Секрет еловых писем
– Большое спасибо за заботу, дети. Я думаю, что вам больше нет необходимости приходить сюда. Когда Эмилии станет лучше, мы позвоним в школу. – С этими словами она выпроводила нас за порог и немедленно захлопнула дверь.
– Хм-м, как-то все это странно, правда? – пробормотал Том. Он явно думал о том же, о чем и я.
Мы вышли на улицу и снова озадаченно посмотрели на дверь под красивой аркой.
Кира кивнула:
– Да, видимо, Эмилия очень больна, раз нас не пустили к ней. Странно, правда? Ведь ее учитель музыки сказал, что еще вчера днем она была совершенно здорова и бодра.
Паули пожала плечами:
– Вообще-то мне наплевать. Я совершенно не огорчена, что нам не довелось посидеть у постели больной Эмилии и подержать ее за руку. Теперь это ее проблемы – пускай сама разбирается с новым текстом. Без нас. – Она усмехнулась. – Или ее мамочка поможет своей маленькой дочурке.
– Ты думаешь, она сумеет это сделать? По-моему, фрау Штеттен была совершенно не в фокусе. Или она всегда такая? – Том озадаченно почесал в затылке.
– Не знаю. Но моя мама точно бы волновалась, если бы я сильно заболела, – возразила Кира.
– Да, но если Эмилия действительнотааакбезумно больна, что нас к ней даже не пустили, почему тогда она не в больнице? – возразила Паули. – Может, она вовсе не больна, а просто притворяется? А ее мать боится, что мы это увидим, если зайдем к ней. Тогда у них будут большие неприятности с фрау Хейнсон и директрисой. Ведь сами подумайте: сначала она выцарапала себе главную роль, а потом прогуливает репетиции. Так дело не пойдет!
Паули была абсолютно права. Это был бы настоящий скандал, и, ясное дело, мать Эмилии пыталась скрыть это от нас.
– Ну, вообще-то мы все равно никогда этого не выясним, – заметил Том. – В конце концов, мы ведь пришли к ней с домашним заданием и костюмом, а не с ордером на обыск. – Он усмехнулся. – Да это и не так важно. Больна ли она на самом деле или просто притворяется – результат один: ее нет и все. А пока ее нет, роль Кота в сапогах будет репетировать Кира. Кстати, ты молодец, что серьезно отнеслась к моей шутке и стала репетировать.
Кира смущенно опустила глаза:
– Да? Ты так считаешь?
– Конечно! Ты еще сомневаешься? Твое выступление было просто высший класс! Я с трудом сдерживался, чтобы не направлять луч прожектора только на тебя одну – так классно ты пела! И это всего лишь на первом прогоне! Нет, я был просто поражен. И не только я: ты бы видела Фернандеса и фрау Хейнсон – они просто разинули рты от удивления, когда ты запела первую песню.
– Точно! – подтвердила Паули. – Это был абсолютно мировой класс, я невероятно горжусь тобой. И уверена, что Леония страшно разозлилась, когда услышала, как ты поешь. – Она хихикнула. – Такого еще с нашей Леонией не бывало – чтобы на сцене стояли не она и ее подружки, а кто-то другой. Короче, Кира, ты все сделала правильно! Молодец!
– Спасибо, ребята! Я так рада! А то я боялась, что вам будет за меня стыдно.
Том и Паули дружно запротестовали.
– Нет, ни в коем случае! – громко воскликнул Том. – Что касается меня, то я мечтаю, чтобы Эмилия болела подольше.
Кира поморщилась:
– Ну, нехорошо так говорить. Конечно, я рада, что могу теперь спеть партию Кота в сапогах, – но разве можно ради этого желать кому-то зла?
– Ой, да пусть она еще чуточку поболеет, – беззаботно возразила Паули. – Сейчас все равно начались выходные, а в понедельник и вторник ей наверняка захочется еще поберечься. А если у нее в самом деле коварный летний грипп или что-нибудь в этом роде, она наверняка проболеет еще несколько дней. И репетиции продолжатся без нее. Что ж, будем считать, что ей не повезло.
– Нет-нет, я считаю, что это слишком сурово, – заспорила с ней Кира. – Когда она поправится, я просто вернусь в хор. Теперь Фернандес и Хейнсон знают, что я могу петь. У меня наверняка появится какая-нибудь другая возможность. Надо только немножко потерпеть.
Ах, милая моя девочка! Такая взрослая и рассудительная! По мне, так пусть эта тупая Эмилия катится туда, где раки зимуют. Или перец растет.
