Похитители дождя

Обвинения сыпались градом, это были жалкие попытки со стороны отца поставить на ноги униженное чувство собственно достоинства. Прекратился этот спектакль так же быстро, как и начался, потому что сзади послышались приближающиеся шаги. Это были наши похитители. Они, по-видимому, ждали своё начальство, которое только что взошло на борт. Капитан тут же прервал монолог отца жестом и обернулся назад. Подошли трое, один, что был посередине, выдвинулся вперёд. Затем они с капитаном отошли в сторону и с минуту посовещались. Одобрительно покивав головой, главный дал знак двум остальным. Те, как по команде, протянули нам по бутылке воды. Лиза тут же накинулась на воду, как только пластиковая ёмкость попала ей в руки. Я и мама сделали то же самое, но немного сдержаннее, отец и вовсе пока отказался пить. Осушив бутылку, я медленно встала и подошла к борту корабля. На этот раз никто не стал этому препятствовать. И в следующее мгновение, неожиданно для всех, я свесилась вниз головой и перевалилась за борт. Моё желание, наконец, было исполнено, вот чего мне больше всего хотелось – оказаться в холодной воде.

Вынырнув, я сразу подняла голову вверх – все стояли возле борта, наблюдая за мной. Хотя уши были слегка заложены, я отчётливо различала их тревожные голоса. Мама попыталась прыгнуть вслед, но отец её удерживал. Слышно было, как он её успокаивал, повторяя, что со мной всё в порядке и меня сейчас доставят на корабль. Но, честно сказать, мне было так хорошо в прохладной воде, что я в тот момент была не способная о чем-либо жалеть. Этот прыжок был просто необходим. Непременно нужно было смыть с себя остатки страха и пота. Мне хотелось раствориться в прохладе воды и свежести ветра, хотелось выплеснуть поток мыслей, что накопились в голове за эти часы. С чего же всё это началось, спросите вы? А началось это всё месяц тому назад, когда у Лизы возникла чудесная, как ей тогда казалось, мысль – провести летние каникулы в приключениях на водных просторах.

Ну что сказать! В конце концов, эти приключения нас нашли.

Я давно заметила, что желания маленькой Лизоньки сбываются без особых усилий. Сама удача не в силах устоять перед потоком её капризов. Как уже все догадались, имя этой удачи – Артур и Мария Филипповы. Мои мать и отец – источник её волшебства, с их согласия любое её желание всегда исполняется с легкостью. Вот так, будучи под впечатление от «Капитана Немо» или чего-то там ещё, она топнула об пол своей волшебной ножкой, и родители, тут же отреагировав на этот стук, согласились нанять корабль и команду для чудесного путешествия всей семьей.

Меня, конечно, никто не потрудиться спросить, хочу ли я ехать? Да и вряд ли в то время моё мнение учитывали вообще. Естественно, я была не в восторге от такого предложения и всем видом это показывала. Но от этого положение становилось ещё хуже. Дело было в том, что в этом году я переходила в выпускной класс и ровно через год должна была покинуть наш дом и уехать учиться в другой город. Маме эта идея не нравилась, но у нас с самого детства существовал договор о том, что мы с сестрой вправе сами выбрать, где будем учиться. Я выбрала университет, у которого не существовало филиала в нашем городе и таким образом обеспечила себе обучение за пятьсот километров от дома, рассчитывая в будущем получить пять лет жизни, полностью свободной от родителей. Оставалось подождать лишь год. После этого поступка я лишена была права самостоятельно принимать вообще какие-либо решения. И когда я устроила истерику и заявила, что не поеду ни в какое путешествие, мама ловко обвинила во всём мой переходный возраст: мол, гормоны не дают мне здраво мыслить и так далее, и так далее…

