как нервная кошка.

– Там внизу, за карнизом, несколько веток в воду упали, – сказал Папсуккаль. – Сходи, убери.

Азрик послушался. Нога еще саднила, он ступал осторожно. В месте, указанном Пасуккалем, действительно течение перегораживали несколько упершихся в противоположные края толстых подгнивших веток. Чтобы их убрать, пришлось зайти в воду, та было хлестнула его по ногам, но потом успокоилась.

Через несколько минут ветки уже лежали на берегу. Ручей несся мимо, веселый, говорливый, весь пронизанный солнцем. Азрик посмотрел на свою ногу – ссадина чудесным образом прошла.

* * *

Арцет показывал только общее направление, идти, поминутно бросая, было неудобно. В итоге Чернозубый предложил просто выдерживать общее направление – замечать, куда покатится шарик, потом выбрать приметный ориентир и идти к нему, а там уже бросать снова.

Порядок следования установился следующий: сначала шли подручные Чернозубого, глядя по сторонам и при необходимости проверяя кусты и овраги, потом сам Чернозубый – рядом с носилками Аполлинора, замыкающими были свободный раб и Пульций.

Быстро идти не получалось, но Аполлинор надеялся, что этого хватит. Мальчишка не может далекой уйти, он устанет, разобьет ноги, ляжет спать – тут-то они его и возьмут. Торопиться некуда. Сам он задремал на носилках, ему приснилось, что он нашел-таки мальчишку и передал его Аполлону, но мальчишка в последний момент обернулся Чернозубым, а Аполлон объявил, что хочет взять его живым на небо и причислить к сонму олимпийских богов. От такой ерунды пришлось проснуться – голова болела, рабы еле тащились, с неба палило.

– А что с этим мальчишкой сделать надо? – заметив его пробуждение, спросил Чернозубый. Аполлинор с раздражением заметил, что старого разбойника словно и жара не берет – выглядит так, словно только что выспался.

– Доставить в храм, – коротко ответил он. Говорить не хотелось.

– А там что?

– Откуда мне знать? Что двигает богами? Нам этого не понять!

– Ну, хоть попробовать-то можно, – ответил Чернозубый. Очевидно ему хотелось почесать языком. – Мне вот кажется, что у богов все так же, как у нас. Тоже стремятся к богатству и славе, тоже крутятся, как могут…

– Ты думай, о чем говоришь! – не сдержался Аполлинор. – Какие богатства и слава? У них и так есть все богатства, какие только можно сыскать на земле. И слава их безмерна!

– А кому эти богатства принадлежат? – спокойно спросил Чернозубый. – Вот ты сказал – им. Им всем? Или у кого-то больше, у кого-то меньше? И разве не может тот, у кого меньше, захотеть большего?

– Ты замолчи, а? – слова Чернозубого поворачивали ситуацию стороной, которую Аполлонор никогда не принимал во внимание. И не хотел принимать. – Боги… нам их не понять. Понятно?