История маленького лорда

Граф молча глядел на мальчика, ему тоже все это казалось странным – он никогда не испытывал такого чувства. Особенно ему стало не по себе, когда он увидел озабоченное выражение на детском лице, которое обычно было таким счастливым.

–. И они отнимут у дорогой ее дом и ее коляску? – спросил Седрик с некоторым страхом.

– Нет! – решительно отвечал граф. – Они ничего у нее отнять не могут…

– Правда? – обрадовался Седрик и, видимо, успокоился. Он кротко взглянул на деда и неуверенно спросил: – А что же мальчик? Другой мальчик? Он будет теперь вашим внуком вместо меня?

– Никогда! – граф крикнул так резко, что Седрик подпрыгнул на стуле.

– Никогда? – переспросил он. – Я думал… – Он вдруг вскочил и подошел к деду. – Дедушка, скажите: останусь ли я при вас, если даже не буду лордом?.. Буду ли я жить с вами, как до сих пор? – и личико его покраснело.

– Ты – мой и всегда будешь моим, пока я жив! – голос старого графа дрогнул. – Да, ты всегда будешь при мне!.. Видит Бог, иногда мне кажется, что, кроме тебя, у меня никогда не было детей.

Седрик вспыхнул от радости, он положил руки в карманы и, глядя в глаза своего знатного деда, сказал:

– Тогда мне все равно, буду ли я графом. Я думал, что тот мальчик займет мое место при вас, и… и мне это было обидно.

Граф положил руку ему на плечо и притянул к себе.

– Они не отнимут у тебя то, что я сам имею право тебе дать, – сказал он, – тяжело переводя дух, – Да я и не верю, чтобы у них оказалось какое-нибудь законное право лишить тебя родового наследства. Помни одно: что бы ни случилось, ты получишь все, что принадлежит лично мне, – все!

Казалось, граф забыл, что говорит с ребенком, рассуждал, как будто сам с собой. Он теперь только понял, до какой степени сильна его привязанность к внуку и какие надежды он возлагал на мальчика. Упрямому графу казалось невозможным – больше, чем невозможным, – уступить тем, против кого он был настроен. И граф приготовился к отчаянной борьбе.

Через несколько дней после того, как женщина, назвавшаяся леди Фаунтлерой, виделась с мистером Хэвишемом, она явилась в замок и привезла с собою сына. Ее не приняли. Лакей передал, что граф не желает ее видеть и предлагает ей обратиться к мистеру Хэвишему.

– Надеюсь, – говорил после ее отъезда Томас, – что я довольно послужил в знатных домах, чтобы уметь отличить настоящую знатную леди от самозванки. И если эта особа леди, то я ничего не понимаю в женщинах.

Незнакомка уехала, лицо ее выражало злобу и страх. Поверенный, разговаривая с ней, заметил, что, несмотря на бойкость на словах, дерзость ее была напускная; она, видимо, была сама обескуражена тем положением, в которое себя поставила. Казалось, она не ожидала, что получит такой сильный отпор.

В замке ее не приняли, но поверенный уговорил графа съездить к ней в гостиницу. Когда он вошел, она побледнела как полотно, потом наговорила ему дерзостей, грозила законом и требовала – все одним духом.

Граф стоял перед ней во весь рост, с достоинством чистого аристократа, и презрительно, молча глядел ей прямо в лицо. Он спокойно дал ей высказаться, накричаться вволю, и, когда она наконец выдохлась, он заговорил:

– Вы уверяете, что вы жена моего старшего сына. Если это правда, закон на вашей стороне, и ваш сын – лорд Фаунтлерой. Суд нас разберет и решит этот вопрос. Если вы правы – получите приличное содержание, но, пока я жив, я не желаю видеть ни вас, ни вашего сына. После моей смерти все родовое состояние, к несчастью, перейдет к вам. Я так и думал, что мой сын Бевис выберет себе такого сорта жену, как вы.

Он повернулся к ней спиной и вышел.

