Тысяча ночей без тебя

После этого ее спокойствие, кажется, вернулось обратно. Они молча продолжили двигаться в очереди. Оля выбрала суп с фрикадельками и клецками, а София взяла пирожки – ей нравились с говядиной. Они решили не брать десерт, потому что любимой Софией яблочной пастилы нет. Взяв две бутылки воды, они сели и начали, не торопясь, есть. Оля отправила в рот первую ложку и медленно жевала.

– Надо сказать, готовят они все еще очень хорошо, точно так же, как и раньше. Только вся посуда в ужасном состоянии, посмотри, она поломана. Все старое.

Они обсудили студентов и разных хороших музыкантов, но Виктора Урасова больше никто из них не упоминал.

Оля провела с Софией весь день. В пять, закончив уроки, София закрыла дверь кабинета. В тот же момент Оля поставила партитуру на фортепиано:

– Весь день я себе это представляла. Хочу услышать, как ты играешь его еще раз.

– Петр Ильич Чайковский, Концерт для фортепиано с оркестром № 1 си-бемоль минор, сочинение 23. Ты, похоже, действительно решила меня наказать. Я так понимаю, ты выбрала такую тактику – вымотать меня до бессилия, чтобы вечером я никуда не пошла. Но я на это не куплюсь. – София приподняла бровь.

Оля искренне рассмеялась:

– Да нет, я просто хочу послушать что-нибудь сильное.

София прокрутила табуретку, поправила ноты и начала играть. На следующие полчаса Оля вновь стала ребенком, она вспомнила, как мама и бабушка водили ее на уроки фортепиано. Она вспомнила старые дороги, лошадей, которые ходили взад и вперед, возя в основном пищу. И церковь Святого Варлаама Печерского, где она впервые сыграла и от которой сегодня остались лишь руины. Затем ее приезд в Москву, поступление в консерваторию, занятия у очень строгого профессора Воробьева и своих однокурсниц – Клавдию и Людмилу. А у дверей – мальчик с улыбкой, которую она никогда не забудет, Радослав, он-то привез ее в Италию. София же в это время продолжала играть это завораживающее произведение, сложное для исполнения, потому что оно требовало от солиста безупречной техники, виртуозности и физической выносливости. Это произведение было козырем в репертуаре самых успешных пианистов, и прежде всего – Владимира Горовица, который триумфально дебютировал с ним в США в Карнеги-холле под руководством дирижера, а по совместительству своего тестя Артуро Тосканини. Эти звуки перенесли Олю в тот год, когда она стала учительницей, в тот момент, как она в первый день вошла в класс и увидела своих первых учеников, среди которых была и маленькая София – самая красивая, самая милая и в то же время самая суровая и самая упрямая. Когда София дошла до третьей части, Allegro con fuoco си-бемоль мажор, до Русского танца в неистовом танцевальном ритме, в котором многоцветная виртуозность пианиста может раскрыться в полной мере, Оля вдруг вспомнила ее в детстве, в светлом ажурном хлопковом платье и в рубашке из белого шелка, которую она выбрала самостоятельно с большой тщательностью, чтобы произвести впечатление на учителя. Хотя, конечно, в этом не было никакой необходимости. Достаточно было услышать, как она играет.

– Как я сыграла?

– Очень хорошо, несмотря даже на то, что, перелистывая к четвертой странице, ты немного сбавила скорость, сыграла где-то на восьмушку больше.

– Неправда, эта восьмая тут написана.

Оля постаралась сделать так, чтобы София ничего не заметила; она отвернулась, достала из сумки платок и быстро вытерла глаза:

– Ты права, эта восьмая действительно на месте, от тебя ничего не скроется.

София рассмеялась.

– Ничего, совершенно ничего! И мне кажется, что у тебя аллергия на мою игру. Не всерьез же ты снова плачешь!