Да, черт возьми! В какой-то степени она была права. Одной из причин, почему я не хотела покидать город на всё лето, был парень из параллельного класса. Он мне нравился уже довольно продолжительное время, но только в конце учебного года обратил на меня своё внимание. Если уехать именно сейчас, то возможность будет упущена. Он был популярен в нашей школе, и девчонок вокруг него увивалось немерено. Как ядовитый плющ они медленно подкрадывались со всех сторон, чтобы зацепиться и обвить свою жертву. Я была в тот момент к нему ближе всего, но пропади я на целое лето, исчезни из его поля зрения, и он подпустит к себе другую. Вот она-то уж точно вцепиться в него как клещ, которого очень тяжело будет удалить, а удалив, ещё сложнее будет избавиться от неприятных последствий. Сейчас же ещё есть шанс на чистые, ничем не омрачённые отношения. Я была в ярости от идеи Лизы и ненавидела её за это.

«Он не проявит терпения и не будет ждать моего возвращения, обязательно найдется та, что привлечёт его внимание в моё отсутствие», – эти мысли делали меня очень нервной, и я срывалась на домашней прислуге. Отец это видел и верил всему, что говорила мать. После лизиной идеи она вдобавок ко всему утверждала, что это влияние нездорового городского воздуха.

«Мы все давно не выходили из зоны комфорта, – повторяла она, – поездка пойдёт на пользу». Как будто чувствуя, что я что-то задумала, мама очень не хотела меня оставлять дома, наедине с друзьями. Она много раз говорила, что современная молодёжь испорченная, и что я и Лиза – не такие как все и делать нам среди них нечего. В чём, конечно же, ошиблась, мы были такие же, как и все, а может ещё и хуже других. Я не виню её в этой очевидной слепоте, ведь люди часто не хотят замечать в близких то, что отмечают с отвращением или презрением в других, чужих их сердцу, людях. Вот и она никогда не признает этого. Точно так же, как и я не хотела признавать сегодня трусость отца и видеть разочарование в глазах своей матери.

Прикрывая веки, я толкала своё тело всё сильнее вниз, под воду, с каждым разом всё дольше задерживая дыхание. Как же мне в тот момент хотелось растворить свои мысли в солёной воде, уйти на глубину и, вынырнув, оказаться в том месте, где месяц назад я с хрипом в голосе просила маму никуда не уезжать. Не скажу, что тогда я сделала всё, что могла, на все сто процентов, хотя просила, точнее сказать, требовала с наглостью и неуважением, которого раньше не смела проявлять. Но этого оказалось недостаточно. Нужно было притвориться больной или сломать себе, к примеру, ногу. Сейчас я очень жалела, что этого не сделала. Воздух закончился, и я вынырнула, но, увы, передо мной был тот же корабль, тот же океан, и то же синее небо.

В последнее время я всё чаще стала задавать себе вопрос, отчего люди – такие лицемеры? Думаю, многие со мной согласятся, что порой мы в своих фантазиях представляем, как всё хорошо складывается именно у нас, а не у наших близких. Это я вот к чему: накануне нашего отъезда, лежа в кровати, я бесилась от мысли, что мне придётся всё-таки ехать в это дурацкое путешествие. И чтобы себя хоть как-то утешить, мечтала о том, что в эту ночь у нас в доме произойдет утечка газа. Все кроме меня, включая даже прислугу, отравятся им и просто умрут, а я останусь единственной наследницей папиного состояния. Меньше чем через год мне исполнится восемнадцать лет, и я вступлю в права наследства. Буду молодая и богатая – сама себе хозяйка. Моя жизнь станет не только свободной от родительской тирании, но ещё и финансово независимой. Тогда мне не нужно будет тратить своё время на дурацкую учёбу или думать о замужестве. В ту ночь я представляла себе похоронную процессию и длинную панихиду по моей семье. Перед глазами вставала картина, как гробы с телами моих родных опускают в землю и мне выпадает честь первой кинуть горсть земли на их крышки. «Бедная сирота, которая потеряла отца и мать, и младшую, любимую сестренку». Безусловно, в этот миг я буду в центре внимания. Все будут меня жалеть и утешать. В этих мечтах я всё не переставала вытирать слёзы белым шелковым носовым платочком. Горячие капли скорби медленно скатывались по моим бледным щекам, скрытым от любопытных глаз черной вуалью. Ах, да! Сейчас опишу свой наряд: длинное чёрное платье, сшитое на заказ одним из самых дорогих московских дизайнеров. Оно тесно обтягивало мою стройную фигуру и слегка приоткрывало зону декольте. Ещё на мне была небольшая шляпка с перьями и, как я уже упоминала, вуаль, прикрывавшая моё, якобы, опухшее от слёз лицо. Ещё к этому образу можно добавить туфли на шпильках и чёрные чулки с поясом, хотя нет, похороны будут проходить летом и мне будет жарко, поэтому эту деталь моего туалета я заменю простыми босоножками. Меня нежно и с сочувствием обнимает Дэнис, я плачу на его сильном плече. Как вы уже поняли, так зовут того самого парня из параллельного класса. Он мне на ухо шепчет слова утешения и целует мои солёные от слёз губы.

