Чудесный нож

Она отпила немного золотистого токая и рассказала Ланселиусу о том, что видела и слышала на корабле.

– Как по-твоему, они поняли то, что она сказала о девочке? – спросил он.

– Думаю, только отчасти. Но они знают, что роль девочки очень важна. А эта женщина… я боюсь ее, доктор Ланселиус. Я намереваюсь убить ее, но она все равно внушает мне страх.

– Да, – сказал он, – и мне тоже.

И он поделился с Серафиной слухами, которыми был переполнен город. В тумане молвы стали постепенно вырисовываться кое-какие факты.

– Говорят, что Магистериум собирает самую огромную армию за все времена, и это лишь ее передовые отряды. А о некоторых солдатах ходят весьма тревожные слухи, Серафина Пеккала. Я знаю о Больвангаре и о том, что они там творили – отрезали у детей их деймонов, более ужасного преступления я не могу себе представить, – ну так вот, у них в армии, похоже, есть воины, с которыми обошлись таким же образом. Ты когда-нибудь слышала слово «зомби»? Они ничего не боятся, потому что у них нет души. Первые зомби уже появились в городе. Правительство их прячет, но информация просочилась наружу, и все жители перепуганы насмерть.

– А как обстоят дела с остальными ведьминскими кланами? – спросила Серафина Пеккала. – У тебя есть от них новости?

– Почти все вернулись на родину. Ведьмы ждут, Серафина Пеккала, – со страхом в сердце ждут дальнейших событий.

– А что слышно о церкви?

– Церковники в полном смятении. Они не знают, какие планы у лорда Азриэла.

– Я тоже этого не знаю, – сказала она, – и даже вообразить себе не могу. А как считаешь ты, доктор Ланселиус? Что он собирается делать?

Он ласково почесал большим пальцем голову своего деймона, змеи.

– Азриэл – ученый, – помолчав, сказал он, – но науку нельзя назвать его главной страстью. Не привлекает его и государственная деятельность. Однажды я встречался с ним, и мне показалось, что это могучая и пылкая натура; но он не деспот. Вряд ли он мечтает о власти… Не знаю, Серафина Пеккала. По-моему, на твой вопрос мог бы ответить его слуга. Это человек по имени Торольд, и он жил с лордом Азриэлом в ссылке, на Свальбарде. Пожалуй, тебе стоит слетать туда и расспросить его хорошенько – хотя он, конечно, мог уйти в другой мир вместе со своим хозяином.

– Спасибо. Это хорошая мысль… Так я и поступлю. Сейчас же отправляюсь туда.

Она распрощалась с Консулом и вылетела из его дома в сгустившуюся тьму. Наверху, в облаках, ее поджидал Кайса.

Полет Серафины на север был осложнен тем, что в мире вокруг царил настоящий хаос. Все арктические народы охватила паника; то же самое случилось и с животными, и не только из-за тумана и магнитных аномалий, но и потому, что лед вдруг стал трескаться, а почва пришла в движение. Казалось, будто сама земля, скованная вечной мерзлотой, постепенно пробуждается от долгой спячки.

Среди всей этой сумятицы, где сияющие лучи потустороннего света падали в прогалины между башнями из тумана и исчезали в мгновение ока, где стада овцебыков вдруг галопом пускались на юг, а затем так же неожиданно сворачивали к западу или обратно к северу, где стройные вереницы гусей сбивались в бесформенные гогочущие кучки, потому что магнитные поля, по которым они ориентировались, вдруг начинали меняться странно и непредсказуемо, Серафина Пеккала выбрала нужный курс и полетела на север – туда, где на диких просторах Свальбарда высился замок, покинутый лордом Азриэлом.

Там она увидела его слугу Торольда: он отбивался от стаи напавших на него скальных мар.

Она заметила движение еще до того, как спустилась и разобралась в происходящем. Вихрь хлопающих кожаных крыльев, зловещее як-як-як, которое эхом отдавалось в заснеженном дворе, и одинокая фигура, закутанная в меха: человек стрелял из винтовки в гущу нападающих, а его деймон, худой пес, рычал и щелкал зубами, когда какая-нибудь из мерзких тварей проносилась поблизости.

Она не знала этого человека, но скальные мары были ее заклятыми врагами. Описав в воздухе дугу, она послала десяток стрел в самую свалку. С визгом и нечленораздельными воплями банда – слишком плохо организованная для того, чтобы называться отрядом, – рассыпалась и, обнаружив нового врага, ударилась в бегство. Минуту спустя небо снова стало чистым, а далекое як-як-як еще некоторое время отдавалось где-то в горах, прежде чем стихнуть совсем.

Серафина опустилась на утоптанный снег двора, весь в брызгах крови. Человек откинул капюшон, на всякий случай держа винтовку наготове, потому что не каждой ведьме можно было доверять, и Серафина увидела лицо пожилого мужчины – длинный подбородок, седые виски, спокойный взгляд.

– Я подруга Лиры, – сказала она. – Надеюсь, мы можем поговорить. Смотрите: я кладу лук на землю.

– Где девочка? – спросил он.

– В другом мире. Меня волнует ее безопасность. И мне надо знать, что сейчас делает лорд Азриэл.

Он опустил оружие и сказал:

– Ну что ж, милости прошу. Смотрите: я кладу винтовку.

Выполнив предписанный обычаем ритуал, они вошли внутрь. Кайса кружил над замком, наблюдая за окрестностями, и, пока Торольд варил кофе, Серафина рассказала ему о том, что связывает ее с Лирой.

