После комы

– Даю тебе пять минут. Иначе все расскажу я.

Он вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. В этой незнакомой жизни папа курит на лестничной клетке, а потом долго намывает руки, будто хочет смыть с себя не только запах.

Мама вздохнула. Походила по кругу, заламывая руки. Потом села на диван.

– Аня, я не знаю как это сказать. Я не знаю как такое вообще говорить. Об этом не пишут в книгах по психологии… В общем, я…

Я подъехала к ней и посмотрела в ее напряженное лицо. Она будто постарела на двадцать лет, а не на те пять лет, что меня не было рядом.

– Аня, когда ты впала в кому, мы все очень страдали. Нам было тяжело: папе, Филиппу, мне. Мы… каждый из нас пытался справиться с этим по своему. Принять твою болезнь.

– И?

– А потом, потом мы с папой стали отдаляться друг от друга. Нам было непросто.

– Вам и сейчас непросто.

– Мы мало общались, мы все горевали. Мы боялись за тебя, волновались за Филиппа. Мы постоянно бегали между работой и больницей. Все наши разговоры сводились к тому, кто что прочитал про кому. И мы не заметили, как из семьи мы превратились в группу людей, замороченных на медицине…

– Я могу вас понять.

– Послушай. Для отношений между мужчиной и женщиной это очень плохо. Мы больше не были с твоим папой вместе. Мы отдалились. И я… Я встретила другого мужчину.

– Что?

– Да. Так бывает. Мы с твоим папой развелись и я вышла замуж.

– Чтоооооо?

– Аня, я понимаю, это сложно понять…

– Как… как ты вообще так просто это говоришь?

– Ну, я не хотела. Вот так. Но твой отец настоял, чтобы я все рассказала.

– Ах, теперь он – мой ОТЕЦ! А ты кто? Где ты живешь?

– Со своим мужем. Я должна рассказать…

– Я не хочу ничего знать про него. И знакомиться с ним. И не говори про него. Ни слова!

– Хорошо. Не буду. Но ты должна знать…

– Ничего! Я не хочу ничего знать про тебя и твоего мужика!

– Аня, у тебя есть сестра. Эмма.

Горло онемело. Я смотрела на свою мать вытаращенными глазами.

– Ты должна знать. Ты можешь не признавать моего мужа, но сестру… Эмме два года. Я не думала, что так все обернется…

– Ты не думала? Ты вообще не думала. Ни обо мне, ни о папе, ни о Филиппе! Только о себе!

Мама усмехнулась. И быстро стерла слезы, выскочившие из глаз.

– Да кольцо переодевала для кого все это время? Боялась, что ты заметишь, что оно другое. И вдруг тебе станет плохо.

Я глубоко дышала. Ярость плавилась в солнечном сплетении густым медом и обволакивала пространство вокруг.

– Не то что этот, – мама махнула головой в сторону коридора, – кольцо после развода выкинул, а, когда ты очнулась, не захотел другое купить и носить. Сказал: «пусть Аника все про тебя знает».

Я закрыла уши, прошептав:

– Ты. Мне. Отвратительна.

– Потому что ему плевать на твое здоровье. Жалости хочет. Но не получит. Слышишь, Аника?!

Мама снова пришла в себя. Тон голоса вновь отдавал учительскими нотками. Даже сквозь плотно прижатые ладони к ушным раковинам, я слышала каждое слово матери.

Она похлопала меня по коленке. Я этого не почувствовала, но увидела. Встала со словами:

– Меня Эмма ждет. Фух, хоть можно не скрывать теперь. Позвоню Давиду. Я люблю тебя, моя непутевая Аника.

Мама поцеловала меня в макушку и вышла. Папа вернулся ровно через минуту после того, как его бывшая жена перешагнула порог квартиры.

– Все наладится. Мы будем хорошо и дружно жить, – неуверенно бросил папа и побежал в ванную.

Я засекла время. Он выключил кран через четырнадцать минут. Вода все смоет, папа?

Глава 3

Мама съехала с квартиры. Вернее, съехала она еще раньше, перед разводом. Но, как только я очнулась, мама придумала вернуться в квартиру и сымитировать семью с картинки на майонезе. По ее словам она хотела рассказать, только позже, когда у меня будут силы услышать правду. Но какая вера ее словам теперь? После разоблачения плести можно что угодно уже.

Теперь мама не скрывает и ночует только у себя дома. Приезжает по субботам, когда Давид выходной и может побыть с Эммой. Раньше по субботам мама забирала к себе Филиппа. Сейчас мы делим мамино время на двоих. Его это бесит. Мне нравится.

– Ты все неправильно делаешь, – брат легонько толкает маму локтем. Она стоит на коленях рядом с маленьким столиком, где они пятнадцать минут назад рассыпали кинетический песок и возились с ним, пока я читала книгу, лежа на кровати.

– Почему? – искренне удивилась мама.

– Ты лепишь какую-то свою башенку, не так, как на картинке, – обиженно пробурчал под нос Филипп.

– Включаю фантазию, сынок! И тебе не помешало бы! Зачем нам повторять образец? – спросила мама, взяв крышку от коробки с песком в руки. – Давай сделаем свой замок, а?

Филипп аккуратно забрал коробку у мамы из рук и поставил на противоположный край стола, прислонив к стене.

– Нет, – без эмоционально произнес брат, продолжая лепить часовню.

Мама вздохнула, стряхнула с коленей крошки песка и встала. Заметив меня, подошла и села на кровать.