Наследник жестокого бывшего

Открыв молнию, она достает мой паспорт в зеленой обложке, открывает, сравнивает меня с фотографией и, вернув его на место, отдает сумку.

– Спасибо.

– Ты бы в туалет заглянула, – кивает она на длинный коридор. – Причесаться, умыться. Сестрички привели в порядок как могли.

– Спасибо. Но я сначала к сыну.

– Ну давай. Только недолго, – строго добавляет она. – Детское на третьем этаже. Там сегодня Маргарита Борисовна дежурит. Скажи, что я просила пропустить к ребенку.

– А вас как зовут?

– Скажешь, Леля просила пропустить. Она отведет тебя.

– Спасибо большое, – складываю ладони вместе, будто собираюсь молиться на эту святую женщину.

– Иди уже, – бурчит она и снова утыкается в журнал.

Кивнув, я покидаю отделение. Осознав, что не знаю, на каком этаже сама нахожусь, мечусь по лестничной клетке, выискивая цифры, а потом вижу проход к лифтам. Над старой, выкрашенной в зеленый кабине висит металлическая табличка с цифрой один. То есть, я в самом низу.

Захожу в лифт и, нажав на тройку, глубоко дышу, стараясь утихомирить колотящееся сердце. Не могу быть спокойной, пока не узнаю, что с моим сыном.

– Это еще что за привидение? – слышу голос за спиной, как только захожу в детское отделение. – Женщина, вы заблудились?

Оборачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с худощавой женщиной в белом халате.

– Вы Маргарита Борисовна?

– Ну я, – тянет она неохотно, рассматривая меня.

– Меня Леля прислала. Сказала, что вы поможете увидеться с сыном.

– С каким еще сыном? – хмурится женщина.

– Мы с сыном сегодня попали в аварию. Его привезли сюда.

– А, мальчишка лет двух? Блондинчик такой?

– Да.

– Идем. Только я не пущу вас к нему. Все вопросы только с врачом. Сначала поговорите с ним, а потом уже к ребенку.

– А можно я сначала посмотрю на Максима?

– Боюсь, что нет. Он в реанимации.

Я чувствую, как на меня накатывает волна слабости, и ноги подкашиваются. Мне даже приходится ухватиться рукой за стену, чтобы не упасть.

– Ну что вы, – медсестра тут же хватает меня за локоть. – Он жив, а это главное. И вам сильно повезло, – тише добавляет она, – что на смене был Сергей Андреевич. Он врач от Бога. Ну пойдемте уже.

Мы с медсестрой идем по коридору, пока не доходим до кабинета врача. Она оставляет меня стоять в коридоре, а сама стучит в кабинет и приоткрывает дверь.

– Сергей Андреевич, тут мама того мальчика, который в аварию попал.

– Хорошо, иду, – раздается оттуда голос, после чего медсестра отходит в сторону, пропуская мужчину средних лет в зеленом медицинском костюме. – Здравствуйте. О, вы тоже пострадали, – он внимательно осматривает мое лицо. – Вас нужно осмотреть.

– Я… меня уже осмотрели. Скажите, что с моим сыном. Прошу вас.

– Как зовут мальчика?

– Максим.

– Максим, похоже, пострадал больше вас. От удара стекло в машине лопнуло и врезалось ему в руку. Рассекло кожу. Пришлось делать операцию, сшивать сухожилия, вены, артерии. Он потерял много крови. Сейчас он в реанимации на аппарате. – Я снова хватаюсь за стенку, потому что перед глазами темнеет, когда я живо представляю себе, через что прошел мой сын. – Он выжил, а это главное. Сейчас в идеале сделать бы ему переливание крови. Но у вашего сына очень редкая группа, четвертая отрицательная. Мы запросили такую в банке крови, но не знаем, когда она будет. У вас какая группа?

– Вторая положительная.

– Значит, у его отца по логике должна быть четвертая отрицательная. Позвоните ему, чтобы приехал сдал.

– Хорошо, – бормочу я, даже не представляя, как уговорить Юдина сдать кровь и не раскрыть, что у нас с ним есть сын. – А могу я увидеть Максима?

– Пойдемте. Но только на минутку. По-хорошему в реанимацию я вообще не должен вас пускать.

– На минутку, – киваю я и следую за врачом по коридору.

После того, как повидалась с сыном и порыдала, целуя его крохотную ручку, я беру такси и еду к Святославу Михайловичу. Если надо будет, буду ползать за ним на коленях, умоляя сдать кровь. Сделаю что угодно, только бы он согласился.

Но прежде, чем попасть в дом, мне приходится уговаривать охранников впустить меня. Они долго не соглашаются, но потом созваниваются с хозяином, и тот позволяет мне войти.

Я поднимаюсь по ступенькам так быстро, как только могу. Вхожу в дом и уже хочу пойти в спальню Юдина, как его голос останавливает меня с вершины лестницы.

– Ты время видела?

Поднимаю голову и смотрю на то, как Святослав Михайлович вальяжно спускается сверху, одетый в одни только пижамные штаны. В другое время я бы любовалась его красотой, но сейчас я слишком взволнована тем, что сыну нужна помощь.

– Святослав Михайлович, у вас же четвертая отрицательная группа крови?

Он слегка хмурится. Уверена, мой вопрос застал его врасплох.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Я вас умоляю, – складываю ладони в молебном жесте, – Сдайте кровь. Давайте поедем в пятую городскую, чтобы вы сдали кровь.

Он криво усмехается и смотрит на меня так, будто я с луны свалилась.

– Сначала деньги, теперь кровь. Что следующее, Антонина? Почка? Душа?

– Прошу вас. Умоляю. Я сделаю что угодно, – всхлипываю я.

– Нет, – отрезает он и разворачивается, чтобы снова подняться наверх, а я понимаю, что должна привести аргумент, который не позволит ему отказаться.