В этот момент у меня снова стало покалывать в кончике хвоста. Святые сардины в масле! Беру свои слова насчет перца назад! Еще не хватало, чтобы Эмилия из-за меня оказалась на краю света!
С бабушкой шутки плохи. Зато с дворовыми кошками хорошо и весело
Больше всего мне нравятся выходные дни. Вы спросите: почему? Очень просто: если тебе повезло и у тебя нормальные хозяева, то по выходным они превращаются изразумных существв живых людей.А мне, коту, от этого сплошная выгода: меня ужасно раздражает, что мои двуногие в обычные, будничные дни планируют все до секунды. У них никогда не найдется и пяти минут, чтобы просто поваляться на диване или бессмысленно посмотреть в окно. Нет! Вместо этого – сроки, сроки, сроки, сроки! Некогда, некогда, некогда, некогда! Ужас, да и только!
К счастью, по выходным все меняется. Вернер позволяет себе расслабиться, долго спит и проводит много времени на моем диване. Ну хорошо – на своем диване. С газетой и чашкой кофе, которую он регулярно наполняет. А я часто лежу рядом с ним, дремлю и просто наблюдаю, как он читает. Совершенно бездумно – но это-то и замечательно. Наконец можно делать то, что не имеет никакого смысла. Просто потому, что это доставляет тебе удовольствие. Чудесно!
Поэтому я радовался, что сегодня наконец-то наступили выходные дни. Я лежал в своей корзинке в коридоре и с блаженством крутился с боку на бок. На прошедшей неделе мне, к моему огорчению, приходилось рано вставать из-за театрального проекта, и теперь я наконец-то мог хорошенько выспаться. Муррр, муррр, как мне нравится, когда я могу еще немножко подремать в полумраке и… ЧТО ТАКОЕ?! Кто-то включил свет в коридоре. КАК НЕУЮТНО!Эй? В чем дело?!
– Так, Уинстон, ну-ка вставай! – Передо мной стояла Анна, и вид у нее был весьма решительный. Брррр, мне был знаком этот взгляд, и он мне не нравился! Потому что он означал, что она доведет задуманное до конца и ее никто и ничто не остановит. А уж тем более такой маленький кот вроде меня!
Она потрясла мою корзинку. Я притворился мертвым.
– Уинстон, мне нужно тут все пропылесосить. Так что вставай, твоя корзинка мне мешает. Через четыре часа на главный вокзал приедет бабушка, поэтому у нас все должно сверкать чистотой. Она очень строгая.
Бабу… кто?… Я ничего не понял. Но по-прежнему не шевелился. Если Анне нужно, пускай тогда вынесет меня вместе с корзинкой. А сам я и лапой не пошевелю в этот священный для меня выходной день! Ведь должен же я отдохнуть после всех стрессов, которые испытал на репетициях! Да-да, стрессов!
Раз – и Анна подняла с пола мою корзинку. Вместе с ее содержимым, то есть со мной.Эй, не так грубо!Я громко мяукнул.
– Ах, Уинстон, не притворяйся. Уже семь часов, пора вставать даже такому избалованному коту, как ты. – Она отнесла меня на кухню и довольно жестко поставила корзинку на пол.Ауа! Я не избалованный! Просто я люблю, когда обо мне заботятся, и не люблю, когда меня ни свет ни заря вытаскивают из моей постели, хотя еще можно спать да спать.Одним прыжком я выскочил из корзинки и промчался мимо Анны. Я знал, кто приютит и пожалеет бедного кота: та, которая, во-первых, тоже любит поспать в выходные дни, а во-вторых, гарантированно пустит меня к себе в постель, чтобы я мог еще подремать…
Замечательно – дверь была приоткрыта! Я тихонько прошмыгнул в темную комнату, быстро пересек ее и прыгнул туда, где угадывались очертания кровати. Приземление было мягким – ура! Кира вздохнула во сне и перевернулась на другой бок, освободив местечко на постели. Довольный, я залез к ней под одеяло. Сладкие сны, летите скорее к коту Уинстону!
УУУОООООАААААРРРРРММММ! Из коридора донесся оглушительный шум. От испуга я чуть не свалился с кровати. Анна в самом деле врубила пылесос. Нигде нет бедному коту покоя! Я с головой зарылся под одеяло, надеясь, что это хоть чуточку приглушит шум. Напрасные надежды! Анна пылесосила коридор прямо возле Кириной комнаты, и шум становился все громче. Просто чудо, что Кира не просыпалась. Но она действительно ровно дышала во сне.
