Явление с небес

– Видать, не велено тебе было на эту ловитву с медведем идти.

И уже отставив в сторону изрядно чистый от мяса, кабаний мосол, убежденно добавил:

– Вот мы и вернулись!

Вот теперь эти его слова пришли точно по нраву князю Твердиславу, тоже весь день до вечера, склонявшегося к той же точке зрения.

И действительно, прямо по сердцу такие речи княжеской уязвленной гордости:

– Списывают они на чудесное проведение его страх и панику, случившуюся у реки.

Но умом-то понимает Твердислав:

– Горожане вскоре совсем забудут о знамении божьем, только останутся у них в памяти навсегда – его страх и бегство, да отказ от намеченной охоты, отправлялись на которую он со своей дружинное с такой горделивой пышностью.

Снова помрачнел правитель:

– Вдруг и до соседей дойдет, мол, вот ведь князь Твердислав испугался неизвестно чего, значит, силу он былую потерял, можно на него войной идти безнаказанно.

Это следовало пресечь.

– Негоже отказываться от своих прежних замыслов, – продолжая размышления, уже вслух произнес князь. – Следует всегда доводить начатое дело до конца!

Сметливый воевода даже крякнул от речей таких:

– Сам думал подобное, да только боялся словами это высказать.

Тем временем князь все взвесил и принял для себя, единственно верное решение:

– Вот что, Завид, завтра с утра вновь собирай как есть всю нашу боевую дружину, едем того самого медведя брать, от которого уберёгло само проведение!

Распорядился и с самым решительным видом поднялся на ноги князь Твердислав из-за стола.

Словно не замечая, что совсем нетронутыми остались прекрасные яства на множестве блюд, которыми уставлен был лично перед ним торжественный дубовый стол.

И другим бы еще посидеть перед ковчегами с пенной брагой, но время на то вышло.

Князь одним своим жестом наглядно дал понять каждому из сотрапезников, что ужин окончен.

Распуская всех из дворца, сказал, как отрезал:

– Какой бы то ни был предостерегающий дурной знак, а от своего отступаться не станем.

…Наступивший день почти во всём напоминал горожанам вчерашнее такое же его начало.

В путь князь и его свита выступили с первыми лучами солнца, обставив свой выход из ворот детинца с не меньшей пышностью.

В городе уже почти ничего не напоминало о том, что вчера принесло столько неприятностей и до сих пор обрастает слухами.

Хотя работящие и ответственные во всём богодарцы, за прошедшее время уже успели полностью убрать с улиц, разнесенный вчера страшным смерчем, мусор.

Вновь открылись лавки:

– Снова полно в торговых рядах народу.

И даже с пущей радостью, чем это было вчера, встретили горожане новую княжескую процессию:

– Вот каков наш князь, дорогой Твердислав, не переиначивает своих задумок – на дикого зверя опять смело отправился!

Дружина, в свою очередь, бряцая оружием, тоже смотрелась уверенно и боевито.

И даже, не смотря на то, что многие с сомнение думали о верности такого решения князя:

– Пойти наперекор знамению!

Никто не высказывал вслух своего неудовольствия столь скорым возобновлением ловитвы, все надеялись на успешное завершение предстоящей схватки именитого охотника с медведем.

На этот раз уже ничего дурного не произошло.

Расторопно погрузились князь со своими ратниками на парусные насады. Перебрались на них на другой берег реки. А там уже и егеря-охотники с нетерпением ждали начало ловитвы, заранее извещенныё воеводой о возобновлении травли обречённого топтыгина.

Ведомый проводниками, пошел отряд лесными тропами к выслеженному медвежьему логову.

Зверь же и впрямь, оказался не в пример тем, каких ранее вполне уверенно разила твёрдая княжеская рука.

Был он куда более могуч и злее всех, ранее виданных загонщиками «лесных повелителей».

Даже воевода, свою карьеру начавший именно с егерской службы ещё при отце Твердислава, и тот не зрел никогда подобных страшных на вид и могучих зверей.

Крики и шум загонщиков выгнали из медведя из густого малинника, где тот благополучно наслаждался спелой ягодой.

Потому в небывалой ярости выскочил он из густых кустов и бросился оттуда прямо на князя, заставив опешить от неожиданности всё окружение Твердислава.

Да и князь был подавлен.

Даже охотничий кинжал дрогнул у него в руке, при виде настоящего лесного исполина.

Зато зверь действовал без тени сомнения.

С пеной, на клыкастой оскаленной морде, без малейшей остановки на то, чтобы осмотреться, двинулся он прямо вперед на охотника.

Схватка оказалась страшной.

И хоть пропорол князь Твердислав зверю брюхо острым кинжалом, подмял-таки его медведь, под себя, заломал, навалился тяжестью, откормленной за лето, туши.

Хорошо еще, что оказался рядом сотник Истома. Длинным своим боевым копьем ткнул он в мохнатый медвежий бок.

– Но не так, чтобы сразить того наповал! – понимали очевидцы смертельной схватки. – А лишь чтобы раздразнить зверя, отвлечь медведя на себя от прежней жертвы.