На каменной плите

– Гаэль: три золотые заклепки, – сообщил Маттьё, посмотрев фотографии.

– Хорошо. Возможно, убийца не запомнил эту деталь и купил более дешевый нож с серебряными заклепками. Что там на снимке?

– Да, на втором заклепки серебряные.

– Что ж, можешь быть абсолютно уверен, что Норбер, очень дороживший этим ножом, купил себе точно такой же, с золотыми заклепками. Второй нож приобрел другой человек – мужчина или женщина. Доходчиво объясни это своему Ле Флоку. И не забудь о блохах.

– Такое невозможно забыть, – отозвался Маттьё, и Адамберг понял по голосу, что он улыбается.

Прошло два часа, а Адамберг все ходил по своему кабинету из угла в угол, перешагивая через обломки деревянной доски для серфинга, оставшиеся на память об одном давнем деле, и время от времени что-то записывал в блокнот. Он остановился и записал: «Сердечный, приветливый, плечи, спина», – потом пошел к Фруасси и Меркаде, прильнувшим к монитору.

– Что-нибудь получается?

Меркаде показал ему страничку, усеянную серыми квадратиками разных оттенков.

– Это, конечно, не фоторобот.

– Подождите, комиссар, мы еще не увеличили разрешение, не убрали черноту, не создали целостное изображение и не покрасили его. Надежда еще есть.

– Очень хорошо, улучшайте изображение, – сказал Адамберг.

Он ничего не понял, его мысли витали далеко, и он представлял себе крупные заголовки завтрашних газет: «Арестован жестокий лувьекский убийца Норбер Арно де Шатобриан».

Глава 8

Данглар вышел из своего кабинета, замахал рукой и принялся молча делать комиссару выразительные знаки, требуя немедленно подойти к нему.

– Помощник министра, первый секретарь министерства внутренних дел на проводе, – еле слышно произнес Данглар. – Идите скорее, что-то срочное.

– Мы опять совершили какую-то глупость? – шепотом отозвался Адамберг.

Данглар подтолкнул его в спину, усадил в свое кресло и сунул в руку телефон. Адамберг почтительно поздоровался, однако первый секретарь после короткого приветствия сразу перешел к сути:

– Речь о лувьекском деле, комиссар Адамберг. Не будем зря тратить время, детали мне известны. Я никогда не верил в способности дивизионного комиссара Ле Флока, но на этот раз он превзошел себя в глупости и недальновидности, произведя поспешный арест Норбера де Шатобриана. Министр остановил его буквально в последнюю секунду, и теперь, до выяснения обстоятельств, его временно замещает ваш дивизионный комиссар. Это означает, что вы откладываете все текущие дела и занимаетесь этим: такое решение принял министр, несмотря на вашу неоднозначную репутацию. Возьмите с собой всех сотрудников, какие вам потребуются, а если будете нуждаться в дополнительной поддержке, не стесняйтесь, просите, мы даем вам полную свободу действий, только как можно скорее задержите этого убийцу, который мало того что совершает отвратительные преступления, так еще и всячески старается подставить Норбера де Шатобриана. Министр вне себя от ярости.

Секретарь сделал многозначительную паузу, не предполагавшую ответа, и продолжал немного спокойнее:

– Я передал вам распоряжение министра, уведомил вас о его настроении. Я знаю, что вы дважды побывали в Лувьеке, у вас установилось полное взаимопонимание с вашим коллегой Маттьё, отменным работником, и в первый раз вам удалось пресечь бездумные действия дивизионного комиссара. Какие аргументы вы привели?

– Недостаточно оснований для обвинения, имеются несоответствия, и, как подтверждают свежие факты, налицо такой избыток улик, что преступника можно принять за слабоумного. Чего не скажешь о Норбере де Шатобриане.

– Разумеется, нет.

– Но дело будет довольно непростым, господин секретарь. Кажется, что убийца выбирает жертвы случайно, но это не правда, я так не думаю.

– Почему?