Впрочем, продолжалось это совсем недолго, потому что Анна открыла дверь комнаты и появилась в дверном проеме со своим адским пылесосом. Мяу! Что это значит? Тут Кира проснулась и с трудом подняла голову:
– Эй, мам, в чем дело?
Анна ненадолго выключила пылесос:
– Ты что, забыла? В одиннадцать приезжает бабушка. Нам надо успеть за это время убраться в квартире. Еще, пожалуйста, помоги мне налепить к обеду пельменей. В общем, давай вставай, иначе мы ничего не успеем! – Она снова включила пылесос, вытащила его из комнаты и стала с сумасшедшей скоростью пылесосить коридор.
Кира зевнула и потерла глаза:
– Точно. Бабушка. Из-за наших репетиций я совсем про это забыла. – Она вздохнула и спустила ноги на пол. – Пойдем, Уинстон. Тут уж ничего не поделаешь. Бабушка есть бабушка. Лучше делать все добровольно.
Кто такой «бабушка»? Или что это такое? Что такое пельмени? Кто-нибудь объяснит мне это, в конце концов? Кира сунула ноги в тапочки и зашаркала в коридор. Ага. Напрасно я ждал объяснений. Конечно, я же тут всего лишь бесправный кот…
Я побежал в гостиную. Уж на диване я точно буду в безопасности от Анны с ее неистовым стремлением к чистоте. По дороге мы столкнулись с Вернером. Кажется, его тоже разбудил шум пылесоса, потому что мой профессор появился в своей полосатой пижаме, которую обычно носил только в спальне.
– Оп-ля! Осторожнее, Уинстон! Для субботнего утра тут как-то слишком оживленно. – Кому он это говорил? Я замурлыкал и потерся о его ноги. Он засмеялся и взял меня на руки. – Пошли, сейчас я достану из почтового ящика газету, сварю кофе, и мы с тобой поваляемся на диване. Иначе Анна проглотит нас своим пылесосом!
Замечательная идея! Ну, та, которая про диван. Но прежде чем Вернер успел ее осуществить, Анна подошла к нему и строго подняла палец:
– Господин профессор! Сейчас я почищу диванные подушки, и пускай Уинстон найдет себе другое местечко. Например, в своей корзинке. Я специально поставила ее в кухне возле его миски. Моя мать очень придирчивая – она терпеть не может, когда по квартире валяется шерсть животных.
Мать Анны? Какое отношение она имеет к этому утреннему переполоху? Ведь она живет не у нас, а в Омске. Я знал это со слов Киры, хотя, конечно, и понятия не имел, где находится этот самый Омск.
– Ой-ой-ой, – вздохнул Вернер. – Это при обретает масштабы государственного визита.
– Извините, профессор. Моя мать действительно похожа на стихийное бедствие. Она очень хороший и добрый человек, но не всегда легкий в общении. Ольга, моя сестра, позвонила мне в полном отчаянии. Мама жила у нее целый месяц, мне ничего не оставалось, как выручить ее. Я предложила, чтобы мама перебралась к нам. Всего лишь на две недели, потом она вернется в Россию.
Вернер расхохотался:
– Да, наши мамы – это отдельная поэма!
Что он имел в виду? Какая еще поэма? Его мать, фрау Хагедорн, очаровательная пожилая дама. Иногда она навещает нас, очень красиво держит чашечку чая и рассказывает о том, как она любит играть в бридж и какие, на ее взгляд, невоспитанные дети у ее второго сына, брата Вернера, – тут я с ней полностью согласен! Разумеется, при ней я имею полное право лежать на диване! Как только мама Хагедорн допивала чай, Вернер сразу отвозил ее домой. Все было просто и удобно. Еще никогда из-за нее не приходилось пылесосить среди ночи квартиру или делать какие-либо другие несуразности!
Анна тяжело вздохнула:
– Спасибо за понимание, господин профессор.
– Не стоит благодарности, Анна. Конечно, мы хотим произвести хорошее впечатление на вашу маму. И в этом нет ничего плохого. Вот только я боюсь, Уинстон, что ближайшие дни тебе придется провести на кухне.
ЧТООО?! Мне запретят лежать на диване? Только потому, что мать Анны решила покинуть неведомый Омск и побывать в Гамбурге?! Это просто невероятный скандал! И почему «в этом нет ничего плохого»? Все уже плохо – хуже не бывает! К тому же кроме матери Анны в нашей квартире появится еще и этот таинственный бабушка, и сообща они устроят такой переполох, что хоть рви на себе усы и беги из дома – вот только куда?
