Наверное, будет концерт

Наверное, будет концерт
Феликс Анатольевич Светин

Историческая новелла посвященная трагическим событиям лета 1962 года в городе Новочеркасск. Повествование идет о молодом рабочем который совершенно случайно оказывается в эпицентре событий и… погибает.

Феликс Светин

Наверное, будет концерт

Ранее утро первого летнего дня 1962 года. Новочеркасск. Бывшая столица казачьего Дона, ныне провинциальный промышленный город с одноэтажными домами и рабочими бараками. Молодой рабочий-токарь Федор Гущин недавно проснулся быстро собрался и привычным для него в это время скорым шагом направился к автобусной остановки автобуса №2 который очередной раз доставит его вместе с сотнями земляков на работу – Новочеркасский электровозостроительный завод имени С.М. Буденного.

Федор Гущин крепкий, сильный, очень красивый парень. У него светлые волосы и почти не сходящая улыбка, обнажающая белые зубы. Он умеет радоваться жизни и радовать других, он всегда веселый и даже может создаться ощущение что он этакий «дурочек». Но это не так он все знает и все понимает, про жизнь и про людей, он еще в школе понял, как надо жить. Потомственный казак, что тоже накладывает отпечаток на его характер, однако родители не часто ему рассказывали о родственниках. Родители живы и здоровы работают на хороших должностях.

Федор устроился на НЭВЗ относительно недавно 2 года назад, за плечами была армия, учеба в ПТУ на токаря, ему нравилась его профессия, да и вообще ему много чего нравилось он молод и добродушен к тому же чуть больше месяца как женился. Избранницей Федора стала молодая, очень веселая учительница начальных классов – Люба.

Свадьбу сыграли в конце апреля. И молодым, родители каким-то невероятным образом, обменами с доплатами приобрели крошечный домик на Красном спуске. Федор и Люба жили вместе чуть больше месяца, не сильно обращая внимание на тяжелое положение с продуктами питания в городе и прочими сложностями бытового характера коих было не мало. Молодость, взаимная любовь растворяли невзгоды хотелось жить и любить!

Утро было приветливым солнце только начинало вставать над Донской землей обещая отдать много тепла и света. Но пока еще было почти прохладно на автобусной остановке стояли несколько рабочих.

– Говорят скоро все продукты подорожают. Сказал один из них.

– Да их нет ни хрена! Грубо вторил ему не молодой по всему видно сильно пьющий работяга.

Подобных диалогов в то утро было много, настроение, не смотря на прекрасное утро было у многих было весьма нерадостным.

Завод был необычно тих, как бывает тихим двор дома перед каким ни будь важным событием – свадьбой, например. Рабочие собирались в группки курили, что-то спокойно и толково обсуждали, читая газету «Правда», почему-то ее экземпляров на заводе было значительно больше чем обычно.

Поработав за своим станком примерно час Федор услышал чей-то громкий звучный и в тоже время нахальный голос. Голос кричал на весь цех: – А ну пошли у начальства спрашивать за зарплату, за то, как жить дальше!

Федька, пошли посмотрим, как в СССР бастуют – крикнул Федору другой токарь, который работал на заводе с войны, был очень уважаемый и авторитетный специалист. Конечно, пойдем дядя Коля – ответил Федор.

На площади перед заводоуправлением уже собралась весьма внушительная толпа рабочих, в основном это были литейщики из сталелитейного цеха.

Сталелитейный цех или "ад" как его называли между собой работяги действительно поражал своими условиями труда, вернее почти полным их отсутствием, температура в помещениях цеха летом могла доходить до 70 градусов, полумрак, брызги расплавленного металла, тяжелый физический труд, из защиты рукавицы и фартуки из брезента. Поэтому квалифицированных инженеров и специалистов в цеху было не много, большая кадровая текучка, ещё там работали бывшие сидельцы и те, кто по разным причинам не смог или не хотел спокойно работать в других цехах – хулиганы, пьяницы, прогульщики. Кто-то говорил про этот цех так "там работают кто, либо в тюрьму, либо из тюрьмы".

Литейщики пришли к заводоуправлению в фартуках и у многих в руках был свежий выпуск газеты "Правда" с правительственным сообщением о повышении цен. Фёдор стоял курил, и вдруг увидел, что двери заводоуправления открылись и к рабочим вышел директор Борис Курочкин. Люди в толпе оживились, послышались крики, свист, брань.