– Она всегда была своенравным ребенком, – сказал Торольд, когда они уселись за дубовый стол, на который струила теплый свет гарная лампа. – Я встречался с нею почти каждый год, когда его светлость наезжал в колледж. Сущая сорвиголова, но она мне нравилась, имейте в виду. А какую роль она должна сыграть в судьбе мира – этого я не знаю.

– Какие планы были у лорда Азриэла?

– Неужто вы думаете, Серафина Пеккала, что он делился ими со мной? Я ведь всего лишь его слуга. Я готовлю ему еду, чищу его одежду и слежу за порядком в доме. Правда, за годы, прожитые с его светлостью, я кое-что понял, но только благодаря случайностям. Он откровенничает со мной не чаще, чем с кружкой для бритья.

– Тогда расскажите мне, что вы поняли благодаря случайностям, – попросила она.

Несмотря на свои лета, Торольд был силен и крепок, и ему, как всякому мужчине, льстило внимание молодой и красивой ведьмы. Впрочем, он был достаточно проницателен и понимал, что ее интересует не он сам, а сведения, которые он может ей сообщить; и вдобавок, он был честен, а потому не стал чересчур затягивать свой рассказ.

– Я не могу сказать вам точно, чем он занят, – ответил он Серафине, – поскольку вся философская сторона дела выше моего понимания. Но я могу сказать, что вдохновляет его светлость, хотя он и не знает, что мне это известно. Мою догадку подтверждают сотни разных мелочей. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь у вас, ведьм, не такие боги, как у нас?

– Вы правы, не такие.

– Но вы знаете о нашем Боге? О Боге церкви, которого называют Властителем?

– Да, знаю.

– Так вот, лорд Азриэл никогда особенно не ладил с церковными догматами. Сколько раз я видел, как по его лицу пробегала гримаса отвращения, когда речь заходила о таинствах, спасении, искуплении и тому подобных вещах. У нас, людей, бросить вызов церкви означает верную смерть, Серафина Пеккала, но лорд Азриэл лелеял в своем сердце мечту о мятеже с тех пор, как я поступил к нему в услужение, и это я знаю наверняка.

– Мятеж против церкви?

– И против нее тоже. Было время, когда он думал победить ее силой, но потом он отказался от этой идеи.

– Почему? Церковь слишком могущественна?

– Нет, – ответил старый слуга, – это не остановило бы моего господина. А теперь послушайте: это может прозвучать для вас странно, Серафина Пеккала, но я знаю своего хозяина лучше, чем его могла бы знать любая жена, лучше, чем родная мать. Он был моим господином и давал мне пищу для размышлений добрых сорок лет. Я не могу следовать за его мыслью в заоблачные высоты, так же как не могу летать, но я вижу, куда он направляется, хотя пойти за ним мне не дано. Нет, сдается мне, что он отказался от идеи поднять мятеж против церкви не потому, что церковь слишком сильна, а потому, что она слишком слаба и не стоит его усилий.

– Так… что же у него на уме?

– По-моему, он затевает войну посерьезнее этой. По-моему, он решил поднять восстание против самой высокой власти, какая только существует на свете. Он отправился искать место, где обитает сам Властитель, и он намерен сокрушить Его. Вот что я думаю. Меня бросает в дрожь, когда я произношу эти слова, мадам. Мне даже думать об этом страшно. Но я уверен, что найти другое объяснение всем его поступкам не сможет никто.

Некоторое время Серафина сидела молча, переваривая услышанное. Прежде чем она успела открыть рот, Торольд заговорил снова:

– Конечно, любой, кто замышляет столь грандиозное дело, обязательно навлечет на себя гнев церкви. Это уж само собой разумеется. Они назовут такой замысел величайшим богохульством – вот что они скажут. Вы и глазом моргнуть не успеете, как они поставят его перед Судом Консистории и вынесут ему смертный приговор. Я никогда не говорил об этом и не заговорю больше; я и вам побоялся бы сказать об этом вслух, если бы вы не были ведьмой, на которую власть церкви не распространяется; но мое предположение объясняет все, а других объяснений я не вижу. Он хочет найти Властителя и убить Его.

– Разве это возможно? – спросила Серафина.

– Жизнь лорда Азриэла полна свершений, которые другим показались бы невозможными. Я не рискнул бы утверждать, что есть вещи, которые ему не под силу. Но на первый взгляд – да, Серафина Пеккала, он абсолютно безумен. Если это не удалось ангелам, как человек может рассчитывать превзойти их?

– Ангелам? Кто такие ангелы?

– По мнению церковников, это существа чисто духовной природы. Церковь учит, что еще до сотворения мира некоторые ангелы восстали и были низвергнуты из рая в ад. Это значит, что они потерпели поражение. Не смогли выполнить задуманное. А ведь ангелы – могущественные создания, в то время как лорд Азриэл – всего лишь человек и его могущество ограничено человеческими возможностями. Зато его дерзость поистине безгранична. Он ставит перед собой такие цели, о которых обычные люди и думать бы побоялись. Смотрите, чего он уже достиг: благодаря ему разверзлось небо, открылась дорога в иной мир! Кто еще способен на такое? Кто еще осмелился бы даже помыслить об этом? Так что с одной стороны, Серафина Пеккала, я готов сказать: да, он не в себе, он опасный безумец. Но нe забывайте, что мы ведем речь о лорде Азриэле, а он не похож на остальных людей. Может быть… Если такое вообще возможно, это совершит только он, и никто другой.

– А что будете делать вы, Торольд?