Волга-матушка река. Книга 1. Удар

– Нет. Откроете огонь по моей команде, – резко ответил Федор Иванович, не спуская глаз с сайгаков, поясняя: – Он, этот степной король, свой нрав имеет. Как увидит машину – и давай улепетывать и других поднимать. Вот через несколько минут увидите, сколько их тут – великие тысячи.

– Ну уж! – усмехнулся было Аким Морев.

Но первая партия сайгаков подняла вторую, затем третью, четвертую, пятую… десятую… и вот их уже больше тысячи, больше двух, трех. Все они, поблескивая светло-желтыми задами, несутся параллельно машине, клубя пылью, увлекая за собой все новые и новые стада, или, как тут говорят, «шайки».

– У них нрав свой, – уверяет шофер. – Километров через десять обязательно захотят пересечь путь машине. Дескать, обгоним эту штукенцию – страшную, как огонь, и убежим на другую сторону, а там нас не укусишь.

Впереди небольшая возвышенность, будто стертый курган. Федор Иванович придержал машину, затем дал газ, и когда перескочили возвышенность, то Аким Морев и академик увидели, как головная часть лавины сайгаков пересекла дорогу и неудержимо понеслась, поднимая копытцами пыль степей.

Федор Иванович еще прибавил газу, и машина врезалась в сайгачий поток. Натолкнувшись на препятствие, сайгаки сделали скачок вперед, затем, пересекая дорогу, круто свернули, образуя дугу, и метнулись по следу своих вожаков.

– Огонь! – закричал Федор Иванович. – Бейте козла! Вон! Здоровый! Рогаль!

Аким Морев приложился… и отвел винтовку: до чего красиво несется эта лавина; видны всякие – крупные, как годовалые телята, самцы, поджарые, тонконогие самки, молодняк. Все они, низко опустив головы, сгорбившись, мелькают копытцами, уносясь следом за своими собратьями. То тут, то там вожаки-козлы делают свечи: со всего стремительного бега прыгают вверх да так, на дыбках, какие-то секунды и красуются над несущимся стадом, затем снова устремляются вперед, уводя от опасности каждый свою шайку.

– Стреляйте же! – злобно выкрикнул Федор Иванович, приостанавливая машину.

Аким Морев выстрелил куда попало и, конечно, промазал, а сайгаки от выстрела, словно их кто подхлестнул, еще наддали, и тогда густая туча пыли закрыла их.

– Эх!.. – шофер, дабы грубо не выругаться, фыркнул и, свернув влево, помчался следом за сайгаками.

Но пока он давал газ, пока разворачивался, те скрылись. Федор Иванович с минуту кружился, затем обрадованно воскликнул:

– Ух, батюшки – море!

Огромное, в несколько тысяч голов стадо сайгаков, уйдя километров на пять от дороги, спустившись в долину, мирно паслось. Но вот ближние, увидав машину, вскинули головы и зашевелились, будто горячая зола, затем метнулись, поднимая за собой всех остальных.

«Газик» уже шел со скоростью семьдесят пять километров, все настигая и настигая неисчислимое стадо сайгаков. И вдруг откуда-то из степей вырвалась новая огромнейшая шайка. Она стремительно неслась навстречу первой, и вот через какие-то секунды два стада, как две конницы, налетели друг на друга, и все смешалось, покрывшись пылью.

– Бейте же! Прямо в кучу. У-у-х, столкновение какое! – прокричал шофер.

Аким Морев, чтобы смыть позор, прицелился, но в момент спуска курка машина подпрыгнула, и пуля пошла вверх.

– Эх, балда. – И шофер, вырвав винтовку из рук Акима Морева, не останавливая машину, сам выстрелил.

Крупный козел, несколько раз перевернувшись через голову, рухнул на землю.

– Вот как стреляют добрые люди, – похвастался Федор Иванович и стремительно повел машину на упавшего козла, приговаривая: – А-а-а, голубчик, отскакался.

Козел лежал, уткнув морду в кочку, и вздрагивал всем телом. Федор Иванович, выйдя из машины, на ходу раскрывая огромный перочинный нож, шагнул к сайгаку.

– Вот и сдерем с тебя сейчас шкурку.

Сайгак неожиданно подскочил и стремительно ринулся в степь.

Видно было, что у него перебито бедро: окровавленное, оно пылало огненным пятном.