Как жить дальше, когда зарплата стала меньше, а цены выше!? Спросила Курочкина одна работница. В ответ он несколько минут говорил что-то путано и сумбурно, люди слушали его в это время не внимательно, но на последней его фразе – «денег действительно стало меньше поэтому пока будем есть пирожки не с мясом, а с капустой и ливером», почему-то вдруг всё замолчали, и Фёдор лучше всего услышал, как и многие слово "ливер". Закончил свою речь директор перед почти безмолвной толпой, зашёл в заводоуправление и было слышно, как закрылась за ним тяжелая дубовая дверь.

Еще несколько секунд было очень тихо потом с разных концов заполненной людьми площади послышались громкие крики " Забастовка! ", " Они издеваются над нами!", "Ливер!"," Ливер!" и много мата. Толпа стала походить на дикого зверя, которого против его воли разбудили после сна.

– Беда будет, это надо же такое людям сказать, Фёдор обратился к стоящему рядом дяде Коле.

– Да не будет, уже беда, народ до ручки довели, а он – показал пальцем на заводоуправление, расценки поднял, сейчас казаки ему покажут: Ливер!!! Только ты Федька не лезь не куда.

– Да ты что дядя Коля, я вообще бы сегодня пораньше бы ушел, на рыбалку хочу. Любку рыбкой жареной побаловать надо.

Была у Феди одна страсть – рыбалка. Рыбак он был что называется классный, и с рыбой мог делать все: варил «царскую» уху, жарил, солил, получалось у него потрясающе вкусно – отец научил. Они с отцом часто рыбачили не далеко от того места, где сейчас жил Федор, а сейчас сам Бог велел, каждое утро воскресенья у Гущиных была свежая рыбка из Аксая.

Дядя Коля и Федор пошли неспешно в свой цех, как неожиданно пронзительно зазвучал заводской гудок. Несколько сотен рабочих вышли почти одновременно из разных цехов и помещений завода, побежали в сторону проходных и настежь открыли тяжелые ворота. Крики, ругань правительства и начальства заполнили завод!

А ну быстро в цех и не баловать! Закричал, увидев двух разновозрастных токарей старший мастер Пантелеев.

– Петрович идем, как мыши сидеть будем и в мыслях нет! С иронией, сказал мастеру дядя Коля.

– Правильно, молодцы, станки не включайте электричества все равно нет, скажу потом что делать! На ходу в спешке проинструктировал Пантелеев.

В цеху было прохладно и непривычно тихо, человек двадцать рабочих стояли около окон и наблюдали что происходит на улице.

– Доставай костяшки! Махнув рукой, скомандовал дядя Коля.

Через несколько минут почти весть токарный цех мирно играл в домино, не обращая внимание какие события разворачивались на заводе и около него.

Очередную партию нарушил вбежавший в цех токарь Витька Промыслов.

– Мужики! Елкина, чуть в топке паровоза не сожгли – взволновано почти прокричал Витя.

– Чего? Перегрелся? Кто и в какой топке, какого паровоза чуть не сжег нашего главного инженера? Если не бредешь, расскажи все толком. Дядя Коля в своей размеренной манере направил эмоционального Виктора.

Виктор начал: час назад наши перекрыли железную дорогу, остановился поезд, до сих пор стоит. Елкин побежал отгонять народ от поезда, его схватили и потащили в поезд жечь в топке, но его отбили несколько человек, отпустили весь побитый в заводоуправлении сидит. Ментов дружинников понагнали ужас!

Виктора слушали молча. Каждый понимал, кто-то явно, кто-то незримо что пройдена черта, за которую заходить опасно, что случилось что-то плохое и страшное. Как хорошо, что их дядя Коля позвал играть в домино.

В цех зашел мастер Пантелеев. Идем на площадь перед заводоуправлением – с тревогой в голосе сказал он. И добавил –так надо!

Не кто и не собирался ослушаться мастера. Токаря поднялись со своих насиженных в течении почти целого дня мест и пошли следом за Пантелеевым, в сторону заводоуправления – идти было недолго.

На площади бушевала толпа, люди были взвинчены и непреклонны в своем желании мстить за обиды, не важно какие и кому. Некоторые держали в руках самодельные плакаты: «Хрущева на колбасу!», «Мясо, масла, повышения зарплаты!», Дайте мяса и масла!». На балконе заводоуправления были установлены громкоговорители, а перед стояла шеренга из 30-40 милиционеров. День был жаркий, он скатывался в не менее жаркий вечер.

