Непотопляемый

– Нет, наверное, – вздохнул тот. – Я марку издали не разглядел, только цвет, серебристый такой, он еще «металлик» называется… Ну, поначалу она у подъезда нашего встала, под окнами четвертой квартиры… У нас все наоборот, первые номера в последнем подъезде… А потом из нее дядька с пакетом вышел – такой… Обыкновенный…

– Он входил в подъезд?

Колька кивнул:

– Ненадолго… Я подумал, что в гости к кому-нибудь приехал, не сообразил вначале, только удивился, что вошел с пакетом, а потом вышел уже без пакета… Я только что понял, что без пакета… Это он дядю Колю взорвал?..

Следователь на Колькин вопрос не ответил, а задал свой:

– Ты его хоть немного разглядел? Сможешь описать?

Парень ненадолго задумался, пытаясь вернуться мысленно к тому моменту, когда незнакомец неожиданно вернулся обратно. Описать… Ну, как опишешь, если харя у него самая обычная?! А разглядеть он его, конечно, разглядел, если так хорошо помнит… На него, когда он выходил, как раз лампочка светила, только что зажглась над подъездом.

– Не знаю, – смущенно произнес он. – Обыкновенный такой мужик… Кепарь почти до глаз надвинут, куртка серая, нос… такой… обыкновенный… Я его, если б еще раз увидеть, узнал бы!

– Что – так хорошо разглядел? – в голосе Аркадия Ильича мелькнуло явное недоверие. И Колян обиделся:

– Когда он выходил, под козырьком лампочка как раз горела, я и разглядел!

Следователь немного помолчал, потом вздохнул:

– Куда он потом пошел?

– Никуда, – пожал плачами Колька. – Обратно в машину залез, а потом они отъехали к крайнему подъезду… Я думал, решили ждать кого-то, кто еще с работы не пришел…

– Они и ждали, судя по всему, – с горечью выдохнул Лайнер и, отодвинув протокол, достал из кармана мобильный, быстро набрал какой-то номер. Ответили ему сразу.

– Валера, – негромко произнес следователь, – возьми эксперта, пошуруйте возле первого… То есть, наоборот, последнего подъезда, там должны быть свежие следы от машины, иномарки… Ну да, если еще не затоптали… Я понимаю, что земля сухая… Да, на всякий случай!

Он отключил связь и снова взялся за ручку.

– Давай все же попробуем описать мужчину с пакетом… Скажем, начни с его роста: какой он на твой взгляд – высокий, низкий, средний?..

Колян сосредоточенно сдвинул брови, в очередной раз восстанавливая в памяти момент, когда незнакомец вышел из их подъезда.

– Коротышка он! – произнес парень секундой спустя – с изрядной долей уверенности.

– Коротышка?

– Ага… И немного толстый, – добавил Колян, припомнив широкие плечи этого типа и приземистую фигуру.

Лайнер вздохнул и сделал последнюю попытку:

– А лицо – как думаешь, круглое или узкое?

– Круглое, наверное, хотя и не очень…

– Ладно, Николай, на этом пока и остановимся. Прочти, пожалуйста, протокол, потом, если все правильно, на каждой странице напиши: «С моих слов записано верно», а рядом подпись свою поставь… Спасибо вам, Анна Васильевна, за чай… Ничего, если я вашего сына приглашу на завтра в любое удобное для него время в прокуратуру? Хочу показать ему кое-какие снимки, вдруг узнает здешнего гостя?

Анна Васильевна Мишина, все это время просидевшая молча и только переводившая встревоженный взгляд со следователя на сына, покачала головой.

– Колька еще ребенок, хоть и мнит себя взрослым! – сердито произнесла она. – Это же наверняка опасно – вдруг бандиты и его… и с ним…

– Еще чего! – возмутился Колян. А Лайнер незаметно тронул его за руку и возразил матери сам.

– И думать ни о чем таком не смейте, – твердо произнес он. – У нас, конечно, нет программы защиты свидетелей, как на Западе, но есть зато тайна следствия: о том, что ваш сын – важный свидетель, ни одна душа от нас не узнает – разве что вы сами кому-нибудь проговоритесь…

– Я что же, по-вашему, враг своему сыну?! – вспыхнула Анна Васильевна. И уже более миролюбиво добавила: – Ладно, пускай идет после уроков, только скажите куда… Все равно часами по улицам шляется без дела.

