Смертельный лабиринт

– Ну почему? – возразила она. – Он расспрашивал, как и с кем живу, сколько получаю, нравится ли работа? Говорил, что снимать в телевидении будет. Но как это? Ну когда лицо затемненное, чтоб его видно не было. А фигура – сколько угодно. Оплата у нас через кассу, а так – чаевые. Он не жилился.

– Изнутри, получается, изучал поточное производство? – не мог, чтоб не съязвить, Климов.

Но девица Надя все приняла за чистую монету:

– Ага, мы его снаружи, а он нас – изнутри! – и фривольно хихикнула.

– Ну-ну! – вмиг построжел Суворов. – Брось свои шуточки. Тебя серьезно спрашивают.

– Ну так и я, – не сдавалась Надя. – Петр Егорович, вы будете долго? А то там уже первые клиенты подходят...

– Ладно, иди. – Хозяин махнул рукой и, когда девица вышла, добавил: – Вот такие они все. Хорошие девчата. И зарабатывают достаточно. К зарплате – чаевые. А тот же Реваз своих бы кобелей нагнал, и те бы девок за так пользовали... Ну, видишь теперь разницу?

Климов видел. Как понял и то, что здесь фактически работает хорошо отлаженное публичное заведение. И вспомнил в этой связи старинный анекдот. Какая разница между бардаком и публичным домом? Отвечаем: публичный дом – это отлично налаженное производство наслаждений, а бардак – это стиль руководства. И в те годы, когда рассказывали этот анекдот, он наверняка был жутко смелым!

Понимая, что большего он сегодня, видимо, от Суворова не добьется, тот и так достаточно «открылся», Климов все же решился еще на один вопрос. Пока у обоих настроение благодушное и контакт вроде бы установился.

– А скажи мне, Перт Егорович, вот ты, вижу, опытный... больше того, мудрый человек, раз такое дело с душой делаешь, верно?

– Стараюсь, – снисходительно ответил Суворов, принимая, однако, комплимент.

– Тогда скажи мне... Не для протокола, не для следствия... Я просто по-человечески понять его хочу, этого журналиста... Сугубо между нами, слово даю. Вот такая реклама твоего заведения по телевидению – она дорого тебе обходится? Или обошлась, я не знаю? Но ведь теперь же все продается, верно? А роскошная реклама, да с проблемами, да еще с антуражем, после чего все сюда побегут, – это серьезное подспорье для успешного бизнеса, так? Или я не понимаю?

– Правильно ты понимаешь... – Суворов покачал головой. – Хорошие бабульки он увез. Но это дело – недоказуемое. – Он хитро подмигнул.

– Да я тебе слово дал! И не собираюсь ничего доказывать. Но вот мысль мелькнула. Ты ему когда деньги отдал, в тот день?

– Ну?

– Знаешь, почему спрашиваю? А не мог ли это быть просто грабеж? Кто-то узнал либо подглядел, вот и решил воспользоваться? Ведь при нем в ночь убийства ничего не нашли – ни бумажника, ни документов, ни «мобильника».

– А что, запросто... – подумав, ответил Суворов. – Пять кусков – нехило... И Надька, это она так, для фасона, а он у нее был халявный... я сам велел, чтоб по высшему разряду обслужила... И она – девка старательная. Эх, – вздохнул он, – промахнулся, видать, бабки на ветер, и не будет никакой твоей рекламы... Ты там, у них, не слыхал: пойдет передача?

– Вряд ли... Но я узнаю – позвоню, – пообещал Климов, вставая. – Телефон я у тебя записал...

«А я, кажется, знаю, куда они могли уйти, эти денежки... – сказал себе Климов. – Узнать бы еще, кто кредитор?.. И если Леня вернул ему свой долг, то, значит, версия с кредитором отпадает...»

Уже покидая ресторан, решил для себя: «Надо будет сегодня обязательно поделиться своими впечатлениями с Мариной... А интересно как получается: внешне она – сухарь сухарем, даже словно нарочно подчеркивает свою незавидность, неприметность. Зато когда раздевается – ого!.. Странное дело, а вот эта Надя, у которой все видно, совсем не трогает... Наверное, потому, что это – ее профессия. И она – не для любви предназначена, а для удовлетворения похоти. Пожрал, выпил, сбросил напряжение – и за работу! Бабульки лепить... Вот, видно, и эту проблему решал здесь для себя Леонид Морозов – он же, говорила Марина, дотошливым был, во все влезал сам... А пять тысяч долларов – очень неплохой гонорар, не облагаемый к тому же налогами». Правда, не знал Климов, какие вообще гонорары считаются «неплохими» на этом телевидении. Надо будет тоже у Маринки спросить...

Итак, зафиксировал Климов, Леонид Морозов в свой последний день появился у Суворова в полдень, а уехал в три. Куда? К своему кредитору? Или он мог отправиться к конкуренту Суворова?.. А что, в этом тоже имелся свой смысл... Но это уже следующий вопрос. Виктор Пашкин сказал, что у Лени были свои собственные агенты на тех объектах, где он работал. Впрочем, возможно, он пользовался в какой-то степени еще и милицейскими связями, и это все предстоит выяснять и выяснять... И когда успеть?..

Во всяком случае, здесь, у Суворова, делать было больше нечего.

А интересно, как отреагирует на визит следователя Реваз?..

4

Вот ведь, кажется, почти все знаешь о человеке: и где он бывает, и чем занимается, а как доходит до того, чтобы найти его, увидеть, вопрос нужный задать, так – извините. Не знаем такого, не видели, не встречали... Да оно и понятно, криминальный мир не выпячивает своих связей и контактов.

Понадеявшись на собственные силы и умение, Климов отправился прямиком в «Багратиони». Ресторан как ресторан, не хуже и, вероятно, не лучше того же «Суворова». И обслуга похожая, и кабинеты вдоль длинного коридора, – видать, все те же «секс-массажные». Разница только в обилии черноголовых парней – с синими от щетины щеками и гортанными, наглыми, как у стаи прожорливых воронов, голосами. Оно и понятно – диаспора...

Климов спросил у одного, у другого, где он мог бы срочно увидеть хозяина этого заведения? В ответ было выказано отчужденное недоумение, более даже напоминавшее реакцию нормального человека на присутствие надоедливой осы.

– Слушай, зачем тебе, а?

– По делу.

– А ты кто такой, слушай?

– Следователь прокуратуры.

Ответ не поколебал уверенности случайных собеседников. Даже отчуждения в их выпуклых глазах не прибавилось – только ленивая брезгливость.

– Слушай, ты зачем пришел? Кушать? Так иди и кушай! Не занимайся пустяками, аппетит испортишь, а? Иди, иди... Мало, что он тебе нужен, ты ему, слушай, нужен? Иди кушай... Если ты ему понадобишься, он тебя сам найдет...

«Кушать» после сытного обеда у Суворова, заплатить за который, как ни пытался Климов, ему так и не удалось, было бы просто обжорством. А вызывать на помощь милицию, чтобы помогла ему обеспечить встречу с Ревазом Батурией, никакого смысла не было, она же наверняка вся у него скупленная на корню. И сделает все, чтобы он вообще ничего тут не узнал – продажные ведь шкуры, кормятся они тут...

Но беспокойство все-таки своим неожиданным визитом он у этих сукиных детей вызвал. Во-первых, сразу заметил, как за ним стали наблюдать, причем не тайно, а внаглую, откровенно. А во-вторых, на выходе его вдруг остановила милицейская группа, выбравшаяся из подъехавших «Жигулей».

Вперед, навстречу Климову, вышел крупный и плотный, в синем зимнем камуфляже, видимо, старший группы, а двое других немедленно направили на одетого в обычную дубленку Климова свои короткорылые автоматы. Сергей Никитович обернулся и увидел сзади ухмылявшиеся рожи преступных жителей Грузии, предпочитавших красть и убивать все-таки в России, где, как они почему-то абсолютно уверены, им все сойдет с рук. И ведь сходит, вот в чем главная беда!