В эту ночь одна картина сменялась в моём воображении другой, в которой я становилась героем и спасала свою семью от отравления газом. Проснувшись посреди ночи и вовремя обнаружив утечку, я разбудила отца и мать и помогла покинуть дом маленькой, беззащитной Лизе.

Представляла себе даже, как команда пожарных награждает меня какой-нибудь медалью. И вся страна с восхищением смотрит на смелую девушку, которая спасла свою семью от гибели. Но признаюсь, картина на кладбище с Дэнисом и похоронной прецессией меня привлекала больше. Тем более, вряд ли за обнаружение утечки газа дают медаль и маловероятно, что это вызовет восхищение у всей страны. Слава и почёт – это, конечно, тоже хорошо, но перспектива стать богатой и свободной, меня привлекала больше.

Одно время, ещё до этой ночи, я стала задаваться вопросами: а не грех ли мечтать о таком? Ну, в том смысле, что думает на этот счёт Господь Бог и что пишут в Библии? Бывают ли у других людей подобные фантазии? И мешают ли они им, к примеру, оставаться в своих поступках порядочными и даже набожными людьми? Можно ли притворяться праведником: ходить в церковь, соблюдать пост, делать пожертвования в пользу бедных, и при этом мечтать об убийстве. Тогда у меня всплыли в памяти слова, которые я когда-то слышала от нашего священника: «Бог видит нас изнутри». То есть он видит наши мысли, так же как и наши поступки. Но в продолжении оказалось вот что: я спросила у того священника, греховны ли наши помыслы? На что он ответил: «Иметь дурные мысли это не грех, грех осуществлять их в дурных поступках!» То есть, если ты в мыслях хочешь кого-то убить – это ещё не грех, а вот если ты убьёшь на самом деле, то дорога в ад обеспеченна. Но опять же только в том случае, если не ты раскаешься перед Богом в своем грехе. То есть можно даже убить и всё равно не попасть в ад.

Ну и отлично, теперь я спокойно могу дальше мечтать о смерти родителей, и мне за это ничего не будет? Точно, Бог меня создал такой, значит и все мысли в моей голове – тоже часть его плана! Мне кажется, главная миссия человека состоит именно в том, чтобы мастерски скрывать своё истинное лицо, свою распущенность и свою алчность от окружающих. И у каждого есть особые личные качества, которые нужно уметь каждый день мастерски утаивать. Когда-то нам в школе задали такой вопрос: «Какую суперспособность вы хотели бы иметь?» Кто-то ответил, что хотел бы читать чужие мысли. В этот момент я подумала, что не слышала ничего глупее. Тут со своими-то мыслями сложно разобраться, потому что их за минуту приходит столько, что попробуй за ними уследить. А если добавить ещё и чужие? Я твёрдо убеждена, что все, кто умеет читать чужие мысли, сидят по психиатрическим больницам. Смешная догадка, но что-то мне подсказывает, в этом всё же есть доля правды. Конечно, мне кто-нибудь возразит, что обладая такой способностью, человек сможет контролировать поток чужих мыслей, но тогда дела будут обстоять ещё хуже. У него уже никогда не будет ни семьи, ни друзей, ни даже просто приятелей.