Несколько дней спустя миссис Эррол сидела у себя в спальне и писала. Испуганная горничная прибежала доложить о приезде гостя.

– Сам граф! – воскликнула она со страхом.

Миссис Эррол прошла в гостиную: высокий старик с орлиным профилем и длинными седыми усами стоял на тигровой шкуре.

– Вы миссис Эррол? – спросил он.

– Да, – отвечала она.

– Я граф Доринкорт. – Он немного помолчал, всматриваясь в ее глаза, так похожие на глаза ребенка, которого он видел каждый день в течение последних месяцев.

– Мальчик очень похож на вас, – сказал он отрывисто.

– Мне это часто говорят, милорд; но я рада, что он похож и на отца. – Она вовсе не была смущена внезапным посещением.

– Да, – сказал граф, – ое похож на моего сына… – и стал нетерпеливо дергать седые усы, – Вы знаете, зачем я приехал?

– Я видела мистера Хэвишема, – начала миссис Эррол, – он говорил мне о требованиях,

– Я приехал сказать вам, – перебил граф, – что о них наведут справки и, если возможно, права их будут оспорены. Я намерен отстаивать права мальчика всею силою закона. Его права…

Миссис Эррол прервала его:

– Он ничего не должен получить, на что права не имеет, даже если бы закон был за него.

– К несчастью, тут закон не властен, – сказал граф. – Эта отвратительная женщина и ее сын…

– Она, может быть, любит его, как я Седрика, – опять прервала миссис Эррол. – И если она была женой вашего старшего сына, то ее мальчик, а не мой лорд Фаунтлерой.

Она боялась графа не больше, чем Седрик, и глядела на него так же спокойно. Это нравилось старому деспоту, перед которым все трепетали.

– Полагаю, – сказал он насмешливо, – что вы даже предпочитаете, чтобы он никогда не сделался графом Доринкортом!

Она покраснела.

– Очень почетно быть графом Доринкортом, милорд. Но я прежде всего хочу, чтобы он всегда был добр, справедлив и честен, как его отец.

– А не как дед? – заметил иронически граф.

– Я не имею чести знать его деда, но я знаю, что мой мальчик считает вас… – она внезапно запнулась, затем спокойно посмотрела на него и прибавила: – Я знаю, что Седрик вас любит.

– А любил бы он меня, если бы знал, отчего я не разрешаю вам приезжать в замок? – сухо спросил граф.

– Я думаю, нет, – отвечала миссис Эррол. – Потому я и не хотела, чтобы он это знал.

– Похвально, – произнес граф, – не всякая женщина так бы поступила.

Он стал ходить взад и вперед по комнате, дергая сильнее, чем обычно, усы.

– Да, он меня любит, – говорил старик, – и я его тоже. До сих пор я никого не любил, а его люблю. Он мне понравился с первой минуты. Я стар, жизнь мне надоела, а в нем я вижу смысл жизни, горжусь им, и мне отрадно было думать, что он с достоинством займет мое место.

Граф остановился перед миссис Эррол.

– Я в горе… большом горе! – Голос гордого графа дрожал. На мгновение миссис Эррол показалось, что в его суровых глазах стояли слезы. – Наверно, поэтому я и приехал к вам, – продолжал граф. – Я вас ненавидел, ревновал вас. Это ужасное дело все изменило. После свидания с той особой, которая уверяет, что она жена моего старшего сына, я ищу в вас утешения. Я старый дурак, я виноват перед вами… Вы очень похожи на мальчика, а он моя первая радость в жизни… Я очень несчастен и пришел к вам, потому что мальчик похож на вас и я люблю его. Ради него будьте добры ко мне, если можете.

Голос его был, как всегда, суров, но старик, видимо, был убит, и миссис Эррол стало его жаль. Она подвинула кресло и сказала:

– Садитесь, милорд, отдохните, вы измучены.

Такое внимание было для него ново. Он вспомнил про внука и сел. Если бы не это несчастье, возможно, он продолжал бы ее ненавидеть, но она много выиграла в сравнении с леди Фаунтлерой.