Крайняя необходимость

7

Гордеев сидел в машине и ломал зубочистки. Обломки он складывал в пепельницу и поджигал зажигалкой. Они вспыхивали и сгорали быстрее чем спички.

Ему нужно было принять решение: информировать своего шефа Розанова о том, что он хочет взять дело со стороны, или вести его полностью самостоятельно и автономно, никого ни во что не посвящая. Вообще-то, поскольку человек, за которого просили Турецкий и Грязнов, сидит в тюрьме, это значит, что было соответствующее решение суда, из которого следует, что для общества он преступник. Конечно, девяносто девять процентов тех, кто сидит на зонах, и сто процентов тех, кто находится в следственных изоляторах, твердят о своей невиновности, но это, конечно, для общества ничего не значит, да и не доходят их вопли до общества, слава богу. Иначе жить было бы просто невмоготу. Иначе общество просто сошло бы с ума.

Но в любом случае попытки пересмотра дела человека, уже осужденного за двойное убийство (неудачные попытки, конечно!), могут скверно отразиться на реноме адвокатской конторы. И Генрих Афанасьевич Розанов, вполне вероятно, не будет в восторге от того, что Гордеев занят подобным делом и работает с клиентом, который, еще неизвестно, в состоянии ли за себя заплатить, все-таки у нас врачи не самая высокооплачиваемая специальность. В общем, по здравому размышлению Гордеев извещать шефа о своем решении не стал, а с тяжелым вздохом набрал номер мобильного телефона, который был известен немногим избранным.

– Да? – сказал хорошо знакомый голос.

– Вячеслав Иванович, это Гордеев, – сухо представился адвокат. – Присылай мне материалы по своему доктору.

– А что случилось-то? – веселым и отнюдь не удивленным голосом поинтересовался Грязнов.

– В каком смысле?

– Ну как же, такая добрая воля... и такой непреклонный юрист. Как-то плохо сочетается.

– Погода изменилась, – проскрипел Гордеев. – Гора пошла к Магомету.

– Да? А я что-то не заметил.

– Ну так когда пришлешь? – нетерпеливо сказал Гордеев.

– Вообще-то материалы уже у тебя в ящике лежат. Полчаса назад выслал.

– Мы ведь с тобой даже не говорили об этом! Как это? – удивился Гордеев. – Мысли читаешь?

– Вроде того. Мне Турецкий только что звонил, хвастался, что обедал со знаменитым адвокатом... Кстати, ты сейчас где?

– В Москве пока что...

– Юра, у меня мысль.

– Ни секунды не сомневаюсь.

– Тогда две, – засмеялся Грязнов. – Давай вечером пересечемся, и я тебе кое-что про этого парня расскажу. Занимательное и не очень.

– А надо ли? – поинтересовался Гордеев. – Учитывая, что мне завтра нужно быть в форме, новое дело, первый день, а?

– Но, кроме меня, этого никто не знает, – привел Грязнов неотразимый аргумент. – Может, и он сам не все знает.

– Он сам – это кто? Доктор твой?

– Ну да.

– Ладно, уговорил. – Гордеев немного подумал. – Сейчас мне надо в главный офис, а вечером после девяти заезжай ко мне домой. Как тебе такой вариант?

– Ты по-прежнему на Новой Башиловке?

– Куда я денусь с подводной лодки? Да, – спохватился Гордеев. – А что он за доктор?

– Не пластический хирург. И даже не зубной, – немного виновато сказал Грязнов. – Просто врач «Скорой помощи». Правда, очень хороший. Потомственный врач... Так что насчет гонорара... сам понимаешь... Разве что клизмами.

– Да уж понимаю, – проскрипел Гордеев. – Не в первый раз чистым творчеством заниматься.

8

В два часа дня Турецкий спохватился, что так и не узнал, о чем с ним хотел поговорить Меркулов. Он позвонил ему по прямому телефону, но на звонок никто не ответил. Турецкий позвонил в приемную, и секретарша Виктория прорыдала в трубку:

– Александр Борисович! Александр Борисович! Константина Дмитриевича только что увезли!

– Вика, не ори! – в свою очередь закричал Турецкий. – Кто увез? Куда? Почему?

– «Скорая»! Я ничего не знаю! Он потерял сознание от приступа боли! Я вызвала «скорую»!

– И что, с ним туда никто не поехал?

– Я так растерялась, а он пришел в себя – сказал: позвони Турецкому.

– Куда его повезли?

– Я точно не поняла. Сказали: звоните – и оставили телефон.

Турецкий тут же вспомнил, что Меркулов жаловался на живот, но кто на него не жалуется. Ну вот вам и утреннее дурное предчувствие! Он выскочил из кабинета и понесся к генеральному. Того на месте тоже не оказалось.

– Уже уехал, – сказала секретарша. – Как-то вы сегодня не вписываетесь, Александр Борисович.

– Куда? Куда он уехал?!

Секретарша смерила Турецкого взглядом, как бы оценивая, можно ли доверить ему столь важный государственный секрет, и смилостивилась:

– Домой.

– Какого черта? – разозлился Турецкий.

– Что? – изумилась секретарша. – Это вас не касается, по-моему, Александр Борисович. – Подумала и сменила гнев на милость: – Но вообще-то у него сегодня вечером передача на телевидении. Надо отдохнуть. Он ведь не кто-нибудь, а генеральный прокурор, правильно?

– Он хоть знает, что с Меркуловым, наш генеральный прокурор?

– Конечно.

– Конечно?!

– Он все знает, – железным голосом произнесла секретарша. – У него такая должность – все знать. Он еще вчера знал.

– Как – вчера? – опешил Турецкий.

– Вот так. Просто не хотел расстраивать Константина Дмитриевича.