Тысяча ночей без тебя

– Я прочитал, что это цветы, которые символизируют чистоту, желание начать все сначала, как дружеское рукопожатие. Вот я бы хотел, чтобы это произошло и между нами. Правда, я не знаю, что на меня нашло…

На самом деле Виктор спланировал все до мельчайших деталей и надеялся, что все его расходы – ужин, шампанское «Krug» в ресторане, шампанское дома, драгоценная партитура, – все эти заранее запланированные вещи приведут к желаемому результату, а не к полному провалу и не к тому, чтобы его стали совсем избегать.

Виктор все еще шел рядом. Он был полностью разбит и в отчаянии.

– Прими хотя бы эти лилии.

София взяла их, и Виктор почувствовал себя чуть легче.

– Спасибо. Клянусь тебе, я просто не находил себе места.

Затем София продолжила идти.

Виктор прошел за ней еще пару шагов:

– Куда ты идешь? Могу я тебя подвезти?

София повернулась и бесстрастно смотрела на него несколько секунд.

Виктор понял, что то, что она приняла от него цветы, уже прекрасно и лучше на этом и остановиться.

– Как бы то ни было… знай, я всегда рядом. – После этой неуместной и глупой фразы он вновь сел в машину и уехал.

Когда София увидела, что «шкода» скрылась за углом, она выбросила лилии в мусорный бак и продолжила идти домой.

Все нужное она стала собирать в свою косметичку, а также в небольшой чемодан. Она выбирала, что взять, а что оставить: «Да, это мне пригодится в Риме; эта одежда слишком тяжелая и ее можно носить только тут». Затем она открыла ноутбук и стала искать билет. На одно мгновение ей захотелось взять билет на поезд, но до Москвы он шел около пяти дней. Она рассмеялась: «Кто знает, может, однажды мне пригодится это время». Наконец она нашла то, что искала, всего с одной пересадкой. Она купила этот билет, зарегистрировалась, и все данные пришли ей на мобильный телефон. После этого София сходила в душ, высушилась, оделась, сделала себе кофе и затем села за кухонный стол. Много времени у нее не было, так что долго сидеть она не собиралась. Иногда все кажется настолько ясным, что слова приходят сами собой. Затем она вызвала такси. Увидев машину в окно, она надела пальто, перекинула сумку через плечо, взяла чемодан и вышла. На мгновение она остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на дом. Эта крыша, маленькие окна, балконы, на которых были растянуты какие-то прозрачные пластиковые нитки, на которых сушилась одежда. Из этих хорошо утепленных мест можно наслаждаться метелью. Затем она обернулась. Бабушка в традиционном платке торговала овощами на обочине дороги, две дамы протянули ей мелочь, и та сложила ягоды в бумажный пакет. София вспомнила фразу, которую однажды сказал ей один из ее учителей: «В путешествии самое большое расстояние – это расстояние от двери».

Затем она села в машину:

– В аэропорт, пожалуйста.

И она тихонько заплакала. Водитель изредка посматривал на нее в зеркало. София видела его глаза, которые пытались понять, нужно ли ему сказать что-нибудь. Но ей не хотелось разговаривать, поэтому она отвернулась к окну и стала смотреть на свой поток воспоминаний обо всех прошедших месяцах. Школа, прогулки, обеды и ужины с Олей, смех дома за чашкой вечернего кофе или за стаканом настойки или же травяного чая, в зависимости от дня, мороза, настроения. Она подумала о том последнем ужине с Виктором. За все восемь месяцев это единственное плохое, что произошло с ней. Возможно ли вообще стереть дурные воспоминания? Такую систему еще не изобрели. Она работает для сообщений, их и вправду теперь можно вовремя удалить. Но для эмоций, для чувств, для нашей боли или даже простого раздражения ничего подобного еще не изобрели. Было бы здорово, если бы можно было сделать, как в том фильме, «Час расплаты», где можно что угодно забыть по команде. У инженера Бена Аффлека в контракте есть пункт, согласно которому каждый раз, когда действие договора прекращается, воспоминания, связанные с его работой, должны быть удалены. И так оно и происходило. Но это всего лишь фильм. А в реальности человек в этой области ничего не добился, забыть по команде невозможно, сделанного не отменить. Человеку нужно научиться не причинять боль другим, но эта задача кажется еще сложнее.

Когда Оля зашла домой, сразу произнесла громким голосом:

– София?

Одно мгновение она надеялась, что та просто вышла по делам. Затем она зашла в ее комнату и, увидев, что вся одежда все еще лежит в шкафу, вздохнула с облегчением, но в гостиной она заметила на столе записку и поняла, что ошиблась. Она взяла записку, села в большое кресло, смотрящее на окно, и уставилась на него, не зная, что делать. А потом она начала читать.

