Агент на мягких лапах

– Ох, Кира, я чувствую то же самое. Я совсем не рад, что стал девочкой.

Кира замурлыкала, и я мысленно услышал ее хихиканье.

– Что тут смешного? – удивился я. – Плакать надо, а не смеяться.

– Нет-нет, ничего.

– Не верю. Так что же?

– Ну, ты говоришь словно взрослый. Так высокопарно. Когда ты был котом, ты тоже так говорил сам с собой?

– Ой, не знаю. Ведь тогда я не разговаривал с людьми. Впрочем – да, то, что ты сейчас слышишь, это мои мысли. Вот так я всегда и думаю.

Кира улеглась на спину и внимательно посмотрела на меня:

– В любом случае это звучит некруто. Смотри, когда будешь в школе, не испорти окончательно мою репутацию. Она и так не самая хорошая.

– Минуточку: как это –в школе?!

– Хм, ты что, думаешь, что мама разрешит тебе остаться дома?

– Эй, я не хочу идти в школу! – в отчаянии воскликнул я.

Теперь Кира уже не хихикала, а хохотала:

– Да, не повезло тебе! Увы, у тебя нет выбора. Нужно идти, а то будут неприятности. Прежде всего с моей мамой. Она очень серьезно к этому относится. Короче, если у тебя нет высокой температуры или серьезной травмы, дома ты не останешься. И не мечтай.

Ну уж нет! Это действительно плохая новость. Я в школе – среди враждебно настроенных одноклассников! Настоящий кошмар! Я со стоном рухнул на кровать.

– Кира, вставай, а то опоздаешь! – донесся из коридора голос Анны. В нем звучала стальная категоричность. Может, попробовать прикинуться больным?

– Ой, я плохо себя чувствую! У меня слабость! – простонал я слабым голосом и закрыл глаза. И тут же услышал шаги Анны. Она вошла в комнату и потрогала мой лоб:

– Температуры у тебя точно нет. Пойдем, выпьешь чашку чая – и к тебе вернутся силы! Пожалуй, сегодня тебе надо пораньше лечь спать, и тогда завтра ты будешь бодрее. Вставай, вставай, моя красавица! Я не хочу, чтобы в новой школе о тебе сложилось плохое впечатление.

Да, Кира не ошиблась: когда речь заходит о школе, Анна отговорок не принимает. Когда она снова ушла на кухню, я кое-как выбрался из-под одеяла и заковылял к двери. Святые сардины в масле… Как трудно ходить на двух ногах!

– Я не могу пойти в твою школу. Я этого не переживу.

– Ерунда. Вообще-то там не так уж плохо, – успокаивала меня Кира.

– Но тогда ты должна пойти со мной, – взмолился я. – Без тебя я там просто пропаду.

Но она покачала головой:

– К сожалению, не получится. Забыл, какие у меня были вчера неприятности из-за тебя? Если я – то есть теперь ты – еще раз появлюсь там с кошкой – все пропало.

Я не мог не признать ее правоту и застонал.

– Что мне теперь делать? – спросил я вслух.

– Ну, прежде всего умойся и оденься, – заявила Кира.

Точно. Правильная мысль! Я вытянул руки из рукавов ночной рубашки и стал вылизывать ладони.

– Мяу! Не так! Ступай в ванную и умойся водой!

Что?! Водой?! Умыться?! Какой ужас! Впрочем… Я сообразил, что Вернер делает так всегда. Святые сардины в масле! Я еще не успел позавтракать, как почувствовал на собственной шкуре две очень неприятные вещи: что дети должны ходить в школу и что люди умываются водой. Если так будет и дальше, то я не доживу и до обеда!

Я заковылял в ванную. Кира шла за мной:

– Так, первым делом почисти зубы! Зубной щеткой!

Я растерянно огляделся по сторонам. Как выглядит зубная щетка? Я схватил что-то похожее на мою щетку, которой мне вычесывают шерстку, – почти такую же по величине и с металлической щетиной. Вот только как ею чистить зубы?

