На пути к мысу Горн

На пути к мысу Горн
Федор Филиппович Конюхов

Преодолей себя
«Когда приходишь, а вернее, подходишь к мысу Горн, то чувствуешь, что стоишь у дверей вечности, на краю могилы, можешь сойти в нее в любую минуту. Один Господь видит путь твой, и от Него зависит, увидишь ли свет по ту сторону мыса Горн…»

Фёдор Конюхов большую часть своей жизни проводит в океанах, экспедициях к полюсам и высочайшим вершинам. В своих книгах он пишет о том, как важно порой остаться в одиночестве каждому из нас, чтобы понять самого себя и стать сильнее, а еще о том, почему строительство храма начинается с собственной души.

Специальное коллекционное издание с дневниковыми записями Фёдора Конюхова, собранными из его книг «Сила веры», «Мой путь к истине», «На грани возможностей».

Фёдор Филиппович Конюхов

На пути к мысу Горн. Коллекция бестселлеров

© Конюхов Ф., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

На грани возможностей

Вспомнил сказку, услышанную Повелителем Акбаром, Великим из Великих падишахов Империи Великих Моголов, внуком основателя династии Великих Моголов в Индии Бабура, мужем несравненной Мариам. Однажды Повелитель спросил мудреца: «Как увидеть гнездо измены и оплот верности?» Мудрец показал на толпу разодетых всадников и сказал: «Гнездо измены». После указал на одинокого путника и сказал: «Оплот верности, ибо одиночеству ничто не изменит». И с того дня повелитель окружил себя верностью. Лучше хорошее дарование без учености, чем хороший ученый без дарования.

Что придает моей душе мужества? Моя воля. Но я от нее избавился и сейчас нахожусь в смятении великом из-за многих и разных причин, известных одному лишь Богу, ибо я грешник и никогда не дерзну просить Царства Небесного для себя.

Когда я стану рассказывать об океане сыну своему Николаю – он содрогнется; когда буду говорить о мысе Горн – он зарыдает; когда буду говорить о тяжелой работе с парусами – он согнется; когда буду рассказывать об одиночестве – он будет угнетен.

Господи Иисусе Христе, сжалься надо мною, после стольких страданий дай благополучно пройти ворота ада – мыс Горн. Злобе ветров и волн у мыса Горн пусть противостоит Твоя доброта. Твоя рука найдет меня, потерянного среди волн. Десница Твоя не даст погибнуть и вытащит меня из этого места. Дух Твой защитит меня, устрашенного за мою дерзость противостоять Твоему долготерпению.

Четвертый раз я иду к мысу Горн и четвертый раз молю Тебя и говорю, что больше не буду направлять и прокладывать курс своей яхты. Ты все это время мне помогал и выслушивал мои обещания. Моей глупости заблуждающегося противостоит Твое милосердие, Господь. Дай мне мудрость, чтобы найти выход, мне, колеблющемуся. Благослови меня, Господь, на проход пролива Дрейка, ободри меня, отчаявшегося, перед мысом Горн. Любовь Твоя ко мне безгранична, дай мне услышать слово Твое, чтобы оно укрепило меня, колеблющегося. Если захочешь, Ты сможешь мне помочь пройти этот пролив и выйти в Атлантический океан. Атлантика внушает мне веру. Надеюсь подобно Аврааму, ибо он поверил слову Твоему и посему умер глубоким старцем. Так и я хочу, чтобы смерть пришла ко мне, когда я буду готов с ней встретиться, и тогда я сделаю то, что хочу сделать в этом мире для людей и для Тебя, мой Господь. За это я молюсь, чтобы дни мои долго длились, ведь я верю в то, что Ты способен на все. Ты не забудь обо мне, затерянном далеко от людей. Пусть я согрешил, но все же я Твой и числюсь в Твоих списках. Никогда я не мог верно рассудить, как жить мне, чтобы следовать слову Твоему. Я ищу у пророка ответ: «Горе мне! Ибо со мною теперь – как по собрании летних плодов, как по уборке винограда: ни одной ягоды для еды, ни спелого плода, которого желает душа моя» (Мих. 7.1).

