Оценить:
 Рейтинг: 0

Немой крик

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
12 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Колонна машин из двух десятков груженых тентованных «КАМАЗов» с немалыми логотипами организации на щитках радиаторов и семи «жигуленков» сотрудников с такими же нашлепками поменьше на лобовых стеклах прошла в сторону Гудермеса на немалой скорости, подобравший Шавинского один из первых грузовиков теперь оказался последним, незначительная пыль быстро улеглась и рассеялась, и трасса полностью очистилась.

– Поехали, Слава, – сказал «Меченый».

– Куда сначала – в село или к пушкарям?

– В село. Надо бы со старейшинами переговорить.

– В селах по пути будем тормозить?

«Меченый» отрицательно покачал головой.

– Нет. Проскакиваем…

Водитель «КАМАЗа», плохо выбритый, остроскулый мужчина лет пятидесяти, был ему незнаком, но его определенно знал и в ответ на его «Здравствуй!», сказанное по-русски, приветственно склонил голову и на миг уважительно прижал ладонь правой руки к сердцу.

– Куда? – спросил Шавинский.

– Ойсхара, – коротко улыбнулся водитель, поглядывая в зеркало заднего вида – вклиниться в проходящую на приличной скорости колонну машин ему не позволяли.

– Это хорошо, – сказал Шавинский. – В этом селе я еще не был. Мимо проезжал, когда на Дагестан ехали.

– Там мой дом, – сказал водитель уже без улыбки, продолжать откровения не стал и ловко пристроился в хвосте колонны.

Шавинский молча кивнул – когда человек не был настроен на долгий разговор, то еще на Колыме он приучился не задавать лишних вопросов, даже когда они напрашивались сами собой – и стал неотрывно смотреть на дорогу.

От беседы с «Меченым», граничащей с допросом, у него осталось двойственное впечатление – и тоскливое, и тягостножалостливое одновременно.

Он был почти уверен, что подполковник – и бывший братан-десантник – не страдает от избытка подлости и не станет «сливать» чеченцам «непроверенную информацию на уровне пьяного трёпа». Однако и исключать такой вариант развития событий не стоило – служба есть служба, а «Меченый» – как и зять Серега – хотя и определенно не карьерист, но служака еще тот… Не приходилось сомневаться в том, что у его Конторы к Датскому Совету по делам беженцев – международной гуманитарной организации, в данное время работающей в сорока критических и «горячих» точках по всему миру, а с осени 99-го и на Северном Кавказе – пристальный, профессионально-цепкий, многоплановый интерес с дальней перспективой, и чем глубже и основательнее им удастся в эту структуру вклиниться, чем больше будет там своих людей, периодически или регулярно снабжающих кураторов нужной им или могущей их заинтересовать информацией, тем лучше – и кураторам, и их малому и большому начальству. И было тягостно жаль этих оберегателей престола, облаченных большей или меньшей тайной властью над другими людьми, но обреченных на постоянное одиночество, когда рядом есть коллеги, начальники или подчиненные, какая-либо родня, даже самые близкие, но нет и изначально не может быть человека, которому в тяжкую минуту можно излить душу…

А еще он пытался вспомнить, на кого же похож водитель.

И при очередном коротком взгляде на него ему это удалось.

Камазист в профиль был очень похож на молодого, не старше двадцати лет, пулеметчика с ухоженным крупнокалиберным «Утесом», который хитромудро устроил неглубокий окопчик не на опушке непролазных зарослей ивняка, а под сенью одинокого разлапистого куста, прямо на пути отхода группы мстителей к границе с Ингушетией, где должен был приземлиться вертолет – но почему-то в то раннее утро был в засаде в гордом одиночестве, прозевал их выскок из прогала между зарослевыми холмами и до его прицельных выстрелов на бегу из верного АКМСа успел выпустить только одну-единственную коротко грохотнувшую очередь в три-четыре патрона – лапы станины пулемета с мощной отдачей при стрельбе не были вкопаны в землю.

Мгновенный неподражаемый чмокающе-всхлипывающий звук, который одновременно издали мужики, Сеня из Вологды в шаге справа и костромич Тимоха в шаге слева и позади, когда пули калибром 12, 7 миллиметра с малого расстояния навылет пробили им грудь, ему дано было не забыть до конца своих дней. Как и все то жаркое лето 95-го.

– Везучий ты, «Седой»… – сказал ставший рядом старший из спецназовцев. – В который уже раз везучий…

– Я знаю, – сказал Шавинский. – Мне только на Колыме бывалые мужики семь раз сказали, что я родился не просто в рубашке, а в костюме с галстуком.

