Кулак Аллаха

Мартин рассчитывал рано или поздно наткнуться на шоссе Таплайн – единственное в этих местах. Тогда уж можно будет точно сказать, что он в Саудовской Аравии. Постепенно местность становилась менее пересеченной, управлять мотоциклом стало чуть легче. На скорости двадцать миль в час он заметил впереди большую машину. Если бы он не так устал, он бы успел среагировать, но напряжение последних суток замедлило рефлексы.

Передним колесом мотоцикл зацепился за проволочное заграждение, Мартина бросило вперед, он вылетел из седла, несколько раз перевернулся и упал на спину. Потом он открыл глаза и увидел кого-то в военной форме; в металле направленного на него карабина отражался блеск звезд.

– Bouge pas, mec[18 - Не двигайся, приятель (фр.).].

Это не арабская речь. Мартин напряг память. Что-то похожее он слышал много лет назад. Точно, в школе мистера Хартли несчастный преподаватель тщетно пытался разъяснить им тонкости языка Корнеля, Расина и Мольера.

– Ne tirez pas, – медленно проговорил он. – Je suis Anglais[19 - Не стреляйте. Я англичанин (фр.).].

Во французском иностранном легионе было только три сержанта-британца. Одного из них звали Маккаллен.

– Тоже стал англичанином? – сказал по-английски сержант. – Ладно, полезай в машину. А я, если ты не возражаешь, заберу твой пистолет.

Патруль легиона объезжал шоссе Таплайн в поисках иракских перебежчиков и оказался намного западнее расположения войск союзников. Воспользовавшись услугами сержанта Маккаллена как переводчика, Мартин объяснил французскому лейтенанту, что он находился на территории Ирака со специальным заданием.

Это мог понять любой офицер легиона; работа в тылу противника была и их специальностью. К счастью, в машине оказалась радиостанция.

Взломщик терпеливо ждал. В темном стенном шкафу в обществе швабр он просидел весь день, потом весь вечер. Он слышал, как время от времени кто-нибудь из сотрудников банка входил в туалет, справлял нужду, потом уходил. Изредка через стену доносился другой звук: старый лифт со скрипом добирался до верхнего этажа, а через минуту спускался. Взломщик сидел на кейсе, прислонившись спиной к стене, и иногда бросал взгляд на часы со светящимся циферблатом.

В половине шестого сотрудники банка начали расходиться. Взломщик знал, что в шесть придет ночной сторож, которого впустит в банк охранник. К тому времени охранник уже убедился, что все работавшие сегодня – а их список составлялся ежедневно – покинули здание.

В начале седьмого охранник тоже уйдет домой, а ночной сторож закроет дверь на все замки и включит сигнализацию. Потом он устроится в уголке, достанет переносной телевизор, который прихватывает с собой каждый вечер, и будет смотреть спортивные передачи, пока не настанет время первого обхода.

Согласно информации, полученной от бригады отдела Ярид, в банке «Винклер» даже уборщиц не оставляли без присмотра. В местах общего пользования – холлах, коридорах, туалетах и лестницах – они наводили порядок вечерами по понедельникам, средам и пятницам. Сегодня был вторник, поэтому взломщику никто не должен был помешать. Кабинеты убирали только по субботам и только под наблюдением охранника.

Ночной сторож был, очевидно, педантичным человеком. Он всегда трижды – в десять часов вечера, в два ночи и в пять утра – обходил весь банк, дергая ручку каждой двери.

До первого обхода он неизменно смотрел телевизор и ужинал принесенными с собой бутербродами. В промежутке между первым и вторым обходами он обычно дремал, поставив предварительно маленький будильник на два часа. Взломщик намеревался заняться своими делами именно в период от десяти вечера до двух ночи.

Он уже ознакомился с кабинетом Гемютлиха и, самое главное, с дверью, которая ведет в этот кабинет. К счастью, в отличие от окна, тяжелая деревянная дверь не была оснащена устройствами охранной сигнализации. Еще взломщик заметил, что между дверью и ковром две паркетные дощечки немного отличаются от других; очевидно, под ними были спрятаны датчики, реагирующие на давление.

Ровно в десять загудел лифт. Ночной сторож поднялся на верхний этаж и начал обход. Пешком спускаясь с этажа на этаж, он проверил все двери. Через полчаса старик покончил с кабинетами, заглянул в мужской туалет, включил свет, убедился, что охранная сигнализация на окне не нарушена, закрыл дверь и вернулся в холл. Здесь он решил еще немного посмотреть позднюю спортивную передачу.

В десять часов сорок пять минут взломщик в полной темноте покинул свое убежище и неслышно поднялся на пятый этаж.

Чтобы открыть дверь кабинета герра Гемютлиха, ему потребовалось пятнадцать минут. Наконец подался последний рычажок врезного замка с четырьмя язычками, и взломщик вошел в кабинет.

Его лоб опоясывала повязка с крохотным фонариком, но для предварительного осмотра он воспользовался другим, более мощным фонарем. В его свете он обошел стороной подозрительные паркетные дощечки и приблизился к столу с той стороны, где не было никаких охранных устройств. Потом он выключил большой фонарь и в свете крошечной лампочки принялся методично обследовать стол.