Каждый раз, когда я подхожу к мысу Горн, понимаю, как быстротечно человеческое существование, так что никогда не нужно терять то время, что у нас есть. Я как будто вновь проживаю свою жизнь. Как хочется эти слова сказать моим сыновьям, Оскару и Николаю: живите насыщенной жизнью и спешите в жизни главное сделать, ради чего вы пришли в этот мир.

Господи, обрати суровые метели в тихий ветерок и грозные ураганы – в нежнейшее дуновение. А паруса моей яхты пусть вынесут меня в мирную бухту Олбани. О, всемогущий Иисус Христос, распрями святую десницу свою над мачтой моей яхты, соединись со мной, обитай во мне и не покидай Ты штурманскую рубку. Мыс Горн я воспринимаю сейчас только как символ моего решения. Он утратил для меня материальность, стал идеей. Ничто сомнительное не должно проникать в сознание моряка. Во времена юности я сочувствовал погибшим на пути к своей цели, таким, как Георгий Седов к Северному полюсу или Роберт Скотт – к Южному. Тогда я не знал, что в смертный час нет одиночества, и с восхищением говорил: «Какое самоотвержение!» Я видел жен и матерей, как они плакали о погибших сыновьях или мужьях, не вернувшихся из наших экспедиций. А мы, уцелевшие, вернувшиеся с покоренных вершин, громко похвалялись подвигами. Еще бы! Мы тоже могли погибнуть, но вернулись и гибелью товарищей устрашали всех вокруг, тем самым придавая сложность нашему восхождению или походу к полюсам. В молодости я любил окружать себя ореолом ран и вывихов на теле, полученных в этих же экспедициях. Я зажимал кровоточащие раны и знал – умереть не страшно, но страшно стоять перед Богом. С годами накрывает волна памяти, бередя сознание, приносит и уносит воспоминания пережитого. Ибо слишком часто я видел, как в экспедициях рядом со мной гибнут друзья, особенно в горных восхождениях. Какими бы ни были прекрасными горы, мы не вправе тратить себя на то, чтобы любой ценой взойти на их вершины, даже если это Эверест. Человеческая жизнь стоит выше любых вершин мира. Но это я сейчас говорю, когда все высочайшие вершины всех континентов в мире в моем послужном списке и когда мне уже за шестьдесят. Были времена, когда я рисковал своей жизнью и жизнью моих друзей, лишь бы только сделать то, что еще никто не делал. Поэтому и выбирал самые сложные и опасные экспедиции. Я гордился перед другими своими достижениями, возвышался в собственных глазах, выбирал для себя самых смелых из путешественников: Наоми Уэмуру, Георгия Седова, Роберта Скотта, Роберта Пири, Амундсена – и стремился быть похожим на них.

8 февраля 2008 года

Тихий океан.

Господи, Иисусе Христе, спаси и сохрани меня, грешного, на этот день. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!

49° 15’ – Ю. Ш.

148° 28’ – В. Д.

День постный. Пища без масла.

Я и моя яхта снова в океане, как и три года назад. И сейчас я снова ставлю паруса.

На палубе работать очень холодно, мороз. В перчатках, в рукавицах неудобно работать, а без них руки мерзнут, за металлические предметы браться очень больно. Когда работал, смотрел на океан. С правого борта увидел кита, при таком холоде его хорошо видно: когда кит выдыхает, воздух превращается в пар.

Сегодня день моего Небесного покровителя – перенесение мощей преподобного Феодора, игумена Студийского.

18:05

50° 11’ – Ю. Ш.

150° 01’ – В. Д.

Первые сутки в Тихом океане прошли спокойно. Яхта вышла на заданную точку 50 градусов юга и 150 градусов востока, где я должен получить северо-западный ветер 25–30 узлов, а через сутки – 40 узлов. Это попутный ветер.

Мы с моей яхтой пересекли 50-й градус южной широты, что означает: мы вышли из «ревущих сороковых» и вошли в «неистовые пятидесятые». Именно здесь моей яхте придется провести основную часть времени на маршруте.

Пересечение 150-го градуса означает, что мы вошли в зону № 3 WILKES на маршруте.