– Сидел?

– Работал.

– На золоте?

– И на золоте тоже.

– Так… – спецназовец быстро оглядел оставшихся. – Забираем стволы – и ходу, ходу, пока другие дудаевцы на пальбу не слетелись! Километра три до ингушей осталось…

Сорок минут спустя они лежали в высокой траве на западном склоне пологого холма, отхекивались после очередного марш-броска на пределе сил.

– Эту дуру так взяли, а Тимоху и Сеню бросили на растерзание! – негромко сказал Юрчик из-под Саратова, пнув ногой лежащий на боку крупнокалиберный «Утес».

– Все мы знали, на что шли, – хмуро сказал Шавинский. – И что убитых и тяжелораненых никто выносить не будет.

– Ладно те, что раньше погибли – но этих-то можно было! Чтоб хотя бы схоронить по-человечески!

– И что ты скажешь военным, ментам или еще кому-то в Моздоке, откуда эти «двухсотые»? Нас ведь здесь официально как бы нет и не было никогда.

Юрчик дернул щекой, затем, помолчав, неожиданно разоткровенничался:

– Я ведь дом отцовский в селе продал, чтоб Ромку своего от армии откупить и в институт его пристроить, а военком денюжку-то немалую взял, а потом руками разводит – разнарядка, видите ли, у него! Приеду – устрою ему разнарядочку…

– Убьешь? – спросил Шавинский.

– Не-е… – лицо Юрчика исказилось подобием улыбки. – Я ему медленно яйца отрывать буду… Доехать бы только до дома, не сорваться бы по дороге…

Полчаса спустя они услышали в небе еще далекий рокот летящей к ним «вертушки» и старший спецназовец, не вставая, поджег желтую дымовую шашку, указывая летунам их местонахождение и направление ветра…

Шавинский хмуро смотрел на идущий впереди «КАМАЗ»; вдали справа уже стали видны частные дома окраины Гудермеса.

4

Чернореченский пост ГАИ – Грозный. Среда, 11 апреля. День

…Айдамир, цепенея, успел лишь беззвучно прошептать обреченное: «Ну вот и все…» – и вдруг увидел, как лицо амбала, еще секунду назад спокойное без тени самодовольства, оскалилось злобной яростью, и пальцы его левой руки отпустили рукоятку для переноски пулемета, ствол под тяжестью коробчатого магазина – определенно полного – сразу пошел вниз, к земле, и военный, выкрикивая или бормоча что-то очень неласковое, сделал шаг назад с асфальта, одновременно поворачиваясь левым боком, и махнул все с той же злобной яростью уже свободной левой рукой: «Проезжай!».

Повторяя про себя слова хвалы Всевышнему, понемножечку прибавляя газу и неотрывно глядя только строго вперед, на пустынную черноту асфальта, Айдамир, проезжая мимо мордоворота с пулеметом, боковым зрением уловил, что тот, злобно оскалившись, смотрит не на него, а на попутчицу, которая никак не среагировала на происшедшее, похоже, за горестными своими думами попросту ничего не заметила, а секунду спустя все тем же боковым зрением успел рассмотреть у напарника амбала, который за все это время ни разу не оглянулся на его машину, глушитель на стволе автомата.

И остро пожалел двоих молодых земляков, продолжавших держать ладони на кузове новенькой «девятки», на которой им захотелось покататься, и вскипел глухой яростью к их старшим – отцам? братьям? дядьям? дедам? – которые не запретили им делать это в нынешние времена.

Это катание, без сомнения, было последним в их короткой жизни.

Потому что остановил ребят не временный пост на федеральной трассе и не для стандартного досмотра багажника и проверки документов.

Пользуясь нынешним общим положением в республике и сегодняшней частной ситуацией на дорогах (кого-то определенно искали, искали усиленно и широкомасштабно, или что-то еще), на охоту за новенькими машинами вышло шакалъё.

У них не было не только каких-либо опознавательных знаков на камуфляжной форме, указывающих на их звания и принадлежность к той или иной силовой структуре (так делали большинство или даже абсолютно все российские военные в республике – даже толстопузое начальство пыталось сойти за рядовых солдатиков, которых многие старики и женщины попросту жалели).

Они были и без масок на лицах.

Потому что не боялись быть опознанными ни потерпевшими, ни случайными свидетелями их деяний из числа местного населения.

Потому что никого из них они не оставляли в живых.

Места для тайных захоронений здесь хватит для многих.
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
12 из 13