Браконьер

– Нечего ему здесь у вас делать, О’Донагю, – сказал он. – Мальчик этот слишком хорош для того, чтобы навек оставаться в должности лакея. Для чего ему пропадать на чужбине, пусть он лучше возвращается к себе на родину, в старую Англию.

– Но что же вы ему можете предложить в Англии лучше того, что я предлагаю ему здесь?

– Я ему дам образование, я доставлю ему возможность учиться, сделаться образованным человеком. Я не могу забыть, как он храбро и мужественно держал себя перед лицом волчьей стаи, каким чудным помощником был он нам во время опасности. Если майора Мэк-Шэна не съели волки, то майор Мэк-Шэн в значительной степени обязан этим мальчику Джо. И майор Мэк-Шэн хочет отблагодарить его за это. У нас с мистрис Мэк-Шэн детей нет. Он будет нашим приемным сыном – разумеется, если согласится мистрис Мэк-Шэн, потому что деньги-то ведь ее…

– Ну, тогда другое дело, – сказал О’Донагю. – Только я также хотел бы сделать для чего-нибудь и от себя.

– Вы уже достаточно для него сделали в свое время. Вы спасли его от нужды и лишений, и если он со своей стороны принес вам пользу, то вы теперь с ним только квиты.

– После того, что вы сказали, я, конечно, вынужден уступить, – сказал О’Донагю.

Дня через два после этого разговора О’Донагю с женой, в сопровождении Дмитрия, выехал в Петербург, а Мэк-Шэн и Джо отправились в Англию.

Глава XVII. На другой день после убийства

Теперь, читатель, мы должны с вами вернуться в местечко Грасфорд, в тот коттедж, где вы оставили Рошбрука и его жену, упавшую в обморок при прощании с сыном.

Придя в себя, она заплакала в голос от горя, что лишилась сына и от страха, что преступление ее мужа откроется. Рошбрук сидел молча и глядел на золу в камине. Немой то жалобно заглядывал в лицо своему хозяину, то подбегал к плачущей хозяйке. Умный пес чутьем чуял, что случилось неладное. Убедившись, что его не замечают, он подошел к двери, из которой вышел Джо, понюхал щель и вернулся к Рошбруку.

– Я раз, что он ушел, – пробормотал, наконец, Рошбрук. – Он умный мальчик, он выкрутится.

– Он очень умный, – согласилась Джек. – Но только увижусь ли я с ним когда-нибудь?

– Не бойся, увидишься, когда все уляжется. Мы здесь не может оставаться.

– Хорошо, если бы в самом деле так все устроилось!

– Будем надеяться на это, а пока ложись в постель. Не хорошо будет, если заметят, что мы не ложились, или увидят у нас в коттедже свет так близко к утру. Ляжем-ка спать, Джен.

Рошбрук и его жена пошли спасть, свет погасили, и все в доме успокоилось, кроме совести Рошбрука, который всю ночь ворочался с боку на бок. Джен не спала тоже, прислушиваясь к реву ветра. Ее пугал, заставлял вздрагивать малейший шум, даже пение петуха. Потом под окнами стали слышаться шаги прохожих. Рошбруки не в силах были больше лежать. Джен встала, оделась, зажгла огонь и увидала, что Рошбрук сидит на постели в глубокой задумчивости.

– Я думаю, Джен, – сказал он, – не лучше ли будет уничтожить «Немого»?

– Собаку-то? Зачем? Ведь она рассказать ничего не может. Нет, нет, не убивай бедного песика!

– Говорить он не может, но у неге есть чутье, он может навести на след.

– А пусть наводит. Ведь это не будет уликой против тебя.

– Против меня не будет, но это усилит улике против Джо.

– Против бедного нашего мальчика? Да, пожалуй. Но и убийство собаки покажется подозрительным. Лучше ее запереть.

– Хорошо. Запри ее куда-нибудь и привяжи покрепче.

Джен заперла собаку и принялась готовить завтрак. Только что они с мужем сели за стол, как щелкнула дверная задвижка, и в комнату заглянул школьный учитель Фернес, зашедший за мальчиком Джо, чтобы вместе с ним идти в школу.

– Доброго утра, – сказал он. – А где же мой друг Джо?

– Входите, сосед, входите и дверь за собой закройте, – сказал Рошбрук. – Мне нужно вам два слова сказать. Чашку чаю не выпьете ли? Моя хозяйка сейчас вам нальет хорошего.

– Охотно выпью. Чай у мистрис Рошбрук всегда отличный. Но где же мой друг Джо? Неужели он еще не вставал, ленивец этакий? Мистрис Рошбрук, отчего вы такая печальная?

– Еще бы не быть печальной! – заплакала Джен, прикладывая к глазам передник.

– Что случилось, мистрис Рошбрук? – допытывался педагог.

– Мы очень встревожены из-за Джо. Сегодня утром его не оказалось дома, постель была пуста, и до сих пор его нет.

– Да, это странно. Куда он мог убежать, плутишка?

– Мы не знаем, – сказал Рошбрук. – Только я заметил, что он взял с собой мое ружье, и страшно боюсь.

– Чего же вы боитесь?

– Не убежал ли он стрелять дичь, и не схватили ли его сторожа?

– Да разве он это делал когда-нибудь?

– По ночам – ни разу, а если делал, то днем. Он всегда говорил, что ему очень хочется поохотиться.

– Знаете, сосед, в этом втихомолку вас самих все подозревают. Для чего вы держите ружье?

– Просто по привычке, я всю свою жизнь провел с ружьем в руках, – отвечал Рошбрук. – Я не могу без ружья. Но это все одни предположения, а вы лучше посоветуйте, как нам быть и что делать.

– В таком деле трудно дать совет, – сказал учитель. – Если Джо пустился в браконьерство, как вы предполагаете, и его на этом изловили, то вы скоро услышите о нем. Но вашего-то участия в этом деле нет, конечно?

– Как, моего участия? Что вы, сосед! Неужели вы думаете, что я сам дал сыну ружье? Такому маленькому мальчику?

– Буду думать, что нет, не давали. Тогда, стало быть, очевидно, что он действовал без ведома родителей. Полагаю также, что вы не станете требовать себе назад ружье, которое по закону конфискуется в пользу землевладельца.

– Ах, что ружье!.. Мальчик, мальчик наш где? – вскричала Джен. – И что с ним сделают за это?

– Сделают с ним – о, его накажут не строго, ведь он малолеток. В ссылку его не отправят, а подержат недолго и тюрьме и возвратят родителям для домашнего исправления. Велят вам его высечь – и все тут. По-моему, вам особенно тревожиться нечего. Мой совет – не говорить обо всем этом больше никому ни слова, покуда сами чего-нибудь не услышите.

– А если мы так ничего и не услышим?

– Это будет значит, что он ушел не браконьерствовать, а затеял какую-нибудь другую проказу.

– Для чего же другого могло понадобиться ему ружье? – торопливо спросил Рошбрук.

– Правда. Ведь не мог же он задумать убить кого-нибудь, – согласился учитель.

При слове «убить» Рошбрук даже привскочил, но сейчас же сел опять.

– Что вы! Убить! – вскричал он. – Ха-ха-ха! Такой маленький мальчик – и вдруг убийца!

– Не хочу этого думать. Знаете что, Рошбрук? Я на это утро отпущу учеников и схожу к Байрсу, спрошу его. Он знаком с новым лесным смотрителем в усадьбе и может без труда узнать о вашем сыне, если с ним что-нибудь случилось.