– Неправильно! – тут же сказала Кира. – Это щетка для волос. Моя зубная щетка стоит вон там, в стакане. Лиловая.

Лиловая… А как выглядит лиловый цвет? Коты не разбираются в цветовых оттенках. Я вздохнул и схватил одну из мини-щеток с длинной ручкой, которые были в стакане. Вероятно, угадал, потому что Кира не возражала. Сунул ее конец в рот и пожевал. Так я делал с лакомствами для чистки зубов, которые мне всегда покупала Ольга. Но щетка оказалась очень твердая и невкусная. Я положил ее в раковину.

– Нет, Уинстон! Сначала надо выдавить на щетку зубную пасту, а потом хорошенько почистить зубы. Иначе это бесполезная трата времени.

Одним прыжком Кира вскочила на полку возле раковины и показала лапой на тюбик – должно быть, с зубной пастой.

Я взял тюбик, отвинтил крышку и выдавил содержимое на щетку.

– Кира, поторапливайся! А то опоздаешь на урок! – Анна стояла возле ванной и удивлялась, почему ее дочь сегодня так долго копается. Я заметил, что лоб у меня стал мокрым. Уфффф… что это такое? Пот? Это явление я наблюдал только у Вернера. Прошлым летом, когда стояла жара. Но ведь сейчас не жарко… Или пот как-то связан с только что пережитым мной стрессом? Скорее всего! Почему двуногие всегда так спешат?

– Сейчас иду! – ответил я. Схватил зубную щетку и стал водить ею по зубам. Ой, какое смешное ощущение! Вкус был свое образный – к нему еще надо привыкнуть, – и при этом во рту и на губах образовалась пена.

Я посмотрелся в зеркало. Нет, никогда я к этому не привыкну: Уинстон в человеческом обличье! Впрочем, у нас с Кирой был одинаковый цвет глаз. Во всяком случае, зеленые глаза, глядящие на меня из зеркала, были мне знакомы. Все-таки этот цвет я хорошо различал и будучи котом. Это меня чуточку успокоило.

– Эй, Кира, у тебя тоже зеленые глаза. Прежде я этого не замечал. Но теперь я лучше различаю цвета.

Кира удивленно мяукнула:

– Зеленые глаза?! Не может этого быть!

– Почему?

– Потому что у меня глаза не зеленые, а голубые. – Кира вскочила мне на плечо и посмотрелась в зеркало. В этот момент я тоже увидел, что у кота Уинстона были голубые глаза. А у меня в облике Киры – зеленые. Значит, мы обменялись не только своими телами, но и цветом глаз! Или наоборот – сохранили его?

– Ой! – мяукнула Кира. – Если мама заметит, она просто выпадет в осадок и подумает, что я надела контактные линзы. Она и так сердится, когда я пользуюсь косметикой. Короче, она не должна этого заметить, иначе будет скандал, понятно?

Да, я услышал ее слова. Но ничего не понял. Как сделать, чтобы Анна не увидела моих глаз? Видимо, Кира заметила мою нерешительность.

– Ты должен что-нибудь придумать. Вчера мы с ней поругались. Если ты будешь делать вид, что все еще обижен, и будешь избегать ее взгляда, она не удивится. Обычно я так и делаю. Попробуй, ведь это ненадолго. Мы наверняка скоро вернемся в свои тела.

Я оценил ее оптимизм, но сомневался, что наше желание быстро осуществится. Если вообще осуществится!

– Ты уверена? Я не представляю, как мы сможем это сделать.

Кира вздохнула:

– Наверняка нам придет что-нибудь в голову. Но надо, чтобы мама ничего не обнаружила и не всполошилась. Нам будет гораздо труднее искать выход из этого положения, если она будет следить за нами. Ты согласен?