Я выскочил в коридор и нерешительно улегся на ковровой дорожке, которую Анна только что пропылесосила. Ведь моей корзинки тут больше не было.
Из ванной, весело насвистывая, появилась Кира, уже одетая и аккуратно причесанная. Как можно быть ранним утром такой бодрой и полной оптимизма? Она присела возле меня на корточки и почесала мне за ухом:
– Мне очень интересно, как тебе понравится моя бабушка, то есть мамина мама. Я очень давно с ней не виделась, потому что она живет в России. Но мне кажется, что она очень хорошая и добрая. Но только ужасно строгая. А когда она говорит по-немецки, ее слова чаще всего звучат как приказы.
АХ ВОТ ОНО ЧТО! Наконец-то до моего кошачьего мозга дошла эта сложная схема: оказывается, мать Анны и бабушка – это одна и та же персона. Для Анны она мать, а для Киры бабушка. Клянусь своей когтеточкой! Как все запутано у этих людей! Я вот, к примеру, никогда не видел свою бабушку, и Одетта наверняка тоже. Нам и в голову не приходит навещать друг друга. Впрочем, я знаю, что МОЯ бабушка точно была аристократкой… Но я отвлекся. В общем, вряд ли мое прозрение как-то облегчит ситуацию. Ведь мне уже запретили лежать на моем любимом диване. Теперь осталась последняя загадка – что такое пельмени.
– Сейчас я сбегаю за хлебом. А в своей комнате уберусь уже после завтрака. Уинстон, хочешь пойти со мной?
Что ж, пожалуй, это неплохая идея. Тут меня уже объявили нежелательной персоной. В моем собственном доме! Какое бесстыдство!
Спустившись вниз, я решил, что мне неохота бежать в булочную. Лучше уж я навещу своих новых друзей. Кира вышла на улицу, а я свернул за угол, во двор.
– Эй, вот и наш четвертый мяушкетер! Привет, Уинстон, – радостно приветствовал меня Спайк. – Как хорошо, что ты пришел! У меня тут созрел неплохой план.
Я прыгнул к Спайку на крышку мусорного бака и улегся рядом с ним:
– Привет, Спайк! Что за план? Интересно будет узнать.
– Понимаешь, оказывается, Одетта тоже слышала эту историю про мяушкетеров. – Я о до б рительно муркнул: конечно, Одетта очень образованная особа. – Она вспомнила, как там было дело в той книжке, и рассказала нам.
– Ага, – неопределенно отозвался я, не очень понимая, к чему клонит Спайк и в чем состоит его план.
– Теперь слушай: там у мяушкетеров было настоящее приключение. Они спасали честь королевы и для этого преодолели много опасностей. Даже добрались до Англии и залезли то ли в чужой дом, то ли в чужую квартиру – Одетта не помнит. Короче, я не знаю, где находится Англия, но у них все получилось круто!
Я, конечно же, знал, где находится Англия. Все-таки это моя историческая родина, да и в школе мне пришлось некоторое время учить английский, когда мы с Кирой поменялись телами. Но сейчас, слушая восторги Спайка, я пока не очень понимал, что же в этой истории такого крутого. Вероятно, эти сомнения как-то отразились на моей мордочке (хотя до людей с их выразительными лицами мне далеко), потому что Спайк воскликнул:
– Дружище Уинстон! Подумай сам – что тут у нас за жизнь? Мы только и знаем, что жрать да лежать на боку. Какая скука! Но теперь мы стали мяушкетерами, и нас ждут увлекательные и опасные приключения! Вот настоящая жизнь, для которой мы рождены! Короче, сейчас надо найти интересное приключение, чтобы броситься в него сломя голову. Либо какую-нибудь тайну, которую нужно раскрыть. Четверо отважных мяушкетеров не могут сидеть просто так, без дела на заднем дворе!
– Ну-у-у… – Я снова замолчал, не зная, что ответить. Как я мог рассказать Спайку, что совсем недавно я пережил настоящее и даже довольно опасное приключение, после которого был ОЧЕНЬ рад, что снова вернулся в свое кошачье тело и мог, как прежде, целыми днями валяться на любимом диване! (Ох, сейчас лучше не вспоминать про МОЙ диван! Такая обида!) Спайк все равно мне не поверит.
– Спайк, я не уверен, – сказал в этот момент Чупс, вскочив на крышку мусорного бака. Следом за ним появилась и Одетта.