Открыть замки трех верхних ящиков не было проблемой; они оказались всего лишь красивыми бронзовыми безделушками столетней давности. Вытащив верхние ящики, взломщик стал искать кнопку, рычажок или маленькую рукоятку. Ничего похожего здесь не оказалось. Лишь через час за третьим сверху выдвижным ящиком он обнаружил небольшой, не больше дюйма, бронзовый рычажок. Взломщик подвигал рычажком. Послышался совсем негромкий щелчок, и от основания опорного столбика стола примерно на сантиметр отошла облицовочная дощечка.

Под дощечкой оказался узкий, меньше дюйма толщиной, тайничок. Впрочем, в нем было вполне достаточно места для двадцати двух листков тонкой бумаги. Каждый листок представлял собой официальную доверенность, предоставлявшую герру Гемютлиху право производить все операции со счетом. В доверенностях описывались и правила работы с номерными счетами.

Из портфеля взломщик достал фотоаппарат и складной алюминиевый штатив и закрепил на нем камеру на заранее установленной высоте. Объектив камеры был также заблаговременно сфокусирован на определенное расстояние, чтобы гарантировать высокую четкость изображений.

Первым в тонкой стопке лежал листок, в котором детально говорилось о правилах работы со счетом, открытым накануне сыщиком якобы по поручению его несуществующего американского клиента. Документ, который искал взломщик, оказался седьмым; он узнал его по номеру счета, на который Моссад переводил деньги два года назад, когда американцы и слыхом не слыхивали о существовании агента по кличке Иерихон.

На всякий случай взломщик сфотографировал все доверенности, потом сложил их в прежнем порядке, убрал в тайник, запер его, поставил на место, закрыл на замки все выдвижные ящики и вышел, заперев за собой дверь кабинета. В десять минут первого он был снова в мужском туалете, в обществе швабр и других принадлежностей для уборки.

Когда на утро банк открылся, взломщик выждал еще полчаса, прислушиваясь к скрипу лифта, доставлявшего служащих банка к их кабинетам. Взломщик знал, что постоянных сотрудников охранник никогда не сопровождает. Без десяти десять появился первый посетитель; он поднялся на лифте на верхний этаж. Взломщик неслышно выбрался из своего убежища, на цыпочках прошел до конца коридора и заглянул в холл. Стол охранника был пуст; значит, он сопровождал клиента.

Взломщик достал из кармана сигнальное устройство и дважды нажал на кнопку. Через три секунды внизу раздался звонок. Секретарша включила переговорное устройство и спросила:

– Да?

– Доставка заказа, – металлическим голосом ответил динамик. Секретарша надавила на кнопку, открывавшую задвижку, и в холл ввалился огромный добродушный разносчик. Он нес большую картину, тщательно упакованную в оберточную бумагу и перевязанную тесьмой.

– Все в порядке, уважаемая. Все почищено, все как новое, можете снова вешать на стену, – громогласно объявил он.

В этот момент в щель между медленно закрывающейся дверью и косяком чья-то рука на уровне пола просунула сложенный в несколько раз лист бумаги. Казалось, дверь захлопнулась, но замок не сработал.

Разносчик поставил картину ребром на стол секретарши. Картина была большая, пять футов шириной и фута четыре высотой, и совсем заслонила дверь от секретарши.

– Но я ничего не знаю... – робко возразила она.

Из-за картины выглянул разносчик.

– Вы только распишитесь, что получили ее в полном порядке, – сказал он и положил на стол дощечку с квитанцией.

Секретарша недоуменно рассматривала квитанцию, а тем временем взломщик неслышно сбежал по лестнице и через дверь выскользнул на улицу.

– Но здесь написано, что получатель – галерея Харцмана, – разобралась наконец секретарша.

– Правильно. Балльгассе, четырнадцать.

– Но у нас номер восемь. Это банк «Винклер». Галерея чуть дальше.

Озадаченный разносчик пространно извинился и унес картину. По мраморным ступенькам спустился охранник. Секретарша рассказала ему о небольшом недоразумении. Охранник недовольно фыркнул, устроился за своим столом по другую сторону холла и снова углубился в изучение утренней газеты.

К полудню вертолет «блэкхок» доставил Майка Мартина на эр-риядский военный аэродром. Его встречали Стив Лэнг, Чип Барбер, а к большому удивлению Мартина также его непосредственный начальник, полковник Брюс Крейг. Пока Мартин находился в Багдаде, из Херефорда на Средний Восток были переведены два из четырех батальонов полка; теперь офицеры и солдаты полка осваивали пустыни западного Ирака. Третий батальон небольшими подразделениями был рассеян по учебным центрам многих стран, и лишь четвертый оставили в Херсфорде. Все выжидающе смотрели на Мартина. Первым не выдержал Лэнг.

– Привезли, Майк? – спросил он.

– Да. Последнее сообщение Иерихона. По радио передать не удалось.

Он вкратце объяснил, почему не смог воспользоваться передатчиком, и вручил Лэнгу испачканный листок тонкой бумаги.

– Мы тут изрядно поволновались. Последние сорок восемь часов не могли связаться с вами, – сказал Барбер. – Майор, вы сделали большое дело.

– Джентльмены, – вступил в разговор полковник Крейг, – если вы решили самые неотложные проблемы, не могу ли я забрать своего офицера?

Лэнг оторвался от сообщения Иерихона, которое он пытался прочесть без перевода.

– Почему бы и нет? Думаю, можете, с нашей искренней благодарностью.

– Подождите, – не согласился Барбер. – Полковник, что вы можете ему предложить?

– Ну, койку в наших казармах, кое-что из еды...