Я медленно кивнул. Да, теперь я кое-что понял. Но все равно: не так-то просто будет избегать взгляда Анны. За прошедшие недели я убедился, что она всегда внимательно следит за своей дочкой.

В дверь ванной снова постучала Анна:

– Кира, что с тобой сегодня?

– Иду! – Клянусь своей миской, я скоро с ума тут сойду! – Ладно, я пошел, – сказал я Кире. – Но я ничего не гарантирую! Я не знаю, что такое быть человеком. Но все равно буду стараться! – Тяжело вздохнув, я открыл дверь и вышел из ванной. Анна стояла в коридоре и с укоризной смотрела на меня.

– Я готова! – пробормотал я, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Наконец-то! Ну-ка, быстро одевайся, а то опоздаешь!

Через десять минут мы с Анной завтракали. Я старался вести себя как можно непринужденнее. Все осложнялось тем, что Анна все время пристально наблюдала за мной. Наконец я не выдержал:

– Что-то не так, мама?

Наверняка дело было не в моей одежде. Все выбирала Кира: она прыгала в моем – точнее, в ее – гардеробе и бросала на пол все необходимое. При этом ей пришла в голову удачная идея насчет изменившегося цвета глаз.

Анна подозрительно нахмурила брови:

– Нет, все в порядке. Мне только непонятно, зачем ты нацепила к завтраку темные очки. Зачем ты их вообще надела – дома, утром, в полвосьмого?

В львином логове. Нет, ошибочка. В Кириной школе!

Мне было не по себе. Мне было плохо. Очень плохо. Если вчера гимназия показалась мне величественной, то сегодня она просто внушала страх. Кроме того, я каждую секунду опасался разоблачения. Кто-нибудь непременно разглядит во мне вчерашнего кота.

Пока я размышлял, как мне выйти целым и невредимым из этой переделки, кто-то больно стукнул меня по спине, прямо между лопатками. Ау, караул! Уже разоблачили?!

– Привет, Кира! – заорал за моей спиной веселый голос. Я обернулся. Там стоял тот самый мальчишка в больших очках. Том вроде бы – я не очень хорошо запоминал человеческие имена. Вообще-то он довольно приятный. Но почему он так больно врезал мне по спине? Неужели у людей так принято?

– Ну, ваще – твое шоу с кошкой было суперским! И как потом Леония разевала свою пасть – тоже классно! Я даже верю, что эта макака в самом деле не могла дышать. Перестаралась, чтобы снова оказаться в центре внимания.

– Э-э… – Я не знал, что ответить. Вероятно, вид у меня был не очень умный. Но кошачий бог был милостив ко мне – в этот момент прозвенел звонок. Том не стал дожидаться моего ответа и побежал по ступенькам к двери. Я бросился следом, потому что сам никогда бы не нашел нашу классную комнату.

Вскоре мы с ним вбежали в знакомое помещение. Но где же мое место? Я ведь не мог увидеть его вчера из Кириной сумки. Или у учеников нет постоянного места, и можно садиться куда угодно? Черт, надо было быть внимательнее, когда я был тут с Кирой. Но кто мог предположить, что я попаду в такую ситуацию?

– Эй, не мешайся.

Ну конечно. Леония. Такая же неприветливая, как при нашей последней встрече. Вообще-то у меня не было желания разговаривать с этой воображалой.

– Ах, ты выздоровела? Замечательно. Просто отлично. Слушай, покажи мне, где я сижу. Я так волновалась за тебя, за твое здоровье, что даже забыла, где мое место.

Леония уставилась на меня так, словно у меня было шесть глаз:

– Чё?

Я вздохнул:

– Во-первых, не «чё», а «что». Во-вторых: Где. Я. Сижу?

– А-а, вон там, рядом с Эмилией, – пробормотала Леония, показав на стул рядом со светловолосой девчонкой, которую я уже знал. И быстро смылась.

