Повелители стихий

– Да? – слабым голосом произнес он. В грязной, растерзанной спортивной форме и бутсах он выглядел потерянным маленьким мальчиком.

У Фостер сжалось сердце. Она знала этот взгляд, знала, что у него на душе. Ей хотелось остановиться и сказать ему, что она понимает, каково ему сейчас, и что боль со временем стихнет, хотя и никогда, никогда не исчезнет, – пообещать, что однажды он обретет покой, жизнь войдет в привычное русло и все образуется.

Но она не могла. Сказать такое, когда Ева так близко, – значит солгать.

– Ты можешь пристегнуться? Я не заведу машину, пока ты этого не сделаешь.

С пустым взглядом Тейт потянулся через плечо, схватил ремень безопасности и защелкнул его.

Фостер стиснула зубы и в последний раз дернула пластик.

– Есть! – воскликнула она с облегчением, выбросив обшивку за дверь, прежде чем сесть за руль. – Видишь, что бывает, если поставить безопасность на первое место? – На мгновение ее губы дрогнули в ностальгической улыбке, когда она повторила слова Коры, которые слышала много, много раз.

Коры больше нет.

Страшная реальность вторглась в ее мысли, и улыбка снова сменилась печалью, а глаза наполнились слезами. Сможет ли она когда-нибудь искренне улыбнуться опять? В тот миг Фостер хотелось лишь одного – свернуться калачиком и дать волю тоске. Она только что потеряла еще одну мать, еще один дом, и их уже не вернуть. Она почувствовала себя зернышком, подхваченным с земли и унесенным прочь порывистым ветром, прежде чем оно успело прорасти и пустить корни.

Я не могу дать слабину. Не могу уподобляться Тейту. Иначе нам обоим не выбраться отсюда. Делай то, чему учила тебя Кора: думать – действовать – шаг за шагом.

Мысленно встряхнувшись, она вытерла вспотевшие ладони о мягкую обивку сиденья и полезла во внутренности рулевой колонки. Пальцы ощупали провода и металлические детали, пока не отыскали небольшую прямоугольную коробку с медной шпилькой, которую она так ясно себе представляла. Она выжала сцепление и повернула шпильку влево. Автомобиль заурчал, оживая, и Фостер молча поблагодарила интернет-богов, создателей магии YouTube.

– К-как ты научилась это делать? – спросил Тейт. Цвет начал окрашивать его щеки.

– Я на домашнем обучении. Вольнослушателем я много чего освоила. Вам, посещающим школу, такое даже не снилось. – Фостер нажала на газ и, поднимая тучи гравия, вырулила со стоянки на главную дорогу.

– А ты училась оказывать первую помощь? – Тейт протянул к ней дрожащую руку. Кровь струилась между пальцев, и он быстро снова прижал руку к ране на бедре.

– Тебе повезло. – Шины взвизгнули, когда она круто вывернула руль, объезжая поваленные ветки деревьев и искореженные автомобили. – Рядом с тобой сидит обладатель сертификата Американского Красного Креста по спасению и оказанию первой помощи… – Воздух вышибло из ее легких, когда она резко ударила по тормозам и ремнем безопасности ее прижало к сиденью. Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом «дворников» и настойчивым воем аварийных сирен.

Автостоянка, стадион Тейта – все это было ничто по сравнению с тем, что открылось их взорам.

Опрятный район по соседству со средней школой был полностью разрушен – будто посреди американской глухомани взорвалась бомба.

И люди. Они выползали из-под обломков и брели, спотыкаясь, израненные, истекающие кровью, онемевшие, похожие на зомби, скорее мертвые, чем живые.

Фостер отвернулась, испытывая приступ тошноты и жалости. Ее взгляд упал на окровавленную ногу Тейта. Она подняла глаза на бескровное лицо парня с застывшим на нем выражением ужаса. Медленно, словно пробираясь через месиво грязи, Тейт потянулся к дверной ручке дрожащими, перепачканными кровью пальцами.

Она откашлялась и включила первую передачу.

– Мы обработаем рану, как только доберемся до мотеля, – сказала Фостер, когда пикап тронулся с места, хотя ей едва хватало сил нажать на газ из-за дикой дрожи в ногах.

