Тайна горного озера

Джа-лама, а он был в сопровождении сравнительно малочисленной, по сравнению с казаками, охраны, не мог диктовать свои условия.

Путники просто не позволили таможенникам осмотреть поклажу.

Зато один из руководителей обоза – старый знакомый Джа-ламы по прошлым встречам, предложил выгодную сделку:

– Найти лошадей в обмен на золотое изображение «Танцующего Будды».

Говоря об этом, Джа-лама не стал скрывать:

– Мы не могли отказаться от такого предложения, сулившего обретение городом настоящей святыни еще со времен Чингисхана!

Будто забыв о своей недавней азиатской хитрости.

Когда пытался принизить значение божка и скрыть тяжесть потери от республиканского правительства.

– Горожане согласились на обмен, уступив даже собственных лошадей, – продолжил он повествование.

И вот надо же- произошла первая попытка похитить святыню, негодовал руководитель местных революционных властей. – Да еще все обвинения ложатся на приехавшего русского начальника.

– Я Вам верю, дорогой «Железный батыр», – закончил свой рассказ Джа-лама. – А вот за всех ли своих бойцов Вы сами поручитесь?

– Действительно, – после долгого раздумья протянул Щетинкин. – Без предателя тут явно не обошлось.

…В Кобдо, где уже успел вызвать один – и самый настоящий переполох, он решил пока не возвращаться.

Оставив на потом и более близкое знакомство с божком.

Тем более, что выяснил основное:

– Это был первый настоящий след золотого обоза, отправленного, как известно, бароном Унгерном со своим ближайшим приспешником – польским авантюристом и искателем преключений Фердинандом Оссендовским.

Простившись с Джа-ламой, Петр Ефимович велел повернуть лошадей и продолжать путь в Ургу.

Верно сообразив:

– Все нити произошедшего находятся именно там.

В близости же успешного окончания поисков алмазов диктатора он уже не сомневался. Ведь доверенный человек барона – беспорточный голодранец Фердинанд Оссендовский мог сорить только чужим золотом:

– Имевшимся тогда у него в неограниченных количествах.

А именно – добычей из сокровищницы Монгольской столицы.

Щетинкин не мог не радоваться первой удаче в своих долгих поисках:

– Как ни хитер враг, но дал он промашку. Оставил дорогой след в одной из двух кумирен города Кобдо.

И в дальнейшем следовало ожидать нечто подобное.

Главное:

– Стало понятно направление движения обоза.

В штабе Государственной Военной охраны скорый приезд инструктора Щетинкина вобщем-то прошел незамеченным.

Да и мало кто привык все свои дела заканчивать без проволочек.

И все бы ничего, но гору новых забот взвалил на себя Петр Ефимович. Среди которых следовало сначало решить главную:

– Выйти на след «доброжелателя», подкинувшего ему в Кобдо золотую статуэтку «Танцующего Будды». Явно, чтобы опорочить в глазах местного населения и навсегда зпкрыть доступ в город «Железному батыру».

Но тут последовал вызов к самому всесильному Балландоржу – начальнику Государственной внутренней охраны, исполнявшей в республике ту же зловещую и важную роль, какую на родине Петра Ефимовича отводили чрезвычайной комиссии – ЧК.

В его приемной ожидало своей очереди немало посетителей – как военных, так и штатских.

И не только местных чиновников, но и дипломатов из разных посольств и консульств, понимавших истиную иерархию во властных структурах молодого государства.

Поэтому комкор, привыкший к строгой пунктуальности, когда настал срок, не приминул заметить порученцу начальника строгого учреждения:

– Меня вызвали точно на это время. Долго ли еще ждать?

Тот с усмешкой глянул на рубиновые ромбы в петлицах гимнастерки рассерженного командира:

– Ждите сколько потребуется!

Такой поворот, дел, судя по всему, не сулил Щетинкину ничего хорошего.

И верно.

Когда, наконец, Балландорж соизволил принять инспектора Госвоенохраны, солнце за окнами дворца правительства уже клонилось за горизонт.

Вспыхнули ярким светом электрические лампочки – новшество, внесенное революцией в бывшие аппартаменты бывшего же властителя поднебесной страны – Богдо-гэгэна.

– Так это Вы и будете – комкор Щетинкин? – не отвечая на приветствие, через переводчика спросил местный «Железный Феликс». – Прошу доложить, что Вы там натворили в Кобдо?

– Что значит, натворил? – хотел возмутиться Петр Ефимович, но вовремя прикусил язык.

Он теперь прекрасно понимал:

– Не следовало бы сейчас вступать в пререкания с членом правительства.

Тем более, что имелся более верный способ добиться своего:

– За разговором прояснить обстановку.

Узнать, что за компромат имеется у того? И откуда поступил?

Потому ответил с наигранным удивлением быстрой осведомленности собеседника итогами его инспекторской поездки на границу: