Избранные сочинения. Великий Гэтсби. Ночь нежна. Загадочная история Бенджамина Баттона. С иллюстрациями

– Признаться, мисс, я как раз собирался домой и хотел вас разбудить. С солнечным ожогом шутки плохи.

– Благодарю вас.

Розмари взглянула на свои побагровевшие ноги.

– Силы небесные!

Надеясь, что ему захочется поговорить, она весело рассмеялась, но Дик Дайвер уже тащил складную кабинку и зонт к стоявшему поблизости автомобилю. Тогда, чтобы освежиться, Розмари решила немного поплавать. Пока она плескалась в воде, он вернулся и, подобрав лежавшие на песке грабли, совок и сито, спрятал их в расщелину между камней. Затем он огляделся вокруг, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь на пляже.

– Простите, а вы не скажете, который час? – спросила она.

– Примерно половина второго, мисс.

И оба одновременно посмотрели на горизонт.

– Час, как я думаю, отменный, – сказал Дик Дайвер. – Можно сказать, лучший из всех возможных!

Он посмотрел на неё, и целое мгновение для Розмари не существовало ничего, кроме его удивительных, наполненных солнечной синевой глаз! Затем, взвалив себе на плечи последнюю сумку с вещами, он зашагал к автомобилю. Выйдя из воды, Розмари отряхнула со своего пеньюара песок, оделась и задумчиво побрела в сторону отеля.

Глава 3

К обеду Розмари с матерью явились лишь в третьем часу. В ресторанном зале было совершенно пусто, и лишь на вытертых до зеркального блеска столах метались причудливые тени – это ветер раскачивал растущие за окном сосны. Двое итальянцев-официантов, оживлённо болтая, заканчивали убирать посуду. Однако, увидев посетительниц, они разом умолкли и на скорую руку сервировали для них облегчённый вариант предусмотренного табльдотом

ланча.

– А я на пляже влюбилась, – вдруг заявила Розмари.

– В кого же?

– Ну, сначала – в целую кучу очень милых и симпатичных людей… А затем в одного мужчину.

– И ты с ним говорила?

– Увы, почти нет… Но он очень красив. Рыжие волосы…

Изрядно проголодавшаяся Розмари, не раздумывая, приступила к ланчу.

– Однако он женат, – добавила она с полным ртом. – Обычное дело…

Её мать была её лучшей подругой и в последние годы фактически посвятила свою жизнь тому, чтобы всячески способствовать профессиональному становлению своей дочери. В актёрской среде это не такая уж редкость, однако удивительным было то, что, в отличие от многих других матерей юных дарований, миссис Элси Спирз не искала в этом вознаграждения за собственную не состоявшуюся карьеру. Ей грех было жаловаться на судьбу. За плечами у неё было два вполне благополучных брака, и оба раза, овдовев, она становилась лишь крепче духом. Первый её супруг был кавалерийским офицером, а второй – военным врачом, и надо сказать, что оба они позаботились о том, чтобы в будущем её дочь ни в чём не нуждалась. Воспитав Розмари в строгости, мать тем самым сформировала её характер, однако, целиком и полностью посвятив себя дочери, она взрастила в её душе идеализм. До сих пор идеалом для Розмари была она сама, и на мир её дочь смотрела её глазами. Впрочем, при всём своём простодушии она была надёжно защищена от типичных ошибок юности, и лучше всяких предостережений матери её оберегала собственная интуиция. В свои без малого восемнадцать лет она уже обладала вполне зрелым неприятием всего дешёвого, фальшивого и пошлого. Однако когда к Розмари неожиданно пришла известность, миссис Спирз решила, что её дочери пора обрести некоторую внутреннюю независимость, и поэтому она бы скорее обрадовалась, нежели огорчилась, если бы этот пламенный, самозабвенный и в то же время на редкость взыскательный идеализм обрёл более подходящий объект для поклонения.

– Так значит, тебе здесь нравится? – спросила она.

– Я думаю, что было бы неплохо познакомиться с этими людьми… Ну, с теми, которые мне понравились, конечно. Потому что на пляже были ещё и другие, но они просто ужас! Они меня узнали. Увы, мама, как бы далеко мы с вами ни уехали, в любом уголке мира найдутся люди, смотревшие «Папину дочку»!

Подождав, пока уляжется этот порыв детского самолюбования, Миссис Спирз как бы вскользь спросила:

– Кстати, когда же ты намерена повидаться с Эрлом Брэди?

