Разбивающая оковы

Лиля обернулась: ещё две девушки стояли у входа, держа нечто очень красивое. До Лили не сразу дошло, что это шёлковое платье. Она примерила: платье было великовато, но Лиля затянула верёвку на талии, и получился специфический фасон. Зеркало сказало, что это одеяние вполне идёт польской принцессе, ставшей турецкой рабыней. Ещё одна служанка – сколько их предоставил Фейсал пленнице, пусть и очень дорогой? – принесла белые туфли – без задника, зато с небольшими каблуками. Лиля присмотрелась к своему отражению: да, очень красиво, причём браслеты кандалов сочетаются с туфлями. Кто-то внутри девушки прошептал: к тебе хорошо относятся, дали большую, богато обставленную комнату, прислугу, с которой ты можешь делать что хочешь, красивое шёлковое платье и туфли, спать будешь на шёлковых простынях. Зачем тебе сетовать на утрату нищенской свободы? Не так уж кривили душой Карл и Стефан, когда обещали роскошную жизнь. От тебя требуется одно: покориться. Привыкнуть вставать на колени, когда потребуется, опускать взгляд, прятаться в покрывало, петь и танцевать, когда прикажут, не обращать внимание на кандалы и решётки на окнах… А когда придёт пора – доставить удовольствие султану… Не так уж обременительно, надо же стать чьей-то женой. Возможно, сделаешься новой Хюррем-султан, как об этом толковали Усман со Стефаном.

Лиля невесело усмехнулась этим мыслям: что толку от шёлка и красивых туфель, если ноги скованы, а спать придётся в чужой кровати? Куда приятнее старые простыни, многократно перестиранные натруженными руками доброй, славной Миленки, так сладко спится на них – довольно опустить голову на подушку… И что за радость повторить путь Хюррем, которая жила среди шёлка и драгоценностей, но умерла от яда?

Девушка обернулась к первой служанке:

– Я хочу вымыться. Приготовь горячую воду и помоги мне.

Фейсал пытался разобраться в своих чувствах к новой рабыне. Её красота сводила с ума, а каждое движение, любое слово, взгляд, в котором смешались боль, страх и тщетная надежда – всё это просто гипнотизировало. Будучи управляющим султанским дворцом, Фейсал повидал немало красавиц в оковах, и у него выработалось безразличие к их чарам, но Лейла, едва появившись в его жизни, сломала лёд. Однако управляющему нужно было немедленно решить, как поступить с ней.

Араб по происхождению, Фейсал был чужаком для османских теневых правителей, которым принадлежала реальная власть в империи – в отличие от султана. Последний, казалось, вершил судьбы миллионов людей, но на деле – не распоряжался ничем, кроме своего гарема. Когда-то среди теневых правителей случился раскол, и обе партии оказались заинтересованы привлечь на свою сторону султана. В те дни и произошло восхождение знаменитой Хюррем, которая в своей несравненной мудрости просто пересказывала то, что ей поручали не столь известные люди. Пока она исполняла их волю, всё было хорошо. Когда же она стала своевольничать, с ней случилась странная, но смертельная болезнь.

Фейсалу повезло, как когда-то Хюррем: будучи не более чем хорошим наездником и обладая опытом ухода за лошадьми, он получил место конюшенного. Как раз в этот период теневые владыки империи опять поссорились. Кто-то из них сообразил, что контроль над дворцом даёт не столь заметные, но немалые преимущества, и поставил на это место конюшенного. То, что это был араб, оказалось к месту: чужак для всех, он зато и не вызывал подозрений ни у одной партии. Однако со временем Фейсалу захотелось стать чем-то значительнее марионетки в чужих руках, и он решил разыграть свою партию с новой Хюррем. Так что Лиля попалась ему на глаза как нельзя более вовремя. Необычайно красивая и умная рабыня несомненно имела все шансы стать любимой женой султана, а остальное – дело техники дворцовых интриг.