Подумав об этой перспективе, я улыбнулась и открыла глаза, забыв о том, что нахожусь под водой, солёная вода залила их и обожгла роговицу, и я, задыхаясь, вынырнула.

Неподалёку послышались голоса, но в этот момент я оказалась не в силах взглянуть на тех, кому они принадлежат. Наконец, еле разлепив один глаз и то на секунду, я мельком увидела лодку. Она двигалась мне навстречу. Через несколько минуту пара крепких рук схватила меня за плечи и вытянула из воды. «Быстро же до меня добрались», – думала я, вслепую нащупывая место, где можно сесть. В этот момент, чья-то рука меня потянула к себе, и я рухнула на скамью, больше не чувствуя усталости, а только облегчение и прохладу. Все знали, что за этот поступок мне ничего не будет, так как это был не побег. При таких обстоятельствах попытка побега была бессмысленна: вокруг только бескрайний океан и бежать некуда. Бедная девочка перегрелась на солнце, и это было ей необходимо – вот как всё будет интерпретировано. На самом деле, это и был настоящий побег, я мысленно бежала от своей семьи, как бегут от бубонной чумы. Никто из них никогда не выскажет этого вслух, да и я сама никогда в этом не признаюсь, и всё же я хотела сбежать не только от похитителей, но и от родных мне людей. Да, в мыслях я мечтала оставить их там, на захваченном корабле, а самой спастись. Хотя не подавала виду.

Соль перестала щипать глаза, и я, наконец, их свободно открыла. Рука, что помогла мне сесть, принадлежала маме, рядом с ней сидела Лиза. Отца я увидела в последнюю очередь, он старательно не обращал на меня внимания, делая вид, что пристально всматривается в горизонт. Я нарочно впилась в него глазами, выжидая момента, когда сумею поймать его взгляд, сама ещё не зная, для чего. Наверное, чтобы посмотреть на него со злорадством. Показать, что я была права, что нужно было остаться дома. Но он так и не дал мне такой возможности вплоть до окончания нашего пути.

Двигатель лодки взревел, и мы поплыли в неизвестном направлении. Яркое солнце вновь устремило свой взор на нас и нещадно палило всю дорогу, не давая отдохнуть ни секунды.

Океан становился не спокойным, и внезапно налетевший восточный ветер подгонял волны. Они подбрасывали лодку то вверх, то вниз, и минут через двадцать от такой езды меня охватили позывы рвоты. Стараясь их преодолеть, я перебралась на нос лодки, где долетавшие брызги воды могли меня освежить. Это сработало, и позывы прекратились. В тот же момент я ощутила сильный голод, и мне захотелось узнать, как долго нам ещё плыть, но я не решилась задать кому-нибудь этот вопрос. Отец этого всё равно не знал, а те двое, что плыли с нами, не знали русского языка. Возможно английский? Можно было попробовать. Но лучше дождаться, когда они сами на нём заговорят. Так сказать, первые установят правила коммуникации с пленными. Но они молчали. Чувство голода усилилось и с ним росло желание всё же задать этот вопрос. К счастью, когда это желание достигло предела и слова вот-вот должны были слететь с моих губ, на горизонте наконец показалось нечто.

На первый взгляд это было похоже на большой странный корабль. По мере нашего приближения к загадочному объекту моя фантазия выделывала странные вещи. В какой-то момент мне стало даже казаться, что это замок. Потом – что это скала, окутанная сверху светлой гущей облаков. Вокруг этого объекта светилось что-то похожее на радугу. От чрезмерного напряжения мои глаза устали, и я их плотно закрыла. Затем, почувствовав облегчение, решила снова открыть и максимально сосредоточиться на объекте. Но прежде чем успела это сделать, услышала голос отца.