– Почему, Чупс? Что плохого в моей идее?
– Знаешь, с меня хватит и прыжка в мусорный бак – тоже было приключение, такого и врагу не пожелаешь. Больше мне ничего подобного не хочется, это точно!
Я хотел было поддержать его и объяснить, что моя жажда приключений тоже полностью удовлетворена, но тут увидел в глазах Одетты огоньки восторга. Нет, даже не огоньки, а огонь, сияние, лучи! Мне сразу стало ясно: эта кошка любит приключения! И я тут же проглотил свои сомнения, готовые сорваться с языка.
– А знаешь, Спайк, я разделяю твои убеждения, – заявил я. – Наша жизнь слишком скучна и однообразна. Нам срочно нужно найти какое-нибудь увлекательное приключение – ведь мы, в конце концов, четыре мяушкетера!
– Классно говоришь, приятель! – обрадовался Спайк. – Вот это правильный взгляд на жизнь! – Одетта ничего не сказала, но ее глаза засияли еще ярче, а кончик хвоста нервно пошевелился. Она одарила меня таким восторженным взглядом, что во мне возникло желание найти самое опасное в мире приключение и доказать прекрасной даме, что Супер-Уинстону все нипочем!
– Вот и отлично! – заявил Спайк. – С этого момента каждый из нас откроет глаза пошире и будет искать волнующее приключение или таинственную загадку!
– Ну хорошо, раз вы так решили, то я тоже присоединяюсь, – с унылым вздохом пробормотал Чупс.
– Да, мы решили! – Спайк сказал это со всем жаром, на который был способен этот толстоватый тигровый кот. Мне стало даже интересно, где он так быстро отыщет какое-нибудь приключение или тайну.
И тут мне самому пришла в голову неплохая идея. Я вспомнил про загадочную ситуацию, свидетелями которой стали мы с Кирой и наши друзья. Ну, допустим, не такая она и большая, эта загадка, но в тот момент я про нее вспомнил. Пожалуй, для начала сгодится и она, чтобы чем-то занять жаждущих приключений мяушкетеров.
Иногда маленькая загадка внезапно перерастает в огромную тайну
Проникнуть на виллу нам было не так-то просто – ведь мы не могли воспользоваться широкой парадной дверью. Прежде всего мешал лишний вес Спайка. Тигровый толстяк давно уже не охотился на мышей, потому что его постоянно подкармливали Анна и Кира. Чупс, Одетта и я сидели на увитой плющом стене, окружающей сад, и подбадривали Спайка, который никак не мог к нам забраться – ну хоть вызывай подъемный кран!
– Дружище Спайк, ведь тут нет ничего сложного: залезай на дерево и прыгай к нам. Ты что, на метр не прыгнешь? – Я попытался вложить в свой голос максимум убедительности, но это не помогло, потому что Спайк уже потерпел неудачу при последнем прыжке. К тому же его обогнали две белки – теперь они устроились на безопасном расстоянии и хохотали над нашим другом. Проклятье! Так у нас ничего не выйдет!
– Прямо и не знаю, Уинстон… Раньше для меня это не составило бы никакой проблемы. Но сегодня… – Спайк явно приуныл, и я уже подумывал, не отменить ли нам всю операцию. Идея все равно была глупая, а тайна, скрывающаяся за этими стенами, не такая уж и интересная. Я просто решил узнать, действительно ли Эмилия больна или просто прогуливала школу. Для этого и потащил Спайка, Одетту и Чупса к ее дому.
– Ладно, тогда давайте забудем про эту историю и вернемся домой, – недолго думая, предложил я.
– Это первая хорошая идея, которую я сегодня услышал, – проворчал Чупс, никого не удивив своим комментарием. Но что скажет Одетта? Честно говоря, для меня ее мнение было, понятное дело, важнее всего.
Она, казалось, ненадолго задумалась, потом склонила голову набок:
– Нет. Мы не должны сдаваться при первой же небольшой проблеме. Раз Спайк не может забраться на стену, пускай ждет нашего возвращения внизу. Пожалуй, даже разумнее, чтобы кто-то из нас остался на улице. Если с нами что-нибудь случится, Спайк вызовет помощь.
–Если с нами что-нибудь случится? – нервно повторил Чупс.
Ну вот, одно неосторожное слово – и остались только два искателя приключений: Уинстон и Одетта. Хотя вообще-то прекрасная мысль!
