Глумовы

Где же эта пташечка
Причеты берет?»
Первый братец сказал:
«Пойду посмотрю».
Другой братец сказал:
«Пойду застрелю».
Третий братец сказал:
«Пойду приведу» (два раза).
За стол посажу.
Стану ее нежить,
Ласкать, цаловать:
Это наше дитятко
С чужой стороны.

Эту песню она пела с таким чувством, что ничего не замечала кругом, а шла тихо, бессознательно, куда глаза глядят, кружась в лесу.

Илья Назарыч бесился. Он не понимал, отчего Елена плачет, и, как он увидал ее, она убежала в лес, а теперь поет. «Уж догоню же я ее».

– Елена-у!! – крикнул он громко.

– Илька-у!! Ау-у!! – откликнулась Елена.

Илья Назарыч нагнал Елену. Она сидела около тропинки и ела хлеб. Набируха ее была полна с верхом, у Ильи Назарыча и половины не было грибов.

– Ой-ой! Как вы халат-то отполысали! – Елена захохотала. Халат Ильи Назарыча действительно был продран во многих местах. Илья Назарыч поставил набируху на землю, рядом с набирухой Елены.

– О-о! сколько грибов-то! Какой вы ротозей! По воронам у вас глаза-то смотрели, что ли?

– Так что-то. Счастья нет… – И он сел рядом с ней.

– Хлеба хочете?

– У меня свой. – И Илья Назарыч стал есть свой кусок ржаного хлеба. Сидели молча минуты две.

– А я какую славную кучу нашла груздей… Вот этих самых. Восемь, никак, срезала.

– Я рыжиков много нашел.

– Ну уж!.. А у меня какие славные рыжики! Глядите. – И она сняла четыре больших белых гриба; в набирухе лежал пласт очень мелких рыжиков.

– Ты зачем давеча плакала? – спросил Елену, немного погодя, Плотников.

– Когда?

– На полянке.

– Уйди! Когда я плакала! я так… Много будешь знать, состаришься…

Вдруг Илья Назарыч обнял Елену и поцеловал. Елена вырвалась, вскочила и закричала:

– Ну чтой-то, в самом деле, за страм! – И она, схватив палку, прибавила, чуть не плача: – Подойди только, лешак экой, как я те учну хлестать! Разве можно так-то?

– Ты любишь меня?

– Вот уж! стоит экова фармазона любить… – И она улыбнулась.

Елена встала, взяла набируху и пошла.

– Посидим.

– Домой надо.

– Да ведь дома никого нет.

– Чего я шары-то стану продавать! – И она пошла весело и запела: «Все-то ноченьки…»

– Елена! Я те подарок принес.

Елена остановилась, улыбнулась и сказала:

– Врешь! Ну, давай.

– А поцалуешь?

– Ой, нет! – И она отвернула лицо.

– Возьми.

Елена подошла к Илье Назарычу, он дал ей горсть красных пряников и четыре конфетки.

– Покорно благодарю, – сказала стыдливо Елена.

Пошли. Елена шла впереди, а Плотников позади ее.

Илья Назарыч шел злой. Ему вдруг досадно сделалось, что Елена не поцеловала его за подарок, как будто играет им. Но ему все еще хотелось достичь своей цели, иначе что же ему за польза была идти по грибы сегодня, тогда как сегодня у него была работа в конторе.

– Что же вы назади-то идете как нищий! – сказала вдруг Елена, обернувшись к Илье Назарычу.

– И здесь ладно.

– Ладно! Я не люблю, кто за мной примечает.

– Я тоже не люблю, – сказал ядовито Илья Назарыч. Елена остановилась. Илья Назарыч пошел и не глядел на нее. Когда он поравнялся с ней, она ударила его по плечу рукой и с хохотом убежала в лес. Илья Назарыч немного повеселел и пошел было за ней в лес.

– Догони! Ну-ко? Кто скорей бегает? – крикнула Елена, заливаясь хохотом в лесу.

Илья Назарыч побежал за ней; долго он бежал, и, наконец, нагнавши, схватил ее за платье.

– Вот уж теперь не отпущу.