– Документы! – грубо потребовал милиционер с плохо различимыми на его плечах звездочками – не то две, не то три, а в общем, лейтенант, и протянул руку в варежке.

– Старший следователь Управления по борьбе с организованной преступностью и терроризмом Московской городской прокуратуры, подполковник юстиции Климов. Почему не представились по форме? – рявкнул он и полез во внутренний карман за удостоверением.

Климов, конечно, рисковал. Кто их знает, что задумали те «кавказские лица» и эти, явные холуи, примчавшиеся по первому же сигналу. Однако начальственный окрик оказался привычнее. Милиционер небрежно, но все же отдал честь и доложил невнятно:

– Старш...ант ...вирида... – и, помолчав, глядя в строгое лицо усатого Климова, медленно раскрывающего перед глазами «старш...анта» свое удостоверение, добавил: – Пятьдесят шестое от... мил... Кунцево... Сигнал поступил.

– Какой сигнал? – так же строго спросил Климов. – От кого?

– От этих... – почти брезгливо бросил милиционер. – Шляется, мол, выискивает чего-то... Проверить надо. А вы чего тут искали?

– Это дело прокуратуры. Вас не касается.

– Нас тут все касается, – снисходительно ответил, хмыкнув при этом, милиционер. – Хохол, что ль? – спросил неожиданно.

– Не угадал, лейтенант. А вы быстро примчались... Постоянно тут пасетесь? Чтоб у этих забот с законом было поменьше? Ладно, свободны.

Климов безнадежно махнул в его сторону рукой и пошел к своей машине. И поехал он не к себе на службу, а прямиком в МУР, в «убойный отдел». Передавая Климову бразды расследования, московский прокурор сказал, что он может взять в свою бригаду оперативников из МУРа, договоренность об этом с руководством уголовного розыска имеется. Но пока Климов обходился без них, а теперь потребовалась их конкретная, адресная поддержка, и в первую очередь их собственной агентурой. Ибо задуманное Сергеем Никитовичем пусть и отдавало авантюрой, однако могло и принести результат. Например, хотя бы для того, чтобы следствие могло отказаться от одной из версий, каждую из которых ты, уверен в ней или нет, тем не менее обязан полностью отработать.

«Ничего, – размышлял он, поглядывая в зеркальце заднего обзора и считая, что теперь менты просто так с него не слезут, обязательно повиснут „на хвосте“, – эти „вороны“ сейчас забегают. Им уже наверняка прикормленные холуи все доложили, и они будут сами искать возможности для контактов. Что ж они, полные идиоты? Не соображают, что если к ним приехал из Московской прокуратуры не кто-нибудь, а... ну и так далее, то определенно не для базара по пустякам. И если тот же Реваз Батурия решил легализоваться, ему такие непонятные визиты совершенно ни к чему... Они явно таят в себе опасность... Ага, вон и машинка появилась наконец...»

Это был далеко не новый «БМВ» черного цвета. Но шел он хорошо, гораздо быстрее климовских «Жигулей». И скоро стал догонять. А Климов и не торопился, дал себя обогнать. Он как раз ехал по Новорублевской улице в сторону Рублевского шоссе, чтобы по нему пересечь МКАД и выехать к центру. Движение здесь было не очень плотным.

«БМВ» обогнал его и притормозил впереди, показав стоп-сигналами, чтобы Климов тоже остановился. Ну что ж, можно и постоять. Из передней машины выскочил плотный, почти квадратный мужчина в распахнутом черном пальто до пяток, с крупной, лысой головой и быстро приблизился к «Жигулям». Климов предупредительно опустил стекло.

– Слушай! – с ходу с сильным акцентом затараторил мужчина – либо сам Реваз, либо кто-то из его приближенных. – Мне сказали...