Тайна горного озера

После чего, двигаясь все так же невозмутимо, как заранее запрограммированная машина – робот, достал из алюминиевого узорчатого портсигара неизменную свою овальную сигарету – горлодер.

Прикурил ее от уголька, поднятого с не до конца, как оказалось, залитого водой костра. И в завершении действа с нескрываемым удовольствием выпустил струю дыма.

На чем и «прокололся», не добившись театрального эффекта законодателя таежной моды.

Крепко закашлялся.

Только и это не сбило его с толку.

Уже без предисловия старик вернулся к ответу на возмущение Костромина:

– Заряжена двухстволка, как полагается, картечью. Только никто бы в этого медведя не выстрелил. Так до самого места на него и зверь коготь не поднимет. Не его дичина, коли одет на зов самого.

– Кто это его мог позвать?

– К кому еще здешние медведи в гости ходят как Винни – Пух с Пятачком – к Кролику?

– Заливаешь ты, дедушка, нам как мальцам каким?

Когда гомон возмущения стих, таежник, удобно устроившись на корточках возле кострища, поднял наверх – на туристов свои лукавые прищуренные глаза.

Но теперь разговаривал в основном не с ними, а уже только со своей ровней – еще одним взрослым в честной компании:

– Не серчай, Борис Ефимович, на них. Ребята справные, пусть сходят на озеро, посмотрят на настоящую красоту. Не следует поход отменять! – после чего таежник для убедительности добавил. – Ручаюсь за то, что теперь насытился Кер-балык и до самой осени никого не потревожит. И этот мишка-амикан не в свой черед отправился завершать земной путь. Раньше-то, в разгар лета подобного не происходило. В основном – весной, да осенью, забирал он кого нужно – перед снегом. Видать, что – то случилось. Как у вас говорят…

Он вызывающе бросил взгляд на Костромина с его незабытыми обвинениями в дремучести:

– Глобальное потепление. И на нас, очевидно, оно влияние теперь оказывает!

Старик досмолил «Астру» до самых черных ногтей на заскорузлых пальцах.

Поднялся на ноги, аккуратно втоптал окурок в землю носком кирзового сапога и заключил, как отрезал:

– Ставьте палатки, пусть просохнут после прошлого ночлега.

Переменчиво, оказывается, бывает настроение не только у подростков переходного возраста, оказавшихся на природе.

И Коротун уже пожалел о своей пылкости в отношении идеи прекращения пути. Что же тогда говорить о мальчишках с девчонками, переживших психологический переход от испуга к разочарованию и потом уже – ко всеобщей радости.

– Да и как им было не торжествовать от того, что поход продолжается. Порадовал к тому же неожиданный день отдыха при отличной погоде на ягодном месте!

В чем уже успели убедиться накануне, собирая в компот для ужина спелую малину и синебокую жимолость, уродившуюся, по мнению Чепокова, как никогда.

И теперь, хозяйственные Вовка Шестаков с Борькой Малининым, подавая пример другим, отправились на заготовку дров.

Вскоре, следом за ними и Таня Комарова с подружками уже звенели голосами в зарослях ягодников, собирая дары тайги.

И только Мишка Костромин не знал куда девать, охватившие его, тревогу, озабоченность и одновременно любопытство.

Очень уж хотелось узнать:

– Что скрывается за словами старого охотника насчет неведомой очереди для зверья на поедание страшилищем? К которому на его глазах увела тропа могучего медведя?

Опять он не утерпел, пристал как банный лист к искусителю:

– Дядя Ваня, что это за «Балык» такой, который всеми повеливает и каждый его боится, да слушается?

Только проводник, собравшийся заняться серьезным делом – отвести на пастбище своих лошадей под присмотром умной собаки, не стал спешить с утолением любопытства того, кто буквально минуту назад обвинял его в отсталости.

Он укоризненно остановил собеседника:

– Ишь, какой прыткий. Не спеши. Все доподлинно узнаете, когда время на то ваше придет.

– И когда же? – не сдавался Мишка.

– Да хотя бы и сегодня вечером! Когда вернусь обратно, одробно поведаю, ничего не утаю. – усмехнулся старик. – Так что попридержи вопросы до ужина.

Уже не оседлывая свою ездовую кобылу, Чепоков степенно увел под уздцы ее и другую – грузовую лошадь на луговину перед перевалом.

Туда, где посреди огромной заболоченной пустоши высилась, наподобие крепостного бастиона, одинокая скала с намалеванной на нем маслянной краской «маркой» – указанием маршрута движения плановых туристов с республиканских турбаз.

К той поре уже спокоился, пришел в себя не только старик, но и отошли от шока все остальные.

До самого захода солнца жизнь на поляне напоминала разворошенный муравейник – от деятельности ребят, желавших стремглав выполнить любое задание инструктора, дабы он не сменил проявленную милость на безудержный гнев.

И в другом этот бивуак уже не походил на прежний – вчерашний с беззаботными обитателями.

Едва стемнело, уже никто не отваживался отходить далеко от света костра. Особенно в сторону перевала, куда утром ушел, увлеченный таинственным притяжением, бурый таежный великан, на которого нашлась еще более могучая сила.

Способная, как выяснилось, подчинить себя все окружающее пространство.

Глава вторая

До того, как прослыть ретроградом – сторонником «бабушкиных сказок», Иван Карпович Чепоков слыл среди приезжих личностью поистине легендарной. Во всяком случае именно он уже спасал экспедицию Коротуна.

Введь, вообще выход из поселка по направлению к горному озеру сельских школьников из степного Алтая мог бы вообще не состояться.

Возможно даже – к вящей радости нежданного их руководителя.

И по приезду в Чибит, как и прежде, не имевшего особо страстного желания тащиться оттуда «к черту на кулички» пешком, а не преодолевая расстояния как обычно, на своем желтом «Жигуленке», любовно выпестованом Коротуном за годы обладания юркой легковушкой.

Тем более, что успел он намаяться в качестве пассажира, так, как и сулил отставной инструктор – Михеев:

– К цели добираться ему со школьниками пришлось на переклажных – автобусом, поездом и снова автобусом.

Настроение не поднялось за то время, пока ехали уже по Чуйскому тракту от самого Бийска компаниеи, гомонящей по любому поводу.

Чего, впрочем, и следовало ожидать от оравы ребятни из числа старшеклассников, выбравшихся из – под навязчивой родительской опеки на вольную волю.