Глава десятая

Вернувшись домой, София начала с безумством прибираться. На кухне она достала все: стаканы из буфета, затем тарелки, подносы, чашки, блюдца – нервно вытерла их, потом протерла влажной тряпкой. Затем она поняла, что полки книжного шкафа тоже немного пыльные, прошлась еще раз с тряпкой, осмотрела все на свету и убедилась, что теперь все чисто. Она достала из шкафа несколько бутылок вина, протерла их, поправила картину, поставила лампу, взяла со стола несколько газет и журналов, сложила два чистых полотенца и убрала их в ящик тумбочки под телевизором. Она с невероятной точностью расставила все по своим местам, что как-либо сдвигала с места на время уборки. А затем она перешла к шкафам. Она доставала кофты и бросала их на кровать; она решила навсегда отказаться от светло-зеленого свитера, в котором было полно круглых дырочек, и коричневого тоже, хотя и целого, но ни разу не надетого просто потому, что он ей никогда не нравился. Затем она разобрала и прибрала ящики со своим нижним бельем, носками, привела в порядок ночнушки, шарфы, перчатки. И точно так же она выбросила всю ту одежду, которую никогда не носила или которую носила слишком часто, так что та уже практически износилась. Она улыбнулась. Где-то она прочитала, что большинство женщин носят менее половины приобретенной ими одежды, в то время как то же самое верно только для каждого пятого мужчины. «Но зачем я все это делаю? Потому что нервничаю. Потому что это мое первое свидание за восемь месяцев. Потому что больше я не хочу никаких свиданий, но в то же время не хочу, чтобы Оля победила. И вообще, я просто хочу отвлечься, вот и все… А может, я снова хочу почувствовать себя женщиной? Мне кажется, будто я вся грязная… словно запылилась». И действительно, в эту секунду она чихнула, поэтому решила отправиться в душ. Однако войдя в ванную и бросив взгляд на часы, она поняла, что ей нужно поторопиться. Было уже восемь часов – Виктор будет буквально через час. Виктор – тихий скрипач, Виктор – красавец, милый, внимательный, веселый Виктор, но не во всем такой очевидный.

Об этом она также рассказала днем Оле:

– И все же в Викторе есть что-то, что ускользает от меня…

– Что это, интересно? Он хочет переспать с тобой, это и так понятно.

– Ну что ты, не говори так, все у тебя мысли какие-то земные.

– Или матрасные…

София отправила ее к черту:

– Ты либо считаешь, что я невероятно красива, либо, что еще хуже, что повсюду одно зло и грязь. Неужели мы не можем просто захотеть провести время вместе, подружиться? Разве мужчина и женщина не могут быть друзьями без того, чтобы он на нее запрыгивал?

– Или она запрыгивала на него! – засмеялась Оля.

– Не мой случай.

– Я бы никогда не осудила тебя за такое, просто я считаю, что тебе нужно отдавать себе разумный и сознательный отчет в том, что происходит, – это все, о чем я прошу. Мне не нравится, когда кто-то говорит: «Я не знала, не могла даже такого представить…» Ты раззадориваешь его, и, если не хочешь, чтобы между вами что-то произошло, лучше оставить эти игры. Потому что когда змея кусает тебя в первый раз, это ее вина, а когда она кусает во второй – уже твоя.

– А это ты где услышала? И когда же это меня кусала змея?

– Так всегда говорил мой дедушка, когда шутил «исключительно» с моей бабушкой. Виктор укусил тебя вчера, когда обманом привел тебя в паб.

София ушла в свою комнату. Через некоторое время гнев ее прошел, и она даже рассмеялась: «Я не говорила о таком даже со своей матерью. Может, Оля любит меня больше, чем мама». На самом деле Грация, ее мать, всегда была немного эгоистичной, и хотя она любила ее в детстве, она никогда не показывала ей этого.

В конце концов, София решила выйти к Оле и обнять ее:

– Я тебя люблю.

– Я тоже, ты сама знаешь.

Затем София улыбнулась:

– И все же я все равно пойду гулять с Виктором.

Оля покачала головой и тоже засмеялась:

– Я и не сомневалась.

София вышла из душа, надела халат и накрыла голову большим полотенцем. Некоторое время она терла волосы, затем включила фен и начала сушить их. Закончив, она сняла халат, нанесла немного крема на ноги, на все остальное тело и, наконец, остановилась, чтобы посмотреть на себя в зеркало: «А я не так уж и плохо выгляжу. Конечно, кожа бледновата, надо бы почаще бывать на солнце, но здесь никогда не бывает солнца. Кажется, я растолстела». Она наклонила голову в сторону, сначала вправо, затем влево, снова посмотрела на себя, повернулась и проверила вид сзади. Спина, бедра, ягодицы. Нужно проверить со всех сторон. Затем она развернулась в профиль: «Нет, не потолстела». Она надела темно-серый с белым комплект нижнего белья, не особенно сексуальный, но очень элегантный, с небольшими серебряными розочками и чуть более темными листочками: «Жаль, что Виктор не сможет его оценить… А может, и сможет? Если бы Оля услышала мои мысли, она бы заперла меня на кухне и больше никуда и никогда не выпускала, я бы сидела тут вечно!» Затем она открыла шкаф. Статистика утверждала, что мужчины чаще знакомятся с женщинами, одетыми в красное. София снова улыбнулась и начала примерять платья. Это слишком темное, то слишком изысканное, а вот это вполне ничего. Вдруг она бросила взгляд в зеркало и обрадовалась тому, что была похожа на девочку-подростка, собирающуюся впервые на прогулку с мальчиком, в которой было так много той первоначальной заботы, а затем постепенное схождение в безразличие. Она постоянно задавалась вопросом: «А стоит ли мне вообще беспокоиться о том, что надеть? Как накраситься? Как подготовиться к встрече? Как и я, он просто должен любить меня, независимо от того, во что я одета, а если он этого не делает, значит, он меня не заслуживает, – она рассмеялась, – или что я ему не нравлюсь!» Ее разум стал более гибким – больше она не доверяла одной-единственной точке зрения. Она перестала быть для нее уникальной и абсолютной, и, как ни странно, таким ходом мыслей ей открывалось только больше возможностей.

София застегнула молнию светло-серых брюк.

– Не могу в это поверить. – В одном она все-таки ошиблась. – Я поправилась! А они так хорошо смотрелись на мне… Но как же это произошло?

В этот момент София вдруг осознала, что прошло уже восемь месяцев и она как будто отдалилась от всего, что случилось. Ей больше не хотелось оценивать ситуацию, чтобы понять, в каком моменте жизни она находится. Ей 31 год, 18 июля будет тридцать два, жизнь с невероятной скоростью проносилась у нее перед глазами. Жизнь, которая даже будто бы перестала принадлежать ей. Как будто мир ускорился, как будто все вокруг стало вращаться быстрее и, главное, не ждало ее. Затем внезапно раздался звонок. Она посмотрела на часы. Девять часов. Одно можно сказать наверняка – Виктору все же придется подождать.

Глава одиннадцатая

Оля пошла открывать дверь:

– Привет, Виктор, зайдешь?

– Нет, спасибо, я подожду тут в машине.

– Боюсь, это займет какое-то время.

– Спасибо, я никуда не тороплюсь. Мне нужно сделать пару звонков по работе, и в машине работает обогрев.

Так что он вернулся в машину и взял свой мобильный телефон. На самом деле он хотел сказать Оле, что такую красивую женщину как раз и нужно ждать, но он понял, что, возможно, это было бы слишком и лучше не рисковать. Можно было считать чудом хотя бы то, что после стольких попыток София все же согласилась пойти с ним на свидание. Он позвонил себе домой, чтобы убедиться, что Лидия, его горничная, выполнила все указания, которые он дал ей перед выходом, – ему нужно было спешить на деловую встречу, так что он не смог проследить за всем лично.

– Вы увеличили температуру котла, как я вас просил?