Иконоборцы

– Это друг гостя леди Анны, – его спутник явно пытался придать голосу видимость смирения, но там звучало еще что-то вроде обиды.

– Да-а-а что-о-о вы говорите! И давно он там гостит? Чем заполняет свои ночи эта английская сука?

– Сегодня пошла вторая ночь. Моя госпожа в меланхолии и хочет сделать его своим наследником.

– Ну да, конечно, а Князь наверняка в бегах, и поэтому с Традициями можно творить то, что минуту назад так красочно изложил этот красавчик. Как, кстати, его имя?

– Камил де Бенье, госпожа. Он капитан…

– Да-да, королевских мушкетеров, я вижу, – она засмеялась довольная своей шуткой, – а еще порядочный наглец и хам. Зачем твоей леди такой материал?

– Я всего лишь слуга и потому…

– И потому ты сейчас уступишь мне место и дашь позабавиться с кавалером.

– Он принадлежит той, кто…

– Он принадлежит той, кто мог бы смахнуть твою дурную голову вместе со смазливой мордашкой, но не стала этого делать. И не смей мне перечить, я не собираюсь лишать его возможности встретиться с другом. Я всего лишь хочу уравнять их шансы при этой встрече.

– Как будет вам угодно, госпожа, – почтительно склонил голову провожатый и скользнул в сторону, уступая место рядом с Камилом незнакомке.

Камил слушал этот разговор с возрастающим изумлением, даже его полупьяное сознание било тревогу. Он понимал, что Николя ввязался в какую-то опасную игру. Быть может, он звал друга на помощь, но зачем тогда весь этот бред о доверии? А еще его невообразимо бесила его собственная беспомощность. Эти двое разговаривали в его присутствии, как будто молодой человек был каким-то предметом интерьера. Тем временем незнакомка обернулась к нему, и Камил, наконец, смог разглядеть ее как следует.

Она была довольно молода, с аристократической молочно-белая кожей, тонкими чертами лица, ее медно-рыжие волосы были уложены в тяжелую прическу и дополняли образ этой, без всякого сомнения, прекрасной женщины. Но вот глаза портили все дело. Это были глаза глубокой старухи, видевшей столько зим, сколько и не снилось никому из живущих, это были глаза тьмы и ночного кошмара.

– Тебе готовили одну дорогу, а я подарю тебе другой путь, – зашептала она Камилу на ухо, медленно расстегивая пуговицы на его мундире. – Ты слишком резкий и прямолинейный, слишком дикий для того, чтобы я отдала тебя этой жеманной суке, – ледяные пальцы огладили его шею замирая время от времени, как будто прислушиваясь к толчкам крови в его жилах. Камил вдруг почувствовал, как в нем просыпается желание обладать этой женщиной, даже невзирая на леденящие душу прикосновения ее пальцев.

– Я чувствую, что ты хочешь любви, но то, что я подарю тебе, – это гораздо больше, и оно почти стоит того, что ты потеряешь.

– Что? – простонал мысленно Камил, борясь со страхом, желанием и все еще висящими на нем якорными цепями, сковывающими его движения.

– Твои краткие дни пойдут в уплату нашим ночам, – в ее голосе послышалась с трудом сдерживаемая ярость и какое-то безумное сладострастие, и в тот же миг неизъяснимое блаженство, текучее, как грех, затопило его сознание. Он почувствовал теплую струйку, сбегающую по своей шее, и, не глядя вниз, уже знал, что это его кровь, но было уже все равно. Лишь бы продолжался этот пьянящий полет вглубь черного колодца, в объятиях прекрасной незнакомки, навстречу свету, которого для него больше нет.

***

Пробуждение по будильнику выводит из себя бессмертного даже сильнее, чем смертного. Шагнув за Рубикон не-жизни, ко многому начинаешь относиться по-другому. Но только не к будильнику, в какой бы форме он тебе не являлся. Первым непроизвольным желанием было уничтожить источник мерзкого звука. Однако лишь когда посеребренная сталь секретера обожгла пальцы, Камил с трудом восстановил контроль над собой и попытался осознать происходящее сквозь багровый туман раздражения. На поверхности был ранний вечер, сумерки еще не коснулись земли.

За решетчатой дверью секретера помигивал огнями мобильный телефон аварийного вызова. Зеленый, значит вокзал! Неужели началось?

Выдвинув ящик, Камил одной рукой поднес телефон к уху, другой набрал комбинацию клавиш на клавиатуре пульта.

– Говорите.

– На нас напали. Днем. Сменили охрану. Дирекция под доминантой. Прикрытие – внеплановое антитеррористическое мероприятие.

– Барон?

– Вне зоны доступа.

– Продолжать наблюдение. Ничего не предпринимать.

Камил сел за пульт и прокрутил записи с камер наблюдения.

Судя по нарукавным шевронам, это охранное подразделение «Камелот», что автоматически означает – клан Розы. Итак, шахматная партия начата, и первый ход за Николаем.

Однако Камил никогда не любил эту старейшую стратегическую игру и был настроен сыграть с вырожденцами в более пролетарский вариант – в «Чапаева».

Он вышел в интернет и отправил кодированное сообщение в первопрестольную. Пора было вызывать подкрепление.

