Триллер

Триллер
Фёдор Чеховский

Кто-то участвует, кто-то наблюдает, кто-то знает, кто-то думает, что знает… и лишь немногие живут.Жизнь – это череда хитросплетений множества событий, истинная красота которых познается при рассмотрении их с разных ракурсов. Вот только часть ракурсов доступна только из-за грани…

Триллер.

Глава 1.

Взгляд.

Как часто в повседневной жизни, и даже обыденных и простых вещах и событиях, можно разглядеть знаки всевышнего проведения, или, напротив, след науки. Или чего-то сверхъестественного. Стоит только присмотреться, ну упустить.

Судебные приставы уводили под руки, крепко-связанные оковами правосудия, плотного телосложения мужчину. Зал суда, переполненный причастными и просто зеваками, молчал. Лишь мгновенье назад Лотрек, сказав последнюю речь, кинул взгляд на зал заседания. Он не был устремлен кому-то определенному, он смотрел поверх голов. Так, во всяком случае, всем показалось. Однако же, взгляд этот сковал молчанием даже самые неугомонные и безучастные уста сплетников и журналистов.

Глава 2.

Твердость.

Что есть твердость и что мы о ней знаем? Твердость – это физическое свойство материала, материи, характеризующая ещё способность сопротивляться сжатию. Давлению. Если материал, вещество, тело – твердое, то оно сомнет противостоящий материал, предмет или тело. Если – недостаточное твердое, то поддастся давлению, появится вмятина.

В общих чертах, конечно же.

Естественно, есть вещества более твердые, а есть менее. И уж вполне естественно, что твердость может быть относительной, или абсолютной.

Человек, как материальное тело, тоже обладает твердостью. Каждый. Но твердость эта, относительно, конечно же, невелика по сравнению с окружающими его предметами и телами, и более того, довольно постоянна.

Другое дело – его характер, сущность, суть. Вот где таится потенциал невероятной и поразительной твердости. Равно как и у стали твердость достигается специальной обработкой, сжатием, уплотнением на уровне молекул и атомов, так и характер человека может достичь непостижимых высот Роквелла или Бринелля. Таков был Лотрек.

Обстоятельства заслушанного в суде дела выявили полное отсутствие у осужденного каких-либо связей, друзей, родственников, которые могли бы засвидетельствовать хоть что-то, смягчающее его приговор, а потому машина правосудия просто обязана была подавить его твердость своей несгибаемостью. И подавила. Максимальной жестокостью приговора и безапелляционной его перспективой. Все примеры и случаи твердости духа Лотрека государство обязано было перекрыть своей незыблемой властью и расстаралось во славу.

Дело расцветало и усугублялось тем более, учитывая баснословное вознаграждение за поимку преступника, имя которого фигурировало чуть ли не в каждой криминальной и светской хронике последних 5 лет, зачастую в одной строке с самыми высокими фамилиями тех времен.

На протяжении всего слушания, и по мере приближения оглашения приговора, присутствующие становились час от часу тише и внимательней. Все зверства и неслыханные дерзости дела, заставлявшие трепетать и содрогаться, сминались и подавлялись ещё более внушительной и устрашающей силой подстраивающейся и сосредоточенной на наказании системы. Каждый ощущал свою, хоть и косвенную, причастность к действу, каждый сидящий почувствовал свою мягкость и слабость. Вся суть человека наглядно, на примере и в каждом пункте, была сперва раздавлена твердостью преступления, а уже ропщущую и шепчущую от бессилия толпу потенциальных и действительных жертв медленно, громко, методично и беспощадно добивал приговор судьи.

То была картина унижения. Унижения всех, кто пришёл в зал суда за высокой справедливостью правосудия и верховенства права человека. Унижения тех, кто незримо или исподтишка рядом, сопереживая и надкусывая. Унижения всех, кто считал себя стоиком. Унижения системы и устоев. Унижение твердости.

Приговор жег клеймом преступление и сминал преступника. Но не Лотрека. Оголив и подавив нарыв уголовный, система оказалась бессильной пред твердостью характера подсудимого. Его осудили, но речь его посмеялась над судьями. Смех его заглушил зал. Поверг в благоговейный шок. От его твердости.

…А между тем, среди ошеломленных присутствующих в зале заседания, можно было уловить другую картину. Неподвижная фигура среди толпы, смиренно, безмолвно и неподвижно выслушав все от самого начала и до конца, лишь на мгновенье кинувшая свой взгляд на подсудимого, заставила дрогнуть твердость взора и голоса Лотрека. Заставила дрогнуть, чтобы тут же опустить свой могущественный взор и снова затеряться в толпе.