– Нет, мы должны остановиться. Надо помочь этим людям, – хрипло произнес Тейт, хватаясь за приборную панель и оставляя на ней кровавые отпечатки пальцев.

– Мы бы так и сделали, если бы могли, но мы не можем. – Чтобы унять дрожь в руках, Фостер сжала руль до боли в ладонях. – Послушай. Я слышу сирены. Помощь уже идет. С ними все будет в порядке, – солгала она, отводя взгляд от выживших, которые копошились среди обломков, как сломанные роботы.

– Но это мой родной город. – В голосе Тейта звучала такая боль, что Фостер невольно вздрогнула. – Здесь вся моя жизнь.

Теперь они оба бездомные.

Но она не остановилась. Даже не притормозила. Она просто вела автомобиль. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Фостер гнала вперед по дороге, с трудом переводя дух, пока игрушки, одежда и воспоминания стали не более чем лежачими полицейскими под тяжелыми колесами.

– Это люди моего города. Я знаю их всю жизнь.

Все еще не в силах справиться с дрожью, она едва не врезалась в стену, когда влетела на парковку мотеля.

– Да, я понимаю, но…

– Где ты росла?

Пикап тряхнуло, когда она наехала на какие-то обломки, паркуясь недалеко от двери своей комнаты.

– Сначала в Сан-Франциско, потом в Портленде, но мы с Корой где только не побывали с тех пор, как… – В груди разлилась боль, и он замолчала. Ей не хотелось говорить о своем прошлом. Ни с Тейтом, ни с кем другим. Все, что она могла, это упрямо двигаться вперед. Если бы она остановилась ненадолго и поддалась мгновению покоя, ее сердце разбилось бы на множество частиц и ей бы никогда не удалось собрать их воедино.

– Тогда ты не поймешь, – продолжил Тейт. – Я вижу этих людей почти каждый день. Одних и тех же людей. Каждый день. Я не смог спасти своих родителей, но могу сделать что-нибудь для них. Они – все, что у меня осталось от моей прежней жизни с мамой и папой.

Фостер припарковала машину и повернулась к нему лицо.

– Послушай, я все понимаю. Мы оба потеряли близких, но…

– Перестань так говорить! – воскликнул Тейт, перекрикивая ветер, который уже подталкивал пикап, раскачивая его из стороны в сторону. – Ты вообще ничего не понимаешь! – Тейт грохнул кулаком по приборной панели. – Та женщина на поле, она не была твоей матерью. А у меня погибли и мама, и папа. Ты же просто потеряла спутницу, с которой путешествовала.

Фостер напряглась и выгнула спину, как разъяренная кобра, готовая к смертоносному прыжку.

– Слушай, Баклан, давай кое-что проясним прямо сейчас. Ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. И ты не имеешь никакого права говорить о моей Коре.

– Когда я впервые увидел тебя, ты показалась мне симпатичной. Знаешь, что я теперь думаю о тебе? Я думаю…

Фостер жестом остановила его.

– Мне плевать, что ты обо мне думаешь. И к тому же… – Громовой удар, прорвавшийся сквозь проливной дождь, прервал ее тираду, заглушая вспышку гнева и отвлекая внимание от Тейта. Ветер успокоился и тихонько насвистывал в неплотно прикрытые окна пикапа, пока Фостер вглядывалась в здание мотеля, где трое до боли знакомых мужчин ходили от номера к номеру и стучались в дешевые грязные двери.

– Ложись! – прошипела она, повалив Тейта на сиденье. – Черт! – прошептала она ему в лицо, оказавшееся слишком близко. – Как они узнали, что мы с Корой остановились здесь?

Тейт сердито наморщил лоб, встретившись с ней взглядом.

– Просто это единственная гостиница в городе.

– Серьезно? Боже, ну и город. Полный отстой. – Фостер насупилась. – И это не гостиница, а мотель. А теперь помалкивай и не высовывай свою дурацкую башку.

Тейт нахмурился.

– Башка у меня не дурацкая. Или, по крайней мере, не такая уж и дурацкая, – прошептал он в ответ. – От кого мы прячемся?

Фостер поморщилась.

– От них. – Она осторожно выглянула из-за приборной доски. – Матфея, Марка и Луки.

4