Кулак Аллаха

Прибывший в Вену взломщик был не самым лучшим в Израиле, а в табеле о рангах занимал лишь второе место. Зато он обладал такими качествами, каких был лишен лучший израильский специалист.

Вечером Гиди Барзилаи в течение шести часов инструктировал молодого человека. Он рассказал ему все о деревянном шедевре восемнадцатого столетия, изготовленном франко-немецким краснодеревщиком Ризенером, а сыщик детальнейшим образом описал интерьер здания банка «Винклер». Инструктаж завершила бригада наблюдателей из отдела Ярид. Они сообщили взломщику о режиме работы ночного сторожа; эту информацию они получили, проследив, в какое время по ночам включается свет в той или иной комнате банка.

В тот же понедельник в Багдаде Мартин дождался пяти часов вечера, подкатил свой старенький велосипед к калитке в задней стене сада виллы Куликова, открыл калитку и вышел на улицу.

Здесь он вскарабкался на велосипед и стал спускаться в сторону ближайшего парома, ходившего через Тигр в том месте, где еще недавно стоял мост Джумхурия – пока на него не обратили внимание британские «торнадо».

Мартин завернул за угол и здесь заметил первый автомобиль, стоявший на обочине. Чуть дальше был припаркован второй лимузин. Когда из второй машины вышли двое мужчин и встали на проезжей части, перегородив дорогу, у Мартина тревожно забилось сердце. Он бросил взгляд назад: двое мужчин из первого автомобиля блокировали единственный путь к отступлению. Понимая, что все кончено, Мартин поехал вперед; другого выхода у него все равно не было. Один из стоявших впереди мужчин показал на обочину.

– Эй, ты! – крикнул он. – Сюда!

Мартин остановился под деревьями у тротуара. Откуда-то появились и солдаты. Их карабины были направлены на него. Он медленно поднял руки.

Глава 21

Во второй половине дня в Эр-Риаде встретились британский и американский послы. Судя по всему, встреча была неофициальной, и дипломаты хотели лишь воздать должное типично английскому обычаю – послеобеденному чаю с кексом.

На лужайке посольства Великобритании оказались также Чип Барбер, официально считавшийся сотрудником американской дипломатической миссии, и Стив Лэнг, который мог бы объяснить любому не в меру любопытному гостю, что его интересуют исключительно проблемы культурных связей его государства. Третьим гостем был генерал Норман Шварцкопф, сумевший ненадолго вырваться из своего подземного кабинета.

Скоро все пятеро с чашками в руках оказались в одном конце лужайки. Жизнь становится проще, когда каждый знает, каким способом зарабатывают свой кусок хлеба другие собеседники.

Главной темой всех разговоров в те дни была неизбежная война, но эти пятеро располагали информацией, недоступной для других. К такой информации относились и детали плана мирного урегулирования конфликта, представленные в тот же день Саддаму Хуссейну его министром иностранных дел Тариком Азизом. План был составлен в Москве после длительных переговоров с Михаилом Горбачевым и вызывал у союзников серьезные возражения, хотя и по разным причинам.

Всего несколько часов назад генерал Шварцкопф отклонил предложение Вашингтона начать наступление наземных войск раньше запланированного срока. Советский план мирного урегулирования призывал к выводу иракских войск из Кувейта на следующий день после прекращения огня американской стороной.

В Вашингтоне сведения об этом плане получили не из Багдада, а из Москвы. Белый дом немедленно ответил, что план имеет свои положительные стороны, но не предусматривает никаких путей решения ряда главных вопросов. В нем вообще не упоминается тот факт, что Ирак должен навечно отказаться от своих притязаний на Кувейт. В нем упущен из виду колоссальный ущерб, уже причиненный Кувейту: горят пятьсот нефтяных скважин, миллионы тонн сырой нефти выбрасываются в залив, отравляя его воды, казнены более двухсот кувейтцев, разграблена столица государства – Эль-Кувейт.

– Колин Пауэлл говорил мне, – сообщил генерал, – что государственный департамент придерживается еще более жесткой позиции. Они намерены требовать безоговорочной капитуляции.