Когда солнце только начало клониться к закату из недр административного здания, на балкон вышли директор завода Борис Курочкин, первый секретарь Новочеркасского горкома КПСС Тимофей Логинов, первый секретарь Ростовского обкома КПСС Александр Басов еще несколько областных чиновников. Пока представители власти размещались на балконе, какой-то военный, потребовал от собравшихся разойтись, но его слова не имели не малейшей реакции в собравшихся.

Басов в первый момент привычным образом подошел к микрофону, однако увидел не восторженную, нарядную и праздничную демонстрацию, а массу озлобленных и обиженных людей. Ему сейчас нужно было не поздравлять народ с очередными победами и достижениями не восхвалять генеральную линию партии и правительства, а успокаивать, просить и сглаживать. К слову сказать не один чиновник в СССР не готов был к подобному общению с народом. При появлении у микрофона Басова толпа притихла в ожидании справедливого гнева большого начальника к своим подчиненным за допущенные просчеты в работе с людьми, в ожидании человеческого разговора и отношения. Но… Первый секретарь был верен своему статусу и начал говорить фразами, которые уже как часов двенадцать были пропечатаны в газете «Правда». А еще большого человека сковал обычный, но непобедимый страх, Басов начал заикаться, запинаться, задыхаться.

В сторону балкона заводоуправления полетели камни, бутылки, болты и гайки. Все начальство спешно спряталось в здании. Вот он выплеск накопившейся злобы, копившейся годами, и надо бы остановится, но нет сил, что-то окончательно оборвалось в душах людей при виде испуганного первого секретаря. Уже выломаны двери заводоуправления, уже выброшен и подожжён кабинетный портрет Никиты Сергеевича Хрущёва, уже через громкоговорители простые рабочие призывают других простых рабочих не расходится, а напротив завтра устроить бунт во всем Новочеркасске.

Федор почувствовал, что завтра его точно на работе искать не кто не будет, и что утром он пойдет на рыбалку. Таким был Федор Гущин. Добродушный бесхитростный немного наивный парень, который любил больше всего на свете свою семью и рыбалку. Но и все же он прекрасно понимал все то, что творится в эти минуты во круг него. Он даже понимал людей, которые сейчас ломали все в кабинетах своих начальников, ему то повезло что у него хорошие родители, понимающая жена, да и сам он человек во всех смыслах положительный, у других не так. Не от хорошей жизни останавливают поезда и призывают к бунту в родном городе, будь у него жизнь хуже может быть он тоже что-то ломал и кого-то бил. Вот такие мысли посетили Федора, все домой!

Без чего-то шесть часов вечера Фёдор пошел домой. На территории завода всё ещё было много людей, было много пьяных. Не мало людей было перед проходными, и народ прибывал.

Предстоял не близкий путь домой, автобусный маршрут был отменён. Фёдор шел пешком. Пройдя примерно пол часа, в клубах дорожной пыли он увидел несколько военных грузовиков в которых сидели солдаты и три бронированные военные машины, которые на большой скорости двигались в сторону НЭВЗа. Хорошим это теперь уж точно не кончится наивно в очередной раз подумал Фёдор.

Летним южным вечером темнеет быстро, и почти в полной темноте Фёдор добрался до сквера за памятником Ленина что в центре города, ноги гудели, рубашка была пропитана потом. Он решил присесть на лавочку в сквере. Было хорошо тихо и прохладно.

Вдруг перед памятником резко затормозил автобус ГАЗ. Из него молча вышли человек десять в военной форме, у каждого в руках был футляр для музыкального инструмента, скрипки, виолончели и даже два контрабаса. К ним со стороны горкома КПСС вышли два человека в чёрных костюмах и галстуках, у одного из них в руках была рация. Он что-то быстро сказал музыкантам и показал антенной на крыши зданий вокруг сквера. Затем всё они вместе направились в обратно в сторону горкома, тихо что-то обсуждая. Они прошли в примерно в трёх метрах от Фёдора, но не заметили его.

Пора домой подумал Фёдор, встал с лавочки, и услышал: Стой! Кто здесь?! Обернувшись, он увидел солдата с автоматом и красными погонами в метре от себя. Всё ухожу! Ответил Федор и почти бегом покинул сквер.

– Люба я дома! Как обычно придя домой приветствовал свою жену Федор.

– Привет Федя, в городе только и разговоров о забастовке на заводе, а правда, что там уже солдаты и танки? Встретила мужа Люба.