Несломленного приговором осужденного вывели из звенящего тишиной зала. Он уносил с собой тот взгляд. Взгляд, который мог раздавить его в мгновенье.

Есть у твердости обратная сторона – хрупкость.

Зал заседания покинуло в тот день три твердыни: правосудия, преступления и истины.

Глава 3. Кульминация.

Свадьба. Таинство и действо, окутанные уймой хитросплетений, интриг, сопереживаний, подготовлений и планов всех, кто хоть что-то слышал о ней. Родители – в предвкушении счастливой жизни молодых и скорой кончины ига под названием бремя неустроенного дитяти. Родственники – строят очередные планы и выискивают от партии хоть какую-нибудь выгоду, все в готовности завидовать, заискивать и лицемерить. Прислуга – в приятной и несколько накаленной суете подготовки и предвкушении пышного банкета, эхо которого прокатится по их желудкам и карманам минимум трижды. Близкие и знакомые – в ожидании мощного событийного взрыва в заплесневевшем было обществе, возможности еще посудачить, обсосать, позлословить и, возможно даже, подраться. Даже псы и бичи со всей округи рады. По-своему, конечно, по-житейски, по-простецки – подаяние от чистой возвышенной души участников действа – вкусны и приятны вдвойне. О молодоженах же и говорить не приходится. Каждый из них рад. Браку, долгожданному общепринятому и положенному союзу, выгодной партии, перспективам, возможности еще полгода беззаботно празднствовать, утереть нос завистникам, переходу в новый статус, подношениям и возможности съехать от родителей…а еще, может быть, но крайне редко, даже страшно предположить такую редкость и дикость, – любви?!

Эта свадьба предвещала все то же самое, только шире, масштабнее, громче, резонанснее, слаще и…скандальнее.

Уже не настолько молодая, но от этого не менее возбуждающая интерес, карман и воображение невеста была словно перезревший персик. Цвет кожи и лица, формы, подача, вздохи, суждения, полуприкрытое желание и неудержимая, извергающаяся отовсюду страсть тела ждущего – все это обещало немало нескучных вечеров, ночей и даже пробуждений будущему жениху. Плод готов был треснуть и начать сохнуть вот-вот. Состояние, когда вкус переходит от избытка в иное качество, для гурмана, любителя. Только бери.

Вся родня молодой ждала этого момента уж никак не меньше ее самой. Перспектива томной брюзги-девы в годах и на попечительстве давно уже стала моветоном в обществе. Состояние позволяло рассматривать самые смелые амбиции и перспективы, но они не торопились и то и дело срывались. Радость родителя то и дело сменялась в разговорах рассуждениям и размышлениях о несправедливости доли и судьбе. Даже подопечные старого маркиза начинали судачить за его спиной и в скором времени грозило стать клеймом.

Жених – история, достойная отдельного упоминания. Выскочка света, щеголь, нахально красив и умен, таинственно обеспечен, но нетороплив и рассудителен не по годам. Завидная партия последних двух лет всего местного бомонда. Пленив, в недалеком прошлом, сердца всех девушек и доброй половины светских статных дам, выдержал максимально приличную паузу, прежде чем позволил себе сблизиться со своей избранницей. История уже имела шлейф слухов и сплетен, сравнимый по послевкусию с перспективой счастливого долголетнего брака со множеством милейших внуков и состоявшихся во всех отношениях наследников.

В общем –действо уже было, а в перспективе обещало стать еще и событием.

…и событие, действительно, имело место быть.

В самый разгар и кульминацию момента, когда молодая уже произнесла «Да» и взгляд священнослужителя обернулся в сторону молодого, голос и суета где-то из глубины организованного ради действа амфитеатра прогремели громом среди ясного неба: «Немедленно остановите обряд. Свадьбы не будет!» Сквозь ошеломленную толпу, прямо к молодоженам, в сопровождении двух здоровил в штатском, проталкивал своё субтильное тело лучший друг отца невесты – шеф префектуры полиции, господин Рувиль, хорошо известный в узких кругах проныра и педант.