– Это остров! – он точно так же, как и я, всё это время гадал, что же там такое. Сходство наших мыслей напомнило мне о страхе, который я испытывала на корабле те бесконечно долгие часы. «Неужели и он боялся настолько же сильно, как я»? – спрашивала я себя. Но открыв глаза, тут же отбросила эту мысль, поскольку картина, открывшаяся впереди, наконец приобрела свои чёткие очертания. Это действительно был остров, поросший пальмами и зеленью. Издалека он сразу показался мне небольшим, и по мере приближения выяснилось, что так оно и есть. Странность заключалась в том, что у него имелась крыша. Она состояла из туго натянутого, плотного полиэтилена. Именно свет, отражённый куполом, всё это время играл с моим воображением. Конструкцию удерживали то ли палки, то ли трубки, издалека это трудно было определить. Они были расположены в воде, по всей окружности острова на довольно приличном расстоянии от берега. «Вплавь можно было легко добраться и посмотреть на крепление», – подумала я. Вдалеке уже просматривалась прекрасная бирюзовая лагуна, что протянулась вдоль острова. Её полоса чётко отличалась по цвету от основной воды. Океан был синий и мрачный, а вода в прибрежной лагуне – лазурная и нежная. С первого же взгляда меня заворожила её красота, и от восхищения я даже забыла о страхе, который ещё трепетал в моём сердце. «Она сможет стать мне здесь хорошим утешением», – мелькнуло тогда у меня в голове.

Так как проход в сказочную лагуну был узким, и лодка на полном ходу не могла зайти внутрь без риска повредить борта, то мотор заглушили и сели на вёсла. Помехой и защитой служил риф – он, как стражник в засаде, едва выглядывал из воды, до поры до времени притаившись на глубине. Поверхность океана служила его надежным укрытием, и лишь приблизившись вплотную можно было различить его присутствие. Хотя вода и была идеально прозрачной, она всё же не давала возможности составить чёткое представление, тянулся ли риф по всему периметру на сотни метров вокруг острова или же это был небольшой участок. Но мне показалось тогда, что существует лишь единственный проход к острову – это узкие врата, через которые мы сейчас плывем. Помню, я ещё подумала, что были бы сейчас волны посильнее, они бы легко потопили нашу лодку, натолкнув её на коварный подводный шпиль. Однако с помощью вёсел двое мужчин легко справились с течением, и мы ловко проскользнули внутрь. В это мгновение я опустила в воду руку, чтобы дотянуться до стражника и пощупать его, но движение вёсел ускорилось, и не я успела.

Словно под шатёр цирка проникли мы под прозрачный купол. «Да, ловко придумано», – обернувшись назад, размышляла я. Палки—трубки, что удерживали эту странную крышу, находились прямо за рифом, в зоне недосягаемости, когда я поняла это, моё желание плыть и исследовать их поближе сразу пропало. Попытавшись сделать это, легко было пораниться. А тем временем лодка уже приблизилась к берегу. Оторвав свой взгляд от подводного стражника, я наконец устремила его вперёд и увидела, что мы плывём к деревянному помосту на сваях, который, по-видимому, послужит нам причалом.

Подобравшись к нему вплотную, лодка причалила. Один из наших похитителей подал руку сначала отцу, маме, а затем и нам с Лизой. Всё происходило в молчании. И только ступив на деревянный настил, отец посмотрел на меня. Ощупав мою одежду, которая за это время уже почти высохла, он слегка улыбнулся и одобрительно кивнул. Затем, оглядевшись кругом, громко произнёс: «Ну что ж, всё не так уж и плохо»! Лиза и мама стояли рядом и ждали дальнейших действий наших сопровождающих (буду их так теперь называть, потому что на суше они перестали вести себя как бандиты), после слов отца они немного приободрились. Я же задумалась о том, что на самом деле он имел в виду? «Лучше чем, что? То есть в его голове были варианты похуже, и возможно в первый раз в его жизни он не способен на них повлиять».

Живот крутило от голода, и непроизвольно всплывали воспоминания о вчерашнем ужине из жареной рыбы и риса. Лиза с отцом рыбачили прямо с корабля, из их добычи и состояла наша вечерняя трапеза. Остатки от неё в этот момент покоились в холодильнике на корабле, с которого нас, к сожалению, прогнали. Мне стало обидно, их бы однозначно хватило нам и на завтрак.