– Я не знаю, господин секретарь, у меня возникло такое ощущение.

– Несмотря на то что члены вашей команды хранят молчание, защищая вас, до нас дошли слухи о ваших «смутных ощущениях», – сухо проговорил помощник министра. – Постарайтесь о них забыть и работать четко, результативно и быстро. Вытащите Шатобриана, это все, что от вас требуется.

Не попрощавшись и не дав Адамбергу времени ответить, чиновник повесил трубку.

– Нам передали дело, Данглар. Убийства в Лувьеке теперь наши.

– Я уже понял.

– Подготовьте совещание в соборном зале, надо ввести всех в курс дела, а я пока позвоню Маттьё.

«Соборный зал», получивший свое громкое название благодаря Данглару, являл собой комнату для совещаний, большую и просторную, в то время как «зал капитула», чуть поменьше, использовался для собраний в более узком кругу. В соборном зале каждый, входя, занимал свое привычное место, причем не из уважения к традиции, а чисто автоматически. Никто и не подумал бы сесть во главе длинного деревянного стола, где царили Данглар и Мордан, два заместителя Адамберга. Один обладал огромными знаниями, другой – проницательностью и природной интуицией, и они состязались между собой в технике расследования – прежде всего тех дел, которые не привлекали Адамберга.

Комиссар всегда сидел напротив двух больших застекленных дверей, выходивших в старый, мощенный булыжником двор, и наблюдал через них за изменениями в жизни растений и за бурной деятельностью птиц. Для этих птиц Фруасси, боявшаяся, что они голодают, развешивала на ветках сетки с семечками и зерном и ставила под деревьями плошки с водой.

Пока бригадир Эсталер расставлял на столе чашки кофе – этой обязанностью он очень гордился и в конце концов стал единственным, кому ее доверяли, – Адамберг звонил комиссару Маттьё, который не дал ему сказать и пары слов.

– Адамберг, произошло чудо! – возбужденно воскликнул он. – Без всяких объяснений дивизионный только что сообщил мне, что мы оставляем в покое Норбера, а он был на волосок от тюрьмы. Потом, злой как черт, вышел и хлопнул дверью.

– Никакого чуда, Маттьё. Нам сюда пришел приказ от самого министра внутренних дел: майору Данглару позвонили из министерства. Я же тебе говорил: и речи быть не может о том, чтобы трогать Шатобриана, если нет неопровержимых доказательств.

– Прекрасно. Это на время обезопасит Норбера и даст мне хотя бы несколько дней.

– На твоего дивизионного начальство смотрит косо, и это еще мягко сказано.

– Великолепно. Меня это вполне устраивает.

– То, что я сейчас скажу, устроит тебя куда меньше.

Адамберг попытался подыскать слова: не слишком приятно объявлять коллеге о том, что его отстраняют от руководства расследованием.

– Поскольку твой шеф чуть не совершил страшную глупость, его вывели из игры. Ему запрещено вмешиваться в следственные действия, и это также приказ министра. Из-за лувьекского дела его даже временно отстранили от работы.

– Это меня тоже устраивает. Какой дивизионный его заменит?

– Мой. Уверяю тебя, я здесь ни при чем, у нас с ним не самые теплые отношения.

– Говори, – мрачно приказал Маттьё. – Если появился новый дивизионный, то появится и новый комиссар, так? И этот новый комиссар – ты?

– Обычная административная логика.

– Несомненно, – глухо проговорил Маттьё. – Ле Флок отстранен, а меня, поскольку я не сумел его убедить и удержать, выкидывают вслед за ним.

– С чего ты взял, что тебя выкидывают? Там, наверху, тебя называют отменным работником – это цитата, – и я попросил разрешения работать с тобой.

– То есть под твоим присмотром.

– С административной точки зрения – да. Но не более того. Мне дали полную свободу, я могу набрать себе любую команду, ты мне нужен, и я на тебя рассчитываю. Если ты согласишься с нами работать.

– А у меня есть выбор? Или меня обвинят в нарушении субординации?