– Да-да, – подтвердил я, – никогда ведь не знаешь, что ждет впереди! Возможно, там у них собака, сигнализация или еще что-нибудь в этом роде. Но ведь без грозящей опасности получится не приключение, а обычная прогулка.
Чупс испуганно поежился и нервно пошевелил хвостом:
– Э-э, друзья мои, может, я лучше останусь здесь, на стене? Ну, если с вами случится неприятность, вы подадите знак мне, а я подам знак Спайку, и он вызовет помощь.
Ха-ха! Нагнал я на него страху!
– Что ж, это здравая мысль. Останься здесь, – одобрил я с максимальной серьезностью, хотя сам был готов расхохотаться. Ведь все, что нам предстояло, было до смешного просто – проникнуть в абсолютно нормальный дом и проверить, где Эмилия – то ли лежит больная в постели, то ли весело скачет по дому. Вот и все! Ну, разумеется, моим мяушкетерам я кое-что приукрасил, чтобы они захотели пойти со мной. Я наплел им что-то типа «ребенок в опасности» и что с Эмилией случилось что-то ужасное, но родители это почему-то скрывают.
Одетта недовольно пошевелила хвостом:
– Чупс, честное слово, не будь таким трусливым! Ты как заяц!
– Я не боюсь. Просто считаю, что вам требуется прикрытие. Как Уинстон и сказал.
– Ну как хочешь. Тогда останься тут, на стене. А я сейчас с головой брошусь в приключение. Пойдем, Уинстон!
Потрясающе элегантный прыжок – и Одетта устремилась в сад. Не теряя времени, я последовал за ней. Какой замечательный день – мы вместе с Одеттой раскрываем тайну!
В саду мы не задержались. Нам не пришлось ломать голову, как попасть в дом, – дверь на террасе была приоткрыта. Мы с осторожностью, почти ползком пробрались внутрь – что оказалось совершенно лишним, потому что, кроме нас, там никого не было.
– Ты знаешь, что внутри этого дома? – спросила Одетта.
– Не-е, я был с Кирой и ее друзьями только в прихожей. Но и оттуда нас сразу выпроводила женщина, утверждавшая, что она мать Эмилии. Нам она сказала, что Эмилия больна. Но я уверен, что она солгала.
– Значит, мы должны найти детскую. Если ребенок лежит в постели, мы потихоньку уйдем из дома. Но если там его не окажется, будем искать дальше. Верно?
– Абсолютно.
– А если мы вообще ее не найдем?
– Тогда и подумаем, что делать дальше. Мне кажется, во время приключения не нужно ничего планировать заранее. Иначе это будет скучно.
– Хм-м. – В голосе Одетты слышался скепсис. – Три мяушкетера тщательно готовились, чтобы выполнить свою миссию. Я не уверена, что они вошли бы в дом просто так.
– Ну, во-первых, они не были кошками. Поэтому, конечно же, им пришлось гораздо больше всего придумывать, чтобы их не разоблачили.
– Ага. А во-вторых?
– Что «во-вторых»?
– Ну, ты ведь сказал «во-первых».
Верно, сказал. Так что же во-вторых?
– А-а, во-вторых, э-э… а во-вторых, все будет хорошо. – Конечно, это был не самый убедительный аргумент, но я ничуточки не сомневался, что мы сразу же наткнемся на веселую и здоровую Эмилию, которая просто ленилась ходить в школу.
– Тогда вперед! Ты уверен, что у них нет собаки?
– Вряд ли хозяева держат собаку. Я просто хотел слегка напугать нашего трусоватого друга.
Мы тихонько прошли дальше и очутились в стеклянной комнате. Мяу – такого я еще не видел никогда! Комната состояла из сплошных окон.
– Вау! Зимний сад! – воскликнула Одетта. Она сразу поняла, что это за комната. Меня это не удивило: я был уверен, что Одетта настоящая аристократка и наверняка жила когда-то в такой вилле. Мне хотелось спросить у нее, что такое зимний сад, но я удержался, чтобы не опозориться. Ведь я профессорский кот и мне не хотелось признаваться в своем невежестве.
– Одетта, где тут может находиться детская? Ты знакома с такими домами?
– Немного. Сама я никогда в таких не жила, но однажды побывала. Комнаты детей были вон там, на втором этаже. Этот дом тоже большой, поэтому тут должна быть лестница наверх.
В общем, из зимнего сада мы двинулись дальше. Следующая комната была явно гостиной: очень большой диван, два больших кожаных кресла и низкий столик. И здесь стало уже опасно, потому что на диване и в креслах сидели люди. Хоть бы они нас не заметили!