– Мама, а нас покормят? – послышался рядом шёпот Лизы.

– Думаю, да, – также шёпотом отвечала мать. Её ответ меня очень обрадовал и, натянув на себя искреннюю улыбку, я посмотрела на отца. Он, несомненно, в эту минуту гордился собой и тем, насколько позитивно на всех повлияла эта его фраза: «Ну что ж, всё не так уж и плохо!»

А тем временем двое, не обращая внимания на наш непонятный восторг, направились к спуску, что вёл с причала на берег. И только после того, как один из них махнул нам рукой, мы решились последовать вслед за ними. Покинув деревянный причал, я сняла обувь и голыми ногами ощутила тёплый песок. Возможно, обувь мне здесь вообще и не пригодится. Но другие вещи? Подумав об этом, я окинула взглядом пустой горизонт. Где-то там вдалеке остался наш корабль, а вместе с ним и надежда в ближайшее время вернуться домой.

Дойдя до узкого прохода, огороженного по бокам кустами и деревьями, мы скользнули вглубь острова. Пространство вокруг неожиданно преобразилось. Во-первых, повеяло необъяснимой прохладной, которая оказывала на кожу приятный эффект. Такой, как во время приёма холодного душа в очень жаркий день, а сегодняшний день как раз и был тому ярким примером. А во-вторых, изобилие зелёных красок помогло моментально забыть о голоде. Я когда-то слышала разговор мамы с её подружкой о том, что зелёный цвет обоев в спальне, поможет ей то ли справляться с чувством голода, то ли настроиться на здоровое питание. Так или иначе, буйство зелени кругом мне однозначно в этот момент помогло, и мой желудок почти успокоился.

Как оказалось, в самом центре острова располагалось небольшое поселение. Позже нам объяснили, что для нас оно закрыто, и нам не разрешается туда заходить без особого разрешения.

Наконец один из сопровождающих заговорил с отцом на английском.

– Я сейчас показывать, где ваша будете жить, – не оборачиваясь и не останавливаясь, произнёс он. Вас также покормить сегодня, – чересчур воодушевленно добавил он. – Но это будет только сегодня, завтра вы сами себе добывать еда и работать. Работать, чтобы получать вода, – с важностью в голосе уведомил он нас.

Но даже с учётом того, что я хорошо знала английский, мне не совсем было понятно, что он имел в виду под словом «зарабатывать». Он видимо тоже это понял и, не дожидаясь вопросов, удостоил нас довольно коротким и опять же не ясным ответом: «Изи вам всё рассказывать», а затем обернулся и окинул нас таким взглядом, который чётко давал понять, что на этом все его объяснения исчерпаны.

Не смотря на это, отец всё-таки не удержался от вопроса о наших личных вещах. Он бы хотел, чтобы их доставили нам как можно быстрее. В ответ он услышал, что лично они не решают такие вопросы и за это отвечают другие люди. Отец перевёл свой недовольно взгляд на нас, давая тем самым пронять, что от него ничего не зависит. Это, конечно же, было излишне, поскольку мы шли рядом и всё прекрасно слышали.

Остров оказался не особо велик в ширину. На то, чтобы его пересечь, у нас ушло не больше десяти минут. Когда мы оказались на противоположном берегу, первым, что нам бросилось в глаза, стала небольшая деревянная хижина. Она отличалась от тех, что были в их посёлке (когда мы проходили мимо, я всё же умудрилась краем глаза разглядеть парочку построек). Странность её заключалась в том, что она располагалась над водой, в конце деревянного мостика, соединявшего её с берегом. Конструкция на сваях хоть и выглядела сколоченной на скорую руку, но имела довольно устойчивой вид. Как только мы ступили на мостик, я сразу же убедилась в том, что не ошиблась с выводами, он оказался крепким и прочным. И вот, пройдя по нему всего пару метров, мы оказались на пороге нашего временного дома. Отец потянул на себя незапертую дверь и заглянул внутрь. Хижина оказалась маленькой – метра три в ширину и от силы метра четыре в длину.

