Когда выходит отшельник

– Вот этот рисунок, да?

– Хотите, скажу вам прямо? Вы такой же арахнолог, как я – римский папа.

– Вы правы, – согласился Адамберг, возвращая ей коробочку.

– И какой же паук вас интересует?

– Отшельник.

– Отшельник? Значит, вы такой же, как все? Вы боитесь?

– Нет. Я полицейский.

– Полицейский? Погодите, дайте соображу.

Маленькая женщина снова какое-то время смотрела прямо перед собой, потом перевела взгляд на Адамберга.

– Как только кто-то умирает, сбегаются полицейские. Не собираетесь же вы арестовывать пауков за убийство?

– Нет.

– Кстати, им будет очень неплохо в камере, если туда принести небольшую кучку дров. Извините, это шутка. Опять я болтаю невесть что.

– Ничего, не страшно.

– Погодите, дайте соображу. Ага, понятно. Как только начинается паника, сбегаются полицейские. Чтобы навести порядок. Значит, вы пришли навести справки, а потом рассказать вашим коллегам, нижестоящим и вышестоящим, как себя вести, чтобы успокоить людей.

Адамберг понял, что маленькая женщина только что подсказала превосходное объяснение его появления у профессора Пюжоля.

– Именно так, – подтвердил он, улыбаясь. – Приказ начальства. Как будто нам делать больше нечего.

– Надо было мне позвонить, сэкономили бы время.

– Но я с вами не был знаком.

– И то верно. Вы со мной не были знакомы. В коробочке у меня как раз паук-отшельник. На тот случай, если им потребуется яд.

– Он опасен?

– Да что вы! Нет, у стариков, конечно, от него могут быть неприятности. Но это если сидеть и ждать несколько дней. Люди ведь совсем в этом не разбираются. Не знают, что, когда появляется маленький пузырек, значит, их укусил паук. И лучше пойти к врачу и попить антибиотики. Но куда там, они сидят и ждут, особенно старики! Укус припухает, раздувается, а они говорят: “Я укололся, само пройдет!” Вообще-то они правы. Если мы станем бегать к врачу с каждым прыщиком, вообразите, что из этого выйдет! Но укус паука-отшельника не всегда проходит сам собой. И вот там все распухает и чернеет, и они отправляются наконец в больницу! Иногда уже слишком поздно.

– Вы хорошо его знаете, этого паука.

– Конечно, у меня дома есть несколько экземпляров.

– И вы не боитесь?

– Еще чего! Я знаю, где они находятся, не беспокою их, и все. Я никаких пауков не беспокою. Я люблю живность, любую. Нет, всех, кроме жуков-медляков. Знаете, что это такое? Слушайте, профессор опаздывает, не очень-то он с нами церемонится. А я, между прочим, на поезде сюда долго ехала. Так вот, эти мерзкие медляки – вы знаете, что это такое?

– Нет, не знаю.

– Да наверняка знаете! Это такие здоровенные черные жесткокрылые, грязно-черные. Как ботинки, которые никто никогда не чистил. Их еще называют жуками-могильщиками, вонючками или вестниками смерти.

– И чем они заслужили такие прозвища?

– Они любят всякие темные закоулки, причем погрязнее. Да и сами они грязные. Когда кто-то находит медляка, тот, вместо того чтобы бежать, поднимает свою жопу – ой, извините, мне так неловко, простите, пожалуйста, – он поднимает свой зад и выстреливает вам в нос зловонной струей. Она вызывает сильное раздражение. У нас они достигают четырех сантиметров в длину, это не так мало. Вы наверняка их видели. Да точно видели! Откуда вы родом?

– Из Беарна. А вы?

– Из Кадерака. Это недалеко от Нима. Вы точно этих жуков видели: повсюду, где есть дерьмо, есть и эти вонючки. Ой, извините, простите, пожалуйста.

– Ничего.

– Этих я давлю поленом или камнем, не дожидаясь, пока они в меня выстрелят. Меня беспокоит, что за последнее время я видела уже двух медляков, причем не в подвале, а в доме. Мне это не нравится.

– Потому что они вестники смерти?

– Насчет смерти не знаю, но они предвещают несчастье. Эти жуки-вонючки никому не нравятся. Первый выполз на меня из-за газового баллона. А второй – из моего сапога. Честно. А знаете, чем они питаются? Крысиным дерьмом. Честно.

К ним вышел профессор Пюжоль в распахнутом белом халате – крупный лысый мужчина с бородой, в очках в тонкой оправе, с хмурым лицом, всем своим видом показывая, что его оторвали от важных дел. Сначала он протянул руку Адамбергу:

– Комиссар Жан-Батист Адамберг?

– Он самый.

– Должен признать, я удивлен тем, что не последний человек в полиции наносит мне визит из-за пары укусов пауков-отшельников.

– Я тоже, профессор. Но у меня приказ.

– И вы обязаны подчиняться. Такая профессия. У вас там нет места для свободной мысли, и поверьте, мне вас жаль.

“Отвратный”, – подумал Адамберг.

Потом Пюжоль оглядел с головы до ног маленькую женщину, которая с трудом поднялась со скамьи: ей мешали дорожная сумка и трость. Адамберг помог ей, осторожно поддержав под локоть и взяв у нее из рук сумку.

– Извините меня, простите, пожалуйста, это все из-за артроза.

Профессор даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь, просто ждал, когда женщина встанет, и только потом протянул ей руку.

– Ирен Руайе-Рамье? Прошу вас, следуйте оба за мной.

Пюжоль стремительно понесся по длинным коридорам, а Адамберг, который поддерживал под локоть женщину, передвигался медленно и не мог его догнать.

– Не торопитесь, – сказал он ей.

– Надо же, какой неотесанный! Но может быть, я ошибаюсь и сужу слишком поспешно. Я не знала, что вы комиссар, и говорила с вами слишком вольно. Извините, простите, пожалуйста.

– Подумаешь! Это пустяки, я ведь сам назвался просто полицейским.