– Да уж, эти могут потребовать и не такого, – пробормотал американский посол.

– Поэтому я ответил, – продолжал генерал, – что им прежде не мешало бы проконсультироваться с арабистами.

– В самом деле? – удивился посол Великобритании. – И почему же?

Оба посла были профессиональными дипломатами и долгие годы проработали на Среднем Востоке. Оба и были арабистами.

– Видите ли, – ответил генерал, – арабы никогда не примут такого ультиматума. Они скорее умрут.

На минуту воцарилось молчание. Послы старались найти на лице генерала хотя бы намек на иронию.

Барбер и Лэнг почти не принимали участия в этом разговоре, но и у того и у другого промелькнула одна и та же мысль: вы совершенно правы, дорогой мой генерал, в этом-то все и дело.

– Ты выехал из дома русского.

Офицер контрразведки не спрашивал, а констатировал факт. Его гражданская одежда не могла скрыть военной выправки.

– Да, бей.

– Документы.

Мартин порылся в карманах, вытащил удостоверение личности и замасленное письмо, выданное ему когда-то первым секретарем посольства Куликовым. Офицер тщательно проверил удостоверение, бросив взгляд на Мартина, сравнил фотографию с оригиналом, потом прочел письмо.

Израильские мастера знали свое дело. С фотографии сквозь запачканный пластик на офицера бесхитростно смотрел небритый Махмуд Аль-Хоури.

– Обыскать, – приказал офицер.

Другой, тоже в гражданском, провел руками по одежде Мартина, потом покачал головой. Оружия у этого феллаха нет.

– Карманы.

В карманах оказались несколько мелких банкнот, монеты, перочинный нож, цветные мелки и пластиковый пакетик. Офицер взял пакетик.

– Это что?

– Это выбросил неверный. Я его подобрал для табака.

– В нем нет табака.

– Нет, бей, табак кончился. Я надеялся купить пару щепоток на базаре.

– Не называй меня «беем». Бей ушли вместе с турками. Откуда ты взялся?

Мартин подробно рассказал о крохотной деревушке далеко на севере страны.

– Там мою деревню все знают, потому что у нас самые сладкие дыни, – охотно объяснял Мартин.

– Заткнись. Будь ты проклят вместе со своими дынями, – прорычал офицер, подозревая, что его солдаты с трудом удерживаются от смеха.

В конце улицы показался большой лимузин. Он остановился метрах в двухстах от задержавших Мартина солдат. Тот, что обыскивал Мартина, толкнул локтем начальника и кивнул в сторону подъехавшего автомобиля. Старший офицер повернулся и бросил:

– Ждите меня здесь.

Он подошел к лимузину и почтительно наклонился к полуоткрытому заднему окошку.

– Кого задержали? – спросил Хассан Рахмани.

– Садовника, господин бригадир. Он ухаживает за розами и садом на вилле, покупает продукты, занимается другими мелкими делами.

– Умен?

– Нет, совсем простофиля. Крестьянин с севера, из какой-то деревни, где выращивают дыни.

Рахмани задумался. Если простофилю арестовать, то русские удивятся, почему их работник не вернулся. Это их насторожит. Рахмани надеялся, что советский план мирного урегулирования провалится и тогда он добьется разрешения на обыск виллы. С другой стороны, если этого олуха отпустить, он вернется на виллу и расскажет, что его задержали, тогда его хозяева тоже заподозрят неладное. По своему опыту Рахмани знал, что любой бедный иракец хорошо понимает только один язык. Он достал бумажник и отсчитал сто динаров.

– Отдайте ему эти деньги. Скажите, чтобы спокойно ехал за покупками и возвращался, а на вилле присмотрелся бы, нет ли там кого-то с большим серебристым зонтиком. Если он будет держать язык за зубами, а завтра расскажет нам обо всем, что видел, он будет вознагражден. Если же сообщит о нас русским, то я его отдам в Амн-аль-Амм.

– Слушаюсь, бригадир.