В целях экономии места в комнатке стояли две двухэтажные кровати. Они были тесно прижаты к стене, оставляя место по бокам лишь для шкафа и маленького столика. В центре комнаты стояло два стула, но отец их сразу же вынес на улицу, чтобы мы могли без помех вчетвером зайти внутрь.

– Это, наверное, шутка? – обратилась мама к одному из сопровождающих на английском, как только быстрым взглядом с порога оценила комнату.

– Вовсе нет, мадам, – ехидно улыбаясь и одновременно делая вид, что не понимает о чём идёт речь, отвечал тот. После чего, не колеблясь ни секунды, сделал жест рукой, приглашая её войти внутрь.

– Нет уж! – возбуждённо отвечала она и упёрлась своим разъярённым взглядом в отца. Но тот уже находился внутри и рассматривал старую мебель, делая вид, что не замечает маминого негодования.

– Как хотите мадам, – обиженным тоном произнёс тот же самый человек, что указал ей на вход. – В любом случае, это единственный свободный хижина на этот остров. И спать на улица, не рекомендую, – поспешно и строго добавил он. – Пауки, ящерицы, летучие мыши, крабы будут непременно ваша мешать. В доме безопасно, они на мостик не приходить, так что можете спать даже с открытой дверь. Возможно позже появляться возможность вас переселять, но это происходить, только тогда когда кто-то умирать. Кто-то умирать и мы непременно освобождать вам место.

Под конец тирады он широко улыбнулся. В этот момент мамино лицо скривилось от ужаса. Лица Лизы я не видела, но почему-то была уверена, что она вот-вот заплачет.

– Что вам делать, – не обращая внимания на выражение наших лиц, продолжал объяснять он, – жить здесь или ночевать на дереве, решать сама. Мне дело вас предупреждать, – закончил он и пожал плечами. Слушая его, я вдруг поняла: с момента захвата корабля и вплоть до этой минуты я до конца не верила в реальность происходящего. Как Алиса в стране чудес, я падала и падала в глубокий колодец затянувшегося кошмара, отказываясь проснуться и осознать, что всё это происходит наяву. И вот сейчас, видимо, я достигла дна колодца и больно ударилась о реальность. Только сейчас я очнулась.

– Папа, папа! – закричала я во весь голос. Неужели мы будем жить здесь?! – указав пальцем на хижину, я в отчаянье закрыла лицо руками, и слёзы неожиданно и неудержимо, как лавина, хлынули из глаз. Лиза, которая, как я и предполагала, уже давно была готова зарыдать, неожиданно для родителей синхронизировалась со мной и бросилась к матери на шею.

– Я не хочу здесь быть! – продолжала я сквозь слёзы. – Скоро начнётся школа, я хочу назад домой. После этих слов лица родителей превратились в каменные маски, и от этого как-то очень резко моё отчаянье сменилось злостью. И тогда я подняла своё красное от слёз лицо и уже свирепым взглядом уставилась на отца. Заметив его, он замер, не зная, что ему делать. Но затем, как будто опомнившись, сделал пару шагов по направлению ко мне и, встав на пороге, вытянул руки перед собой. Несомненно, он хотел меня обнять и успокоить, но шагнув навстречу, я уклонилась от объятий и обошла его с левого плеча. Уступив мне дорогу, он обернулся, с любопытством наблюдая за тем, что же я буду делать. Я зашла в хижину и просто села на одну из нижних кроватей. Но мой взгляд в этот момент, в отличие от моего тела, бунтовал, он чётко отражал ход моих мыслей. А звучали они примерно так: «Вы пожалеет о том, что меня не послушали! Вы за всё ответите!» Они большими печатными буквами читались в моих глазах.