Вечер только начинался, и до захода солнца кое-что еще можно было успеть сделать. Допустим, проверить оружие. Клановый арсенал располагался в Порт-Артуре, а здесь был маленький домашний набор для междоусобиц. Ничем из ряда вон выходящим. Камил похвастать не мог.

Небольшой набор автоматического ручного оружия, дробовики, пара раритетных обрезов, снятых с поселян, гранаты разны типов. Несколько снайперских винтовок с различной оптикой, связка трофейных наганов и пээмов, а также довольно внушительная коллекция холодного оружия всех видов. С особым трепетом Камил приблизился к витрине, где лежали собратодробительные колья работы знакомого оружейника. Он аккуратно поднял один из них и повертел в руках, в сотый уже наверно раз любуясь подарком. Изящно выкованный из муаровой стали, с легким серебристым узором из переплетающихся линий, с узкими хищно вытянутыми лезвиями бритвенно острых граней, переходивших в верхней трети в гарпунные крючки, похожие на когти гарпии. Рукоять захвата, шершавая от щедро нанесенного узора, но без единой зацепки, позволяющей накинуть петлю, наоборот, плавно сужающаяся к основанию. Идеально изготовленный «выключатель» для собрата. Именной. Камил повернул оружие к свету, и на полированной стали заблестела подарочная гравировка – кровавая звезда и перерубленная роза. Эта игрушка давно ждет своего часа. С легким сожалением он отложил ее и пробежался взглядом по менее навороченным наборам. В основном они все были патронташного типа и позволяли нести на себе около десятка штырей, довольно неприятных для сородича. Были бы опытные бойцы, умеющие этим пользоваться, а с этим в нынешнем клане был явный напряг.

Внезапно его взгляд приковало некоторое несоответствие обычному порядку вещей. Камил пригляделся и рывком перетек к дверце сейфа. Та легко подалась и явила абсолютную пустоту. Черный свиток – второе сокровище оружейной – бесследно исчез. Камил нахмурил брови и вышел из комнаты, прихватив с собой лишь комиссарскую трость – многофункциональное приспособление, незаменимое в сложившейся обстановке и не привлекающее внимание в обыденной жизни. Свиток определенно взял кто-то из своих, а своих было не так много, что наводило на грустные мысли, – в ближайшее время их станет еще меньше. Решив не играть в прятки со своей паранойей, Камил не ограничился комиссарской тростью и надел плечевую кобуру с небольшим вальтером.

Стоило выйти из оружейной, как в кармане куртки завибрировал мобильник. Приглашение на внеочередное заседание упырского совета. Оперативненько. Князь ты, или не князь, но оставаться крайним никому не хотелось. Разрыв договора – это не та шутка, на которую можно закрыть глаза. Камил довольно улыбнулся и сел за руль.

Вечерний московский спецрейс прибывал в начале первого. Небольшой пузатый самолетик подрулил к зданию аэровокзала, свесил язык трапа и облегченно отрыгнул нескольких пассажиров. Последним на бетон взлетки ступил высокий бледный господин в твидовом костюме с небольшим серебристым кейсом. Сделал пару шагов в сторону ожидающего микроавтобуса и … внезапно растаял в воздухе. Антонио Гастелло предпочитал пешие прогулки.

Спустя некоторое время тот же господин проявился возле одного ничем не примечательного дома на краю города. В палисаднике цвели запоздавшие розы, яркими пятнами выделяясь среди начавших желтеть растений. Антонио хмыкнул и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось недолго.

Двери открыла невысокая молодая девушка. Большие черные глаза, казавшиеся темными тоннелями, на секунду вспыхнули и тут же угасли.

– У меня дело до вашей хозяйки, – его голос обладал невесомым повелительным акцентом.

Та, коротко поклонившись, пропустила его к дверям в комнату. А вот на дверях, уже безо всяких шарад, был изящно выведен клановый знак по всей форме. Свежесрезанный розовый бутон, хищно ощетинившийся шипами. Казалось – протяни руку и уколешься. Капли росы на лепестках светились рубиново-красным.

– Входи уже, коли пришел, – голос остался неизменным, так же как и ее талант художника.

– Александра, сколько лет, сколько зим! – он шагнул на голос.

– Да, я помню про свой долг, и ты можешь остановиться у меня, – голос, казалось, исходил от туманной дымки окутавшей комнату.

– При чем здесь долг? – делано удивился он, оглядываясь в поисках знакомого силуэта.

– При том, что если бы не он, тебя бы здесь не было. Наши кланы на грани войны. И я очень рискую, принимая тебя, – туман клубился, то обретая форму, то теряя ее.

– Ну, лично меня ты можешь не бояться, – казалось, что вот-вот он ухватит тень ее движения.

– Я и не боюсь, я – опасаюсь. Я слишком хорошо знаю, кто ты и для каких дел тебя обычно зовут, – голос прошелестел так близко, что он почувствовал легкий аромат духов.

– Я здесь по личным делам и не собираюсь причинять тебе вред, – он поставил чемодан на пол и, выпрямив спину встал в пародию на позу охотника – выставив вперед полусогнутые руки, с открытыми ладонями как для игры в жмурки.

– Будем считать, что я тебе поверила, – в ее голосе сквозило откровенное веселье.

В этот момент охотник дрогнул и неуловимым движением заключил в объятия кусок пространства, который после недолгого сопротивления плавно обрел форму и цвет.

– Ты обещал, – теперь к шутливому тону добавились мурлыкающие полутона.