– Черчилль пишет: «Смещение Литвинова ознаменовало конец целой эпохи…» Это когда сняли Литвинова, а вас назначили на его место. «Оно означало отказ Кремля от всякой веры в пакт безопасности с западными державами и возможность создания фронта против Германии». Он считает, что Литвинов был за союз с западными державами – с Францией, Англией…
– Это правильно, – подтверждает Молотов.
01.01.1986
– Кого вы считаете у нас наиболее сильным дипломатом – в тот период, когда вы работали?
– Кто был дипломатом? Сильным? У нас централизованная дипломатия. Послы никакой самостоятельности не имели. И не могли иметь, потому что сложная обстановка, какую-нибудь инициативу проявить послам было невозможно. Это неприятно было для грамотных людей, послов, но иначе мы не могли. Кроме Чичерина и Литвинова, которые наверху были, роль наших дипломатов, послов, была ограничена сознательно, потому что опытных дипломатов у нас не было, но честные и осторожные дипломаты у нас были, грамотные, начитанные. Я думаю, нас надуть было довольно трудно, потому что все было в кулаке сжато у Сталина, у меня, – иначе мы не могли в тот период. В общем, мы своей дипломатией централизованной, я говорю – централизованной, то есть зависящей во всем от центра, от Москвы, руководили довольно уверенно, но на рискованные шаги не пускались, потому что надо было иметь очень проверенных людей, грамотных, знакомых с иностранными дипломатами и дипломатией – немецкой, французской, английской. Американская дипломатия не играла активной роли. Только перед началом Второй мировой войны она стала играть определенную роль.
Не помню, чтоб мы были обмануты иностранной дипломатией когда-нибудь. Конечно, в одних случаях мы действовали более умело, в других – менее, но всегда с большой осторожностью, и больших промахов мы, по-моему, не допустили. А мелкие были, конечно. И средние были промахи, недостатки. Послы из других государств, которые работали у нас, они тоже развернуться не могли, потому что в той сложной, накаленной обстановке нам приходилось быть очень осторожными. По-моему, этим мы брали то, что нам надо.
Дипломатия у нас была неплохая. Но в ней решающую роль сыграл Сталин, а не какой-нибудь дипломат.
– А Сталин тоже, видимо, был дипломатом?
– Конечно. Еще бы! Очень даже… я подчеркиваю, что наша дипломатия тридцатых, сороковых, пятидесятых годов была очень централизованной, послы были только исполнителями определенных указаний. Эта дипломатия в наших условиях была необходимой, и она дала положительные результаты.
– Но от посла тоже многое зависит…
– Много зависит. Но наши послы не всегда хорошо знали иностранный язык. И тем не менее мы умели поддерживать неплохие отношения с тем, с кем нужно, и в тех пределах, в каких допустимо.
16.01.1973, 04.10.1985
Карахан
– Карахана послали как-то нашим представителем в Китай, когда еще был жив Сунь-Ятсен, президентом считался в Китае.
Карахан приехал в Кантон и воспользовался рикшами.
«Он признает нашу нацию», – подтрунивал Сунь-Ятсен над Караханом.
08.01.1974
Страна для социализма
Рассказываю о недавней поездке на Колыму, о встрече в Магадане с артистом Вадимом Козиным. Он никого не обвиняет, высоко говорит о Сталине.
– Проучили человека. Разбираться стал в политике, – поясняет Молотов. – По-моему, первый о Колыме заговорил у нас Ворошилов. Он побывал на Дальнем Востоке, на Камчатке, кто-то его там накачал, он вернулся: «Колыма! Колыма!» А мы и не знали никакой Колымы. И пошло, и пошло!
– В 1929 году там высадился геолог Билибин и открыл огромное месторождение золота.
– Вот тогда и заговорили.
– Поехали туда обычные люди сначала, комсомольцы, а потом стали туда ссылать. И Королев там сидел – в Сусумане. Его перепутали с кем-то, и он попал по ошибке вместо Тушинского завода на Колыму.
– Я не знал, что Королев там сидел, – говорит Молотов.
Я рассказываю о богатстве недр Колымы: ищут золото, находят ртуть…
– У нас такая территория, все не охватишь, – соглашается Молотов, – все не исследуешь, большие расстояния. В этом смысле мы довольно счастливые люди. Нашли для социализма такую страну, где все есть, надо только искать! И все можно найти.
Рассказываю, как вместе с генералом армии И. Г. Павловским, недавним главкомом сухопутных войск, был на Чукотке. Там до сих пор стоят казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева. Армия имела стратегическую задачу: если американцы совершат на нас атомное нападение, она высаживается на Аляску, идет по побережью и развивает наступление на США. Сталин поставил задачу.
– Да, Аляску неплохо бы вернуть, – констатирует Молотов.
– А мысли такие были?
– Были, конечно, – соглашается Молотов. – Ну если мысли были, а больше ничего не было. Еще время, по-моему, не пришло таким задачам.
Прямо перед столом на стене висит большая политическая карта мира. Молотов говорит, что летал после войны на сессию ООН в США. Летал через Чукотку, садился в Анадыре[29 - Сейчас эта карта висит у меня дома. Смотрю и невольно вспоминаю наши беседы…].
– США – самая удобная страна для социализма, – говорит Молотов. – Коммунизм там наступит быстрее, чем в других странах.
01.05.1981, 03.06.1981
Книга внука
Внук Молотова Вячеслав побывал в Соединенных Штатах и написал книгу.
– Прочитал я, – отозвался Молотов. – Хорошим, живым языком написана. Я читал для себя и с точки зрения понимания американской политической жизни. У меня неотчетливо получилось.
– А вы бы спросили у него, пускай поясняет, – советует зять, Алексей Дмитриевич Никонов.
– А так – неплохая книга, – говорит Молотов.
– Неплохая книга, неплохая, – подхватывает зять. – А главное, он влезает в дела, которыми мы мало занимаемся, мало знаем их, а их надо знать «от» и «до».
– Правильно, – соглашается Молотов, – но отчетливой политической жизни Америки я не увидел.
– Она сложная очень, Америка, и нам не привычная.
– Сложная. Не совсем похожая на нас, – добавляет Молотов.
– Конечно. Но это та реальность, с которой нам приходится иметь дело. А иначе и наша пропаганда пойдет вхолостую, и нас не поймут.
– Славик! – обращается Молотов к вошедшему внуку. – Твою книгу я прочитал.
– Ну и как?
– Написана живым языком, хорошо. В общем, полезно почитать. Но объективной, как бы это сказать, политической жизни в Америке еще не получилось.
– Ну, тут кусочек, – поясняет внук. – Это отрывок истории с 1962-го по 1968 год.
– Нужно более отчетливо в голове иметь, в чем же основные черты политики республиканской и демократической партий. Здесь это недостаточно.
– Понятно. Буду работать, – говорит Вячеслав.
– Надо более широко, – советует дед.