Желая повысить свою значимость в глазах девушки, Фейсал накидал ей намёки на свою осведомлённость. Правда была в том, что империя собирала сведения обо всех знатных, влиятельных и богатых поляках и литовцах. Так Лиля и попала когда-то на заметку турецких посланцев в Польше, а остальное, чем Фейсал впечатлил девушку, было плодом обобщений и догадок. То, что княжна оказалась на невольничьем рынке Кефе, было сюрпризом для управляющего дворцом, который всего-то заглянул туда в поисках белокожих красавиц всё равно какого происхождения. После этого Фейсалу оставалось только наплести рабыне небылиц, а также снять с неё стальные кандалы, вызвав в ней чувство признательности.

За неделю до этого Фейсал приехал в Кефе, дабы отдать распоряжения – привести местный дворец в такое состояние, чтобы не стыдно было принять владыку мира. Через день-два Фейсалу предстояло вернуться в Стамбул, и управляющий намеревался прибыть туда не с пустыми руками. Несколько новых рабынь, достойных султанского ложа – это был неплохой улов. Однако Лейла меняла все правила игры. Фейсал с удивлением чувствовал, что не хочет отдавать пленницу ни султану, ни кому-либо ещё. Оставить её себе? Тридцать тысяч золотых… На самом деле – сумма хотя и огромная, но за такую красивую, умную, образованную и изысканную рабыню – почти даром. И собрать деньги можно: сбережения у Фейсала имелись, а ещё – попросить у друзей, в крайнем случае – навестить ростовщика. Однако дело было не только в деньгах. Фейсал не сомневался, что едва увидев Лейлу, султан отберёт её. Прятать красивую жену от посторонних взглядов? О ней всё равно скоро узнают… да хотя бы от этого жирного Усмана. Фейсал ощутил нечто вроде зависти к перекупщику, для которого даже самая красивая девушка – просто эквивалент нескольких мешков с золотом.

А значит… надо отбросить саму мысль о том, чтобы удержать Лейлу. Осыпать её безделушками, которые так нравятся женщинам, приставлять к ней служанок, а главное – держать под постоянным присмотром и не давать ни шанса на побег. Относиться к ней как к новой Хюррем, чьё расположение нужно завоевать, но в остальном она – просто товар, очень дорогой, ценный товар, который надо доставить повелителю в целости и сохранности.

Лиля проснулась, когда только светало – старая привычка. Стражники и служанки посапывали у дверного порога. И тут же пленница обнаружила сюрприз: оказалось, что на её шее застёгнут кожаный ошейник, от которого тянулась длинная и тонкая – как и на ножных кандалах – цепочка, ведущая в угол комнаты. Лиля попыталась вспомнить, что произошло накануне, когда она выкупалась с помощью служанки: она переоделась в лёгкий халат, ей принесли еду – фрукты, воду и какие-то сладости – и княжне захотелось спать. Она легла, один из стражников принёс ошейник с цепью… Остальное как-то не запечатлелось в памяти. Возможно, подумала Лиля, в воду было подмешано снотворное. А может, я просто очень устала.

Она открыла было рот, чтобы попросить снять цепь, но тут ей пришла в голову другая идея: она попыталась нащупать замок, соединявший ошейник с железом. Получилось, нащупала, но это оказалось нечто вроде маленького амбарного замка, закрывающегося на ключ. Раздосадованная Лиля потянула цепь – вдруг удастся оторвать её? – но тут проснулся ближайший стражник. Лиля тотчас сделала вид, будто только его ей недоставало:

– Послушайте! Мне надо выйти! Снимите с меня цепь!

Она говорила по-славянски, но то ли стражник знал этот язык, то ли понял жестикуляцию принцессы-рабыни: он сразу бросился к кровати, вынул связку ключей и дрожащими руками отстегнул цепь.