Понятно. На эту глупую индюшку действуют четкие и ясные приказы. Надо иметь в виду! Стоящая рядом со мной девочка присвистнула:

– Круто ты утерла ей нос! Так ей и надо. Тупая корова!

Прекрасно! Мне было приятно познакомиться с человеком, который разделяет мою неприязнь к Леонии.

– Не думала, что ты можешь это сделать. Ты мне казалась слишком робкой.

– Спасибо, э-э…

– Паули. Вообще-то Паула, но так меня называют только учителя, – представилась девочка и улыбнулась.

Она выглядела не так, как другие ребята, а как-то… раскованнее! Волосы торчали дыбом, а глаза, казалось, были подведены черным фломастером. Кроме того, у нее были дырявые штаны и рубашка на несколько размеров больше. Но при всем том не казалось, что она выхватила спросонья из шкафа первое, что попалось под руку. Наоборот, я догадался, что у нее все продумано. Вот только для чего все это?

– Паули, конечно. – Я сделал вид, будто просто забыл ее. – Спасибо, что напомнила.

– Не стоит благодарности. Когда ты новенькая, всех имен сразу не запомнишь. Будто попала в другой мир, правда? – Паули усмехнулась, я кивнул. Знала бы она, что ее замечание угодило в самую точку!

– Да, думаю, мне понадобится еще какое-то время, прежде чем я запомню все имена. – В этот момент меня осенило: кажется, Паули нормальная девочка – пожалуй, она могла бы мне чуточку помочь. – Я и учителей пока путаю – вот какой сейчас будет урок?

– Английский, с фрау Шиффер.

Ах, святые сардины в масле! Если я не ошибался, английский – это не тот язык, на котором разговаривали знакомые мне люди. И совершенно не тот язык, какой я понимал. Я мог влипнуть в историю – и понадеялся, что фрау Шиффер меня не спросит.

И тут же в дверь впорхнула хрупкая фигурка – вся в черном, волосы убраны в строгий пучок. Торопливыми шагами она подбежала к учительскому столу и со стуком бросила сумку на стул. Может, я ошибаюсь, но на первый взгляд фрау Шиффер показалась мне очень резкой и какой-то неприятной. Она вытащила из сумки стопку тетрадей и, положив ее на стол, обвела хмурым взглядом наш класс:

– Доброе утро!

– Доброе утро, фрау Шиффер! – хором ответили мои одноклассники. А у меня отнялся язык.

– Садитесь.

Задвигались стулья, раздалось бормотание, все сели.

– Сегодня я принесла ваши проверочные работы. И должна с огорчением сказать: они никуда не годятся. – По классу пронеслись стоны и вздохи. – Впрочем, есть одно исключение. Вы знаете, что обычно я не называю отдельные оценки. Но в этом случае я решила отступить от своего правила. Во-первых, потому, что эта работа действительно очень хорошая. Во-вторых, потому, что ее написала ученица, которая совсем недавно пришла в нашу школу. Из этого я сделала вывод, что у вашего класса недостаточно знаний. Следовательно, мы все должны прилагать больше старания. И когда я говорю «все» – значит, «все». Как вы, так и я тоже.

Фрау Шиффер взяла одну из тетрадей и направилась в мою сторону.

– Кира, ты действительно очень хорошо выполнила работу, – сказала она, остановившись возле меня. – Твоим одноклассникам есть чему у тебя поучиться!

– Ой, спасибо! – пробормотал я, надеясь, что она не начнет говорить со мной по-английски – ведь тогда меня разоблачат сию же минуту. Получается, что я должен не только говорить за Киру, но и уметь делать все, что полагается двенадцатилетней девочке. Читать и писать, к примеру. А еще этот английский. Но в тот момент мне даже не хотелось и пробовать ничего нового.

– Ты уже рассказывала, что твоя мать учительница. Вероятно, она преподает английский, да?

– Что?! Моя мама?! Нет, она не учительница. Она экономка, ведет хозяйство у профессора Хагедорна, – не подумав, залепетал я.