2

Рано утром в кабинете прокурора города, советника юстиции второго класса Гавриила Михайловича Афонина было тесно, накурено и, несмотря на большое количество собравшихся здесь мужчин, тихо. За все время совещания, которое в данный момент подходило к концу, до зареванной секретарши прокурора, понуро сидевшей в приемной за выключенным монитором компьютера, не донеслось из-за двери начальника ни звука…

Гавриил Михайлович в очередной раз оглядел бледные и хмурые после тяжелой ночи лица мужчин, заполнивших его кабинет. Один из них, оперуполномоченный МУРа Олег Гнедич, выезжавший со своими коллегами на место трагедии, только что завершил свой доклад и теперь, расслабленно ссутулившись, молча, как и остальные, сидел на стуле прямо напротив Афонина. Гнедич докладывался последним, и, после того как он умолк, всем присутствующим стало окончательно ясно, что раскрыть убийство коллеги по горячим следам вряд ли удастся. Ясно это было и прокурору.

Взяв паузу, он мысленно привычно подвел итоги совещания, как делал всегда, прежде чем озвучить перед подчиненными свои выводы.

Единственное, что удалось установить с абсолютной достоверностью выехавшим на место экспертам, был факт для опытного следователя и без того почти очевидный: в тот момент, когда Познеев открыл металлическую дверь своего подъезда, в тамбуре, отделявшем ее от следующей, деревянной двери, было приведено в действие самодельное радиоуправляемое взрывное устройство, мощностью приблизительно пятьсот граммов в тротиловом эквиваленте, убившее Николая Петровича.

Исходя из показаний не слишком надежного на взгляд прокурора, но, увы, вновь единственного свидетеля – шестнадцатилетнего подростка Мишина, можно было предположить, что киллеры подъехали к дому примерно за полчаса до появления Познеева на иномарке цвета «металлик». «Адская машина» была доставлена в подъезд одним из них в обычном пластиковом пакете и приведена в действие убийцами из салона машины.

Еще один из свидетелей, жильцов подъезда, возвращавшийся в этот момент с работы, но, к счастью, не успевший подойти к дому близко, не слишком уверенно утверждал, что вроде бы тоже видел «какую-то серебристую иномарку», сорвавшуюся с места и скрывшуюся за противоположным углом дома, как ему показалось, в момент взрыва. Или почти в момент взрыва… Полной уверенности у него, однако, не было по вполне понятным причинам – внимание мужчины тут же переключилось на сам взрыв. О машине он и вовсе не вспомнил бы, если б не вопрос, заданный ему Олегом Гнедичем.

Опрос остальных соседей и продавцов ближайшего к дому супермаркета, в котором, как выяснилось, успел побывать Познеев, прежде чем направиться домой, ничего существенного для следствия не дал вообще. Жена Николая Марина, с которой Аркадий Лайнер после визита к Мишиным провел остаток ночи, по его словам, и по сей момент разговаривать о случившемся более-менее осмысленно была не в состоянии. В прокуратуру Лайнер приехал утром, предварительно вызвав к Марине ее мать и отведя к соседке трехлетнего сынишку Познеевых Андрейку…

– Кроме того, Гавриил Михайлович, – вздохнул Аркадий, – я почти уверен, что опрос Маринки нам ничего не даст. Коля ее в свои рабочие дела не посвящал принципиально… У них было что-то вроде семейного правила – дома о работе ни слова… И уж точно она не знала об угрозах Николаю Башкира и его шайки. С какой стати он стал бы волновать жену? Колька ее берег…

Пауза в кабинете прокурора затянулась. Афонин вздохнул и еще раз оглядел усталые лица оперативников.

– К сожалению, – заговорил он наконец, – несмотря на то что все оперативно-следственные мероприятия на месте происшествия проведены вами грамотно, похвастаться нам на данный момент нечем… Аркадий Ильич, насколько можно доверять мальчику?

– Я бы сказал – можно, – коротко ответил Лайнер.

– Каковы перспективы составить с его помощью фоторобот киллера?

Аркадий на секунду заколебался:

– Во всяком случае, я намерен попытаться это сделать: парень утверждает, что сумеет его узнать, если увидит еще раз. Возможно, интересующая нас физиономия имеется в архиве. Нет – значит, только фоторобот и останется… Гнедич на всякий случай договорился в экспертно-криминалистическом отделе у себя в ГУВД.

– Добро, – сдержанно кивнул Афонин. – Пока все свободны, идите отдыхайте, а ты, Аркадий, останься…

Пережидая, когда все выезжавшие нынешней ночью на место гибели его друга и коллеги покинут кабинет прокурора, Лайнер в очередной раз почувствовал навалившуюся на него усталость. Кофейку бы сейчас…

И словно услышав мысли своего подчиненного, Гавриил Михайлович нажал клавишу селектора:

– Оля, сваргань две чашки кофе, покрепче…

Лайнер на мгновение прикрыл глаза, которые резало так, словно кто-то швырнул ему в лицо пригоршню песка, и тут же открыл их, слегка вздрогнув: не получалось у него отвлечься ни от чего, а прежде всего – отогнать от себя маячившее перед мысленным взором Колькино развороченное тело, его неправдоподобно спокойное лицо, чудом не тронутое взрывом… Не получалось!