– А снять с меня ошейник? – капризно спросила Лиля, но стражник только молча поклонился. Девушка недовольно вздохнула, встала и посмотрела в зеркало: ошейник был белый, широкий, и при желании его можно было счесть украшением. Но – при желании…

Лиля вышла наружу. За ней направились шесть человек – двое стражников и служанки. «Так опасаются моего побега?» – удивилась пленница, но тут же поняла, что так и есть: наверняка их казнят, если что-то будет не так. Несчастных людей стало жалко, но не настолько, чтобы отказаться от утренней зарядки.

Ещё вчера Лиля приметила несколько прудов, и теперь направилась к ним. Оказалось, что это не пруды, а большие бассейны. Недолго думая, девушка разделась и спустилась в один из них: он едва доходил ей до груди. Забыв об этом неудобстве, Лиля оттолкнулась от дна – и сразу выяснила, что узы у неё на ногах не мешают плыть. Прикрыв глаза, она поплыла вдоль стенок бассейна, один круг за другим. Тем временем, в голове появилась мысль: а ведь сейчас кто-нибудь непременно донесёт Фейсалу… И что будет?

Лиля не дождалась ответа на этот вопрос. В какой-то момент она сочла, что на сегодня достаточно, и вышла. Голова кружилась – видимо, из-за получаса плавания по кругу. Служанка подала ей полотенце и халат, но Лиля, когда вытерлась, предпочла надеть вчерашнее платье – его держали другие служанки. Помимо верёвки вместо пояса, Лиля подвернула рукава, и теперь платье стало ей в самый раз. Княжна надела белые туфли и почувствовала себя девицей на выданье.

Послышались шаги: это был Фейсал. Служанка быстро протянула «госпоже» покрывало. Слабый пол дружно прикрылся и поклонился.

– Как тебе новые украшения? – обратился Фейсал к Лиле. Та поняла, о чём речь.

– О, благодарю, господин! Это очень красиво! – она погладила ошейник и постаралась улыбнуться. – И это тоже! – дотронулась она до кандалов. – Мягко и приятно! И платье замечательное, у меня никогда такого не было! И туфельки! Я никогда не ходила на каблуках, только слышала о них!

– Хорошо. Иди со мной!

Лиля подчинилась, раздумывая, всё ли сказала правильно и не нарушила ли невзначай какой-то запрет. Свита шла в нескольких шагах позади. Они вошли в большой дворец, и Лиля вдруг подумала, что, наверное, султан приехал и её сейчас познакомят с ним… Ой, только не это…

Опасение оказалось напрасно: в комнате направо находились большие шахматы.

– Не возражаешь, если я сыграю белыми? – с двусмысленной улыбкой обратился Фейсал к рабыне.

– Нет… то есть – как вам будет угодно… господин…

Фейсал кивнул и сделал первый ход. Лиля ответила, больше размышляя о том, какие ещё сюрпризы её ждут. Ход за ходом – чёрные не атаковали, но держались прочно. Белые сделали несколько ошибок, потеряли фигуру и две пешки. Улыбчивость Фейсала как ветром сдуло: теперь он смотрел перед собой раздражённо и зло, лицо побагровело, губы яростно сжались. Лиля сообразила, что делает кое-что неправильно. Разыграв «комбинацию», чёрные подставили ферзя под коневую вилку с шахом. Фейсал вовремя заметил свой шанс и с ликованием объявил шах, после чего забрал ферзя. Лиля вскрикнула как можно жалобнее:

– Ой, что я наделала! Теперь я проиграла… – и она попыталась заплакать.

– Не огорчайся! – великодушно обратился к ней Фейсал. – Кто из нас не делает ошибок?! А ты играешь совсем неплохо. В какой-то момент мне даже показалось, что ты можешь выиграть.

– Вы очень добры, господин, – изображая всхлипывание и глядя в пол, чтобы Фейсал поверил в её огорчение, ответила Лиля.