Я рассчитывал оказаться здесь через 10 суток после старта. Таким образом, на 48 часов отстаю от намеченного графика.

Борюсь с холодом. Я оставил пластиковую бутылку с водой на палубе в кармане для веревок, а когда сегодня утром ее обнаружил, она была наполнена льдом. Ночью температура опустилась ниже 0 градусов.

Когда шел на лыжах к Южному полюсу в 1996 году, самая низкая температура была минус 53 градуса по Цельсию. Это уже было на подходе к полюсу. За счет того, что воздух на континенте сухой, такая низкая температура переносилась нормально, плюс я по одиннадцать часов был в движении. А здесь, в Южном океане, работаешь в кокпите под дождем или мокрым снегом, плюс волна периодически залетает в кокпит. Экипировка мокрая, на ветру даже при нулевой температуре очень промозгло и неуютно. Да и ветер продувает насквозь. Приходится надевать три-четыре слоя одежды.

Сегодня была необычная активность вокруг яхты. Сначала я заметил одного кита, потом к нему через несколько минут подошло стадо китов-горбачей. Они прошли мимо носа яхты и ушли на север, в сторону Новой Зеландии. Затем появились дельфины, а под вечер над яхтой стали парить гигантские альбатросы. Я их называю птеродактилями Южного океана. Кстати, я ни разу не слышал, чтобы альбатросы кричали.

Со стороны Новой Зеландии прилетела стайка птиц и начала кружиться вокруг яхты. Птицы описывали вокруг моей яхты красивые линии, а иногда летели так низко над водой, что почти касались волн своими грудками. У каждого вида птиц особый полет и крик. Они выплывали из тумана и исчезали опять.

Но туман рассеялся. Смотрю и ничего не понимаю. Прямо перед носом яхты сквозь туман белеет что-то большое. Точно судно без мачты. Оно медленно приближается к яхте и все растет, превращается в целую гору. Один философ говорил, что, «если не по силам справиться со злом, следует с ним примириться». Вот борт яхты и поравнялся с ним. Повеяло холодом. Да это лед, отколовшийся от айсберга!

Льдина сверкала и искрилась, точно в ней скрывались солнечные лучи. Даже сквозь густой туман пробивалось это сияние. Она играла и переливалась всеми цветами радуги. Они отражались в воде и, казалось, стояли в ней опрокинутыми вниз своей верхушкой.

Вокруг яхты продолжает царить штиль. Паруса моей яхты наполнены тишиной. При строительстве храма тишина становится его основой, а затем уже кирпичи, и камни, и купола.

С каждым днем и каждой милей на юг в океане становится все холоднее и холоднее. Заиндевевшие яхтенные снасти, ванты, штаги, краспицы, словно выбеленные, сверкают в сером от тумана воздухе. От инея огромный парус-грот висит, как завеса в Иерусалимском храме.

Небесное царство – это царство совести. Как ветер испытывает дерево на прочность, так и меня по жизни Господь влечет вперед и поворачивает вспять: из тьмы к рассвету и от рассвета опять в потемки, от зимы к лету и снова к зиме, от юности к старости, а от старости вновь к младенцам.

Я думал, что знаю жизнь, прожив многие годы, но оказалось, что, как малое дитя, только начинаю познавать мир.

Я жду, когда ангел-хранитель подаст праведный благовестный голос мне и по праву меня обвинит в грозных грехах моих. Он по справедливости обличит меня, прислужника грехов земных. И я боюсь, что иссякнет Его милосердие Божие ко мне. И закроет он книгу дивных чудес Господних предо мною.

Я плачу и слезами своими омываю замерзшую палубу, а глаза поднимаю к небу и не вижу Его.

Так отнюдь я не достигну цели узреть яркое сияние ангела своего. Чем утешить себя, когда надежда иссякла?

Я вынес все: и холод в полярных странах, и страх на склонах гор, и мучения в открытом океане. Но я не в состоянии вынести вида Страшного суда. Я несчастный сын погибели. Невыносимо тяжкой будет кара моя.

И утрата моя – невосполнима.

9 февраля 2008 года

Тихий океан.