С самого начала этой истории он ощущал, как «сосет под ложечкой» – то чувство, которое никогда не обманывало его доселе, проверенный признак приближающегося преступления. Своими сомнениями и интуицией он давно уже поделился со своим лучшим другом, честнейшим и добрейшим господином Де Лакруа – состоятельным банкиром, удачливым коммерсантом и, по совместительству, отцом невесты.

«Вы арестованы!». Слова, способные выбить холодный пот не только у своего адресата, но и у всех, кто находится рядом и слышит их. Слова, произносимые всегда с железным достоинством и высокомерием представителями власти в цейтноте своих долгих, мучительно-бессонных, умопомрачительных расследований, заискиваний, разоблачений… Слова, в мгновенье ока сделавшие мрачными лица родителей, невесты, близких родственников и всех тех, кто уловил в них звук отходящего поезда под названием «банкет». Слова, которые, тем не менее, показались неудивительными и даже долгожданными и желанными для Камиля (так звали жениха). Слова, которые были обращены Рувилем, с поворотом головы в последний миг произношения, единственному представителю близких со стороны молодого жениха – его отцу, господину Рострену. Тому Рострену, которого мы уже видели. В зале суда. Лотреку.

Кто мало видел, тот много плачет. И, соответственно, наоборот, – кто много видел, тот мало плачет.

Ни один мускул на лице господина Рострена не шелохнулся в продолжении всей сцены.

«Если у Вас есть, что сказать, мсье Рувиль, скажите это здесь и сейчас, либо извольте удалиться с извинениями, если Вам дороги понятия чести и приличия. Негоже так смущать столь почтенное собрание господ в этот светлый день», – произнёс он с уверенностью, пошатнувшей браваду жандармов.

Слова Лотрека были блефом, нацеленным на ударении акцента трагедии, достойной Мольера и Шекспира вместе взятых. Конечно же, беглый каторжник узнал префекта. Конечно же, он знал, что тот не промолчит и сейчас всех ждёт шок от крушения мечты. Конечно же, шок был. Тот ещё шок!

Знал, но с прозорливостью человека уже не просто опытного, а да. Верно. Именно. Возмутительной прозорливостью автора сценария этого представления, удовлетворенного игрой старательных подопечных, не подозревающих о своих невольных актерских начинаниях.

Знал о блефе и сам г-н Рувиль. Это была не первая его встреча с Лотреком и он узнал его сразу, как только увидел случайно накануне вечером в доме своего старинного друга. Сомнения свои он развеял уже утром, получив положительный ответ из префектуры ведомства о факте побега старинного знакомого три года назад из удалённых и беспощадных каменоломен исполнительной службы республики. Развеял, и из благих побуждений сохранения чести и достояния почтеннейшего господина Де Лакруа, тотчас же, в компании верных псов, ринулся на запах дичи.

Чванливость и тщеславие ищейки не дали ему разглядеть в глазах пойманного зверя тонкой усмешки от удовольствия сыгравшей карты. Он раскрыл блеф каторжника, не заметив в нем нового таланта кукловода.

Наживка сработала. То была беспроигрышная ставка. Высокая жертва ради гарантированного куша. Уверенным можно быть только в себе. В себе и вознаграждении в полмиллиона луидоров за свою голову.

Тем временем, пока гордыня префекта втаптывала в грязь ботинками Лотрека, украшенными кандалами, осколки мечты дочери Де Лакруа, то и дело лишавшейся чувств, – только спустя добрых полчаса главные жертвы трагедии заметили исчезновение Камиля. Возмущенный 'трагическим недоразумением' жених растворился в толпе негодующей массовки, пятившейся бочком восвояси, чтобы глумливо посочувствовать горю семьи с ехидной и сытой, подвыпившей ухмылкой отмщенного завистника кармана и чести несчастной семьи.

Больше никто и никогда его не видел. Даже упоенный славой Рувиль счел поиски жениха делом второстепенным и несрочным. Вознаграждение и карьера были лучшими и единственными его верными и непредаваемыми друзьями.

Униженная чета Де Лакруа, под покровом таинственного молчания, покинула родовое имение незамедлительно после разрешения префекта. Дочь их была сродни привидения – она слабела и таяла на глазах при виде любого человека, кроме няни-сиделки, ее верной и неизменной спутницы.

Глава 4. О, времена.

Жизнь.

Ее течение.

Рождение, юношество, отрочество, взросление, половозрелость, сознательность, старение, кабы молодость да знала…, старость, закат…

Или бессознательное, наблюдение, познание, осознание, созидание, поддержание, удержание, увядание…