Отец, казалось, готов был вечно стоять на пороге и смотреть на меня, тем самым давая понять, что его не пугают пустые угрозы. Но сзади продолжала рыдать Лиза, и он перевёл на неё взгляд, который сразу смягчился и будто бы задавал вопрос: «И ты тоже? Ты тоже меня ненавидишь?» Но взгляд Лизы ничего не выразил в ответ, кроме страха, и через долю секунды, отойдя от матери, которая её успокаивала, она последовала за мной и молча села на соседнюю кровать. Тем временем я успела уже осмотреть помещение и даже попытаться открыть окно, но рама оказалась намертво приколочена гвоздями. В комнате постепенно становилось нечем дышать. Вся постройка напоминала мне сарай с садовыми инструментами, неуютная атмосфера давила со всех сторон. Трудно было не обратить внимание на пыль и грязь повсюду: на полу, на окне, на шкафу, и даже простыни, которыми были застелены кровати, показались мне грязными. Не пробыв там и пяти минут, я вышла и быстрыми шагами направилась к берегу. Меня никто не стал останавливать, и, покинув мостик, я снова спустилась на тёплый песок и скрылась из виду в густой зелени кустов.

Сложно объяснить, что меня в тот момент подтолкнуло, но спрятавшись неподалеку от хижины, я стала наблюдать за своей семьей. Из своего укрытия я видела, как мама всё-таки прошла внутрь. Видела, как один из наших проводников, спустя пару минут после меня не спеша покинул мостик и пошёл по направлению к лодке. Его напарник в отличие от своего товарища остался. Его, по всей видимости, забавляла картина того, как наша семья перевоплощается «из князей в грязи». По этой причине, наверное, он и решил задержаться ещё ненадолго. Молча, так же как и я в тот момент, не привлекая внимания и не покидая своего места на мостике, он просто наблюдал за всем происходящим со стороны. Постояв так немного и убедившись, что никаких интересных сцен больше не намечается, он также молча, не прощаясь, повернулся и пошёл обратно к лодке, где его ждал товарищ. Я крадучись двинулась следом за ним на другую сторону острова и стала наблюдать уже из нового укрытия. Тот, что подошёл последним, сел в лодку и оживленно о чём-то заговорил с приятелем, видимо ему не терпелось обсудить увиденное. Первый в ответ всё также нагло улыбался, как и тогда на мостике. У меня он вызывал отвращение. Его лицо с глазами навыкате и неподвижным взглядом напоминало морду ящерицы. «Да, точно ящерицы!» – не знаю, зачем я повторила эту мысль вслух. Мелкие черты вытянутого лица, на фоне тёмнокоричневой кожи резко выделяется белоснежный оскал зубов. Его лоб покрывали мелкие капли пота, и за всё время, что я наблюдала за ним, он ни разу его не обтёр. «Наверное, уже привык так ходить», – засмеялась я вслух. Оставаясь не замеченной, я со злобой на лице наблюдала за тем, как лодка отчалила от причала. Четыре весла понесли её в океан, где на их пути под водой виднелись тёмные очертания рифа. Когда они подплыли к свободному узкому проходу, в моей фантазии разыгралась картина, как лодку сносит на риф, и она с треском идёт ко дну, а вместе с ней и лицо «ящерицы». Океан запросто мог навсегда стереть наглую ухмылку с этого лица. Но, к моему сожалению, маленькое судно в этот момент благополучно покинуло лагуну, мотор взревел и понёс лодку на скорости, при которой она очень быстро скрылась из виду, растворяясь на фоне голубого неба.

Совсем рядом за моей спиной послышались приглушённые шаги, и неожиданно чья-то рука скользнула по моим волосам. Чужая рука, такая же загорелая, как и лицо «ящерицы». Я изо всех сил закричала. От неожиданности рука резко отдёрнулась, и быстрая дробь шагов растворилась в ближайших зарослях. Мои крики разнеслись по всему острову, и тут же вдали послышался испуганный голос мамы:

– Марьяна, что случилось?

Не помня себя от ужаса, я покинула своё укрытие, выскочила на тропу и тут же увидела её родное лицо.

– С тобой всё в порядке? Не молчи! – она трясла меня за плечи.