– Думаю, мы можем съездить к нему даже сегодня. Если, конечно, вы не устали, мама.

– А что если ты отправишься к нему одна, без меня?

– Тогда лучше подождать до завтра.

– А я считаю, что ты и сама отлично справишься. Здесь недалеко. Или ты не говоришь по-французски?

– Ах, мама, честно говоря, мне сегодня совсем не хочется никуда ехать…

– Ладно. Можно поехать и в любой другой день. Но имей в виду: пока мы здесь, ты просто обязана с ним встретиться!

– Хорошо, мама.

После ланча их обеих вдруг одолела та странная хандра, которая нередко донимает американцев за границей, особенно в провинции. Это было отвратительное состояние, когда ничего не хочется делать; когда тишина действует угнетающе, и нет собеседника, который озвучил бы тебе твои собственные мысли! Им казалось, что жизнь здесь остановилась, и их вдруг охватила ностальгия по суете и блеску больших городов.

– Не знаю, как вы, мама, а я думаю, что дольше трёх дней здесь оставаться не стоит, – сказала Розмари, когда они вернулись в номер.

За окном шелестели листья. Сквозь жалюзи в комнату проникали порывы ветра. Жара, наконец, мало-помалу стала спадать.

– А как же твой курортный роман?

– Ах, мама, неужели вы не понимаете, что мне не нужен никто, кроме вас?!

В вестибюле Розмари случайно столкнулась с месье Госсом-старшим и, воспользовавшись случаем, узнала у него расписание местных поездов. Скучавший у конторки консьерж

в светло-коричневой форме принялся было раздевать её взглядом, но тут же опомнился и скромно опустил глаза. Автобус, которым она добиралась на станцию, оказался почти пустым. Её попутчиками были лишь двое официантов, которые при её появлении почтительно замолчали и потом за всю дорогу так и не проронили ни слова. Ей хотелось сказать им: «Не стесняйтесь! Бросьте все эти глупые игры, ведь вы нисколько мне не мешаете!»

В купе первого класса

было душно. Повсюду мелькали красочные рекламы железнодорожных компаний: где-то рядом с Арлем

– Пон-дю-Гар

, а ещё – амфитеатр в Оранже

, зимний спорт в Шамони

… Каким же заманчивым всё это казалось по сравнению с бесконечно тянущимся за окном бесцветным морем! В отличие от американских поездов, которые были, казалось, пришельцами из иных миров, где и понятия о скорости совершенно иные, и потому презирали всё, что движется менее стремительно, чем они сами, в том числе собственных пассажиров, здешние поезда были неотъемлемой частью той земли, по которой они двигались. Своим дыханием они сдували пыль с пальмовых листьев, а оставшаяся от сгоревшего в их огненных недрах топлива зола шла на удобрение окрестных садов. Вдоль железной дороги росли цветы, и Розмари казалось, что можно, не выходя из поезда, встать и, протянув руку в окно купе, сорвать букет!

Вскоре поезд прибыл в Канны. Выйдя на станцию, она увидела длинный ряд экипажей. Сонные извозчики скучали в ожидании пассажиров. Вдоль набережной выстроились бесчисленные модные лавки, казино и огромные отели. Их сверкавшие холодным металлическим блеском фасады равнодушно взирали на летнее море. Трудно было поверить, что здесь вообще когда-то был «сезон», и чувствительной к веяниям моды Розмари вдруг стало неловко, как будто она запятнала себя причастностью к этому безнадёжно отсталому миру; что скажут люди, узнав, что в это затишье между весельем прошлой зимы и следующей она всё ещё здесь, в то время как где-то далеко, на севере, кипит настоящая жизнь?!

Когда Розмари с флакончиком кокосового масла в руках выходила их аптеки, дорогу ей перешла женщина, которую она сразу же узнала: это была миссис Дайвер. Держа в руках целую охапку диванных подушек, она направлялась к припаркованному неподалёку автомобилю. Вот к ней подбежала, радостно залаяв, чёрная такса, и уснувший было шофёр, вздрогнув, проснулся. Она села в машину. Красивое лицо её было непроницаемо, а дерзкий, но в то же время настороженный взгляд был устремлён в никуда. На ней было короткое ярко-красное платье, обнажавшее загорелые ноги. Волосы у неё были густые и тёмные, с золотистым отливом, делавшим их похожими на шерсть собаки чау

.

До обратного поезда оставалось ещё полчаса, и чтобы скоротать время, Розмари решила зайти в располагавшееся неподалёку, на набережной Круазет

, Cafе des Alliеs