Шофер ахнул, выругался и, услышав слова Акима Морева: «Балду-то посылаю в ваш адрес», – кинулся к машине, дал газ, затем уверенно проговорил:

– Считайте, мы его уже зажарили: догоним. Ну, Стрелочка!

Козел шел во весь опор: на спидометре восемьдесят километров. Вот уже машина настигает его, но он почти перед радиатором делает крутой разворот и кидается в долину, всю усыпанную такими кочками, какие бывают на болоте. Между кочек высокая пожелтевшая трава, и козел скрывается в ней.

– Ах, сатана! – вскрикивает шофер, притормаживая. – Вишь, выбрал какое место боя – лиман: кочка на кочке, и нам, конечно, ходу нет. Ну, сделаем обкладную, – и, повернув машину вправо, развивая бег, помчался с обратной стороны к предполагаемому месту лежки козла.

Козла нигде не было.

Кругом стелились ровные степи, а перед машиной – кочкастый, лохматый, в желтеющих травах лиман. Вдали, едва видно, мирно пасется огромное стадо сайгаков.

– Сквозь землю, что ль, провалился? – чуть не плача, проговорил шофер и виновато посмотрел на своих пассажиров. – Что ж, айдате за теми, – и кивнул головой в сторону стада.

– Раненого зверя настоящий охотник не бросает, – упрекнул Аким Морев.

Еще раз растерянно посмотрев на кочкастый лиман, шофер поднялся на бугорок и просиял:

– Те-те-те! Белеет. Ишь ты, зарылся! – И, прихватив винтовку, он кинулся, прыгая с кочки на кочку. Вот остановился, почему-то положил винтовку, шагнул, затем вскрикнул: – Амба! – нагнулся и за рога поволок к машине козла, по пути подбирая винтовку.

Иван Евдокимович и Аким Морев выбрались из машины, по всем охотничьим правилам прокричали шоферу ура, а тот, слегка приподняв сайгака, с фасоном бросил его к ногам своих попутчиков.

Козел действительно был крупен, из стариков. Голова у него огромная, как у коня, горбоносая, ноги тонкие, шерсть на спине окраской напоминала иглы ежа.

– Странно, – проговорил академик. – Когда он бежит, то опускает голову. Почти все животные во время бега задирают ее. Ах, вон в чем дело. – Иван Евдокимович растянул ноздри козла, они настолько расширились, хоть кулак туда вкладывай. – Смотрите, Аким Петрович, у него не ноздри, а целые мехи… Сколько такими ноздрями он хватает воздуха? Вот почему такая прыть.

– Это еще что! А вот задача с научной точки зрения, – проговорил возбужденно шофер, натачивая нож, готовясь освежевать козла. – Вот смотрите-ка, товарищ академик. – Он достал из машины тонкий железный прут, склонился над сайгаком, приподнял его переднюю ногу и там, где копытце раздваивается, запустил прут так, что тот на полметра ушел внутрь. – Видали? Этого ни у одного животного нет. К чему бы такое? Задача, кою может разрешить только Академия наук, – с важностью закончил Федор Иванович.

Иван Евдокимович поширкал прутом и тут же произнес:

– Куда же канал идет? Что-то мудреное. Однако у Брема об этом ни слова. Возьмем на исследование.

– С мясом? – испуганно спросил Федор Иванович.

Академик засмеялся.

– Мясо будем исследовать за столом.

Федор Иванович оживился:

– Академики – тоже народ сознательный: понимают, что мясо зря тратить не полагается.

Но тут все стихли, повернулись в правую сторону: там шел смертельный бой.

По степи, кроясь в травах, неслась пламенеющая, как кровь, лиса, а над нею, расправя могучие крылья, парил степной орел. Он плыл очень низко – метров на пятнадцать – двадцать, делал круги, как бы намереваясь приостановить бег зверя, затем, сжавшись, выпустив когти, падал. Лиса в этот миг резко переворачивалась через голову, оскалив зубы, бросалась на орла, – тот взвивался, и снова начиналась та же самая гонка. В этом бою они, очевидно, не видели другой грозящей им опасности, и оба приближались к машине.

Аким Морев выхватил из кузова ружье, прицелился. Раздались раз за разом два выстрела: лиса сунулась мордой в траву, будто подкошенная, орел перевернулся в воздухе и стукнулся о землю, словно мешок с песком.

– Ловко! – воскликнул Федор Иванович.

– Вот так-то, по-нашему, бьют, – не без гордости ответил Аким Морев.