Глава семнадцатая

«Ты лучшая мама в мире, возможно, именно поэтому я и выбрала тебя. Ты научила меня всему, я старалась быть для тебя той дочерью, которую ты всегда хотела. Возможно, я стала для тебя идеальной дочерью, если говорить исключительно о той любви, которую я испытываю к тебе. На самом деле ее даже больше, чем я могу выразить. Можно даже считать меня двойняшками, потому что моя любовь к тебе умножается на два. Я обязана тебе всем, Оля, каждой нотой и всеми самыми прекрасными аккордами в моей жизни. Ты показала мне поэзию музыки, важность жизни, красоту каждого нашего мельчайшего движения. Все твои уроки и выговоры, если хочешь, научили меня многому, в том числе не выбрасывать ничего из своей жизни, даже вчерашний вечер. Я могла бы оценивать его как угодно, но взвод „Ольга“ уже дал ему справедливую оценку. Не знаю, когда мы увидимся в следующий раз, но, возможно, даже обсуждать это было бы неправильно. Потому что ты всегда со мной, в моем сердце. Я бы не хотела прощаться с тобой или, еще хуже, позволять тебе провожать меня, потому что я бы слишком много плакала. Сейчас же я просто хочу отдать тебе должное и выразить свою любовь, а не плакать. Я просто хочу быть счастливой. Спасибо, твоя дочь София».

Читая, Оля не могла остановить слезы, они стекали по ее щекам, словно ручей, словно дождь.

«О нет, они сейчас намочат ее письмо».

Некоторые слова Софии расплылись, оставив на листе пятно и окрасив все вокруг в синий цвет. Оля встала, взяла полотенце, еще свежо пахнущее чистым бельем, и аккуратно приложила его к письму, стараясь убрать как можно больше влаги. Затем она сложила его и положила в ящик своего стола, где хранила все свои самые любимые воспоминания, как если бы это письмо было самой драгоценной партитурой в ее жизни, ее личной и неповторимой сонатой, существующей в одном экземпляре.

После долгого путешествия и пересадки в Москве София вот-вот должна была приземлиться. Она услышала оглушающий визг шин Airbus 350, а затем объявление капитана, приветствующего пассажиров в Риме. Вскоре после этого она вышла из автоматических дверей, и тут же легкий ветерок донес до нее запах моря из города Фьюмичино. София встала в очередь и, пропустив двоих человек, села в такси.

– Куда мне вас отвести?

Она была удивлена этому джентльмену с его особенно вежливыми манерами, аккуратным внешним видом и даже его итальянской учтивости. Она ожидала встретить классического римлянина.

– Виа дей Серпенти, 35. – Затем она добавила для уточнения: – Район Монти.

– Да, – улыбнулся таксист, – я хорошо знаю этот район.

София чуть ли не извинилась перед ним, когда такси тронулось. Она взяла мобильный телефон и посмотрела, какие отели находились поблизости. В конце концов, она нашла отель «Анфитеатро Флавио», который находился всего в сорока метрах от ее дома. От ее дома… Софию пробило на смех. Я не разговаривала с Андреа восемь месяцев. Может, и дома больше никакого нет. Они общались только через сообщения. Последнее было отправлено месяц назад. Так что, утопая в сомнениях, она решила позвонить.

– Здравствуйте, отель «Анфитеатро Флавио».

– Добрый вечер, я хотела бы узнать, есть ли у вас свободные номера.

– На сегодня?

– Да.

– Минутку, пожалуйста… Да, на сегодня есть.

– Хорошо, спасибо.

София повесила трубку. На сегодня есть. Это означает, что как минимум два номера свободны, а через час она уже будет знать, что ей делать. Затем она заметила, что таксист смотрел на нее в зеркало. «Может быть, он услышал мой разговор, – думает София, – а теперь задается вопросом: как же так, сначала она дала мне адрес, а теперь подыскивает номер в отеле? И что же мне делать? Где мне ее высадить? Что ж, и действительно ситуация не совсем понятная».

В конце концов, таксист больше не мог терпеть, его охватило любопытство.

– Извините, пожалуйста…

– Да, что такое?

София была готова разъяснить ему, как все обстояло, хотя на самом деле ее раздражало то, что кто-то лез в ее дела, и особенно то, что кто-то подслушивал ее разговор. Но с другой стороны, что в России, что в Италии, что в любой другой части света – все таксисты мира одинаковые.

– Вы, случайно, не знаменитая пианистка?

София покраснела, в основном из-за того, что плохо думала об этом человеке.

– Погодите, вы играли… Да, вы играли концерт на виа делла Кончильяционе?

– Да, это была я.

– Да, я так и думал, – улыбнулся таксист. – Несколько лет назад я работал водителем в другой службе такси, я приехал за вами в концертный зал, и мне даже удалось немного послушать, как вы играете.

– Вам понравилось?

– Я был очень тронут вашей игрой. Примите мои комплименты вашему таланту. – Затем он в последний раз посмотрел на нее в зеркало: – Надеюсь, что смогу когда-нибудь снова вас услышать. С возвращением.

Глава восемнадцатая