Выигрыш шахматной партии, которую он считал уже проигранной, привёл Фейсала в благодушное настроение. Поэтому визит одной из служанок, которая доложила, что «госпожа» долго плавала в большом бассейне несмотря на цепь на ногах, не впечатлил его. Более того, Фейсал задумался, не избавить ли рабыню от оков и ошейника. Однако Лейла в этих «украшениях» выглядела ещё привлекательнее, а управляющий дворцом до сих пор не вполне определился, отдать ли её султану или оставить себе.

Появился лекарь, он доложил, что осмотрел ноги Лейлы и её раны благополучно заживают, хотя лечение должно продолжаться ещё несколько дней. Выслушав это, Фейсал решил, что тянуть с отъездом более нет надобности.

Лиля вернулась к себе – по-прежнему в сопровождении свиты, – позавтракала и задумалась, чем теперь заняться. Подготовкой к побегу? Это не имело смысла, так как Фейсал прозрачно намекнул, что вот-вот придётся ехать в Стамбул. В голову пришло, что не помешало бы заглянуть в местную библиотеку, если она существует. Спросить об этом можно Фейсала, но понравится ли ему это? К тому же он может просто не знать подобные мелочи.

После раздумий, Лиля просто задала соответствующий вопрос свите. Быстро выяснилось, что грамотных нет. Девушка рассердилась и решила просто прогуляться. Свита, разумеется, последовала за ней. Лиля использовала прогулку для ознакомления с дворцом – нет, не в надежде сбежать, а просто чтобы убить время. И когда она уже обследовала все здешние сады, появился ещё один слуга Фейсала – его Лиля видела мельком, пока играла в шахматы.

– Госпожа, господин вызывает вас!

Лилю подмывало спросить, каким образом госпожой может быть рабыня в кандалах и ошейнике, но она решила отложить подобные выяснения. Молча проследовала за слугой – разумеется, вместе со свитой. Далеко идти не пришлось: девушку ждали носилки в сопровождении двух вооружённых всадников. Лиля поняла, что это означает отъезд в Стамбул, и сердце упало.

В порту Лилю ждал парусник. Осматриваясь в поисках Фейсала, Лиля при помощи свиты поднялась на борт, накинула покрывало и стала неторопливо прогуливаться по палубе. Поняв её намерения, свита быстро окружила её и стала дефилировать вместе с госпожой-рабыней. Лиля сначала рассмеялась, но затем стала сердиться: свита не позволяла ей подойти к борту. Когда недовольство княжны достигло апогея, появился Фейсал. К нему подобострастно подбежал шкипер – если Лиля правильно поняла положение этого человека на судне. Он что-то произнёс, Фейсал величественно кивнул, шкипер отдал распоряжения матросам, и Лиля услышала лязг цепи, на которой поднимался якорь. Паруса поднялись и надулись ветром – и корабль двинулся в путь. Фейсал поманил Лилю пальцем:

– Хочешь ещё сыграть в шахматы?

– Как вам будет угодно, господин, но ведь я всё равно проиграю.

Фейсал равнодушно кивнул, отдал слугам распоряжение, которое Лиля не поняла, и через минуту на палубе появились два кресла, изысканный столик и шахматы. Господин жестом велел рабыне сесть, занял место напротив неё и, не спрашивая согласия, взял себе белые. Лиля решила на этот раз не доводить игру до страстей и, продержавшись дюжину ходов, «зевнула» ладью. Фейсал радостно принял её капитуляцию, Лиля изобразила глубокое огорчение и застыла в ожидании.

– Я уверен – прежде чем мы прибудем в Стамбул, ты научишься выигрывать! – великодушно заявил рабовладелец. Вопреки ожиданию Лили, он не отпустил её, а начал новую партию. Разозлённая необходимостью проигрывать этой посредственности, Лиля на этот раз сделала ничью. Фейсал показался недовольным, и следующую партию Лиля снова проиграла. Набравшись храбрости, она спросила, нельзя ли снять с неё кандалы и ошейник.

– Нет! – радостно ответил повелитель. – Тебе очень идёт! Ты просто должна к ним привыкнуть!

Фейсал сделал паузу, затем поднял со значением указательный палец и изрёк: