Неделя длинных ножей

– Извини, голова опять закружилась... Только ты не ходи туда. Черт с ними. А то еще побежишь, а они только того и ждут.

Он поддержал ее, поправил под головой подушку.

– Слава, это они нарочно, – снова и снова повторяла она. – Чтоб тебя из дому выманить. Ты ж бешеный...

– Где они? – спросил он, надевая куртку.

– Откуда я знаю?.. Может, эти ушли, так другие объявились, тебя поджидают. Не ходи туда, Слава, убьют тебя! – она заплакала.

– Замолчи...

Он мотался по комнате, не зная, что предпринять. Вернее, не решался.

– Ну козлы... Хорош реветь! – он замахнулся на нее. – Замолчи! Слышно ведь... Где, ты говорила, они меня караулят? Может, возле дома?

– Может быть, – она всхлипнула. – Не ходил бы ты...

– Так ты видела кого возле дома или нет? – спросил он снова.

Она жалобно смотрела на него, слезы текли из широко раскрытых глаз. Наконец убедилась, что его не удержать.

– Какие-то мужики возле машин стояли, – сказала она. – Как всегда. По-моему, мент был один, толстый.

– Где?

– Вспомнила, возле гаражей. Я мимо тащилась, они увидели, замолчали... Да, вот... хотела попросить помочь, смотрю, с насмешкой глядят. Я и не стала просить. Посидела на лавке и дальше потащилась...

Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.

– Может, не надо, а, Слава?

– Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо...

Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?

– Как твоя голова? – мрачно спросил он, вернувшись к кровати.

– А что? – она страдальчески смотрела на него. – Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?

– Без помощи не оставлю... – он уже набирал номер. – «Скорая»?

– А? Да, точно. «Скорая», «скорая»... – будто растерялся мужской голос.

Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.

– Только побыстрее, – сказал он. – Больная плохо себя чувствует...

– Скоро приедем, – заверил мужик. И повторил адрес. – А дверь нам будет кому открыть? – спросил он, когда Дон все подтвердил.

– Я сам тебе все раскрою, – сказал Дон. – Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.

Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили... Даже к телефону подключились. Да, дела... Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.

Она смотрела на него во все глаза.

– Слава, ты что задумал? – тихо спросила она.

– Ничего особенного... Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?

– Все-таки пойдешь? – ее голос снова дрогнул.

Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.

– Хоть полегче стало? – спросил он негромко.

– Да. Когда ты меня вот так обнимаешь... И анальгин, наверно, подействовал. – Она всхлипнула.

Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.

– Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, – сказал он. – И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!

9

Он вышел на кухню, там открыл окно, выходившее на безлюдный двор, встал на подоконник, протянул руку к водосточной трубе, уперся, потом рывком ухватился за ограду соседнего балкона, повис на нем, болтая ногами... Он был на уровне второго этажа, а внизу, над крыльцом, ведущим в служебный вход продуктового магазина, находился навес.

Дон давно заприметил эту возможность отхода, и вот – пригодилось. Продолжая висеть, он вытянул носок ноги, стараясь достать навес из некогда оцинкованной, а ныне проржавевшей кровли... Ведь если спрыгнуть – шуму не оберешься.

Но шуму здесь хватало и без него. Из приоткрытых форточек доносились звуки телевизионного шоу, было слышно, как смеялись зрители в студии и у экранов... Выступал, кажется, Жванецкий. Или Карцев. Про раков по три рубля.

Чувствуя, как немеют пальцы, Дон все-таки решил дождаться очередного взрыва смеха за окнами. Теперь многое, если не все, зависело от талантов юмориста... И дождался. Когда донесся дружный громовой хохот зрителей, видимо, некоторые заранее себя подогрели, а где-то рядом, почти одновременно, вдруг завыла и закудахтала охранная сигнализация стоявшего во дворе автомобиля, Дон отпустил руки, свалился на навес, моля Бога, чтобы не проломить его своей тяжестью, и скатился по нему в грязный сугроб, где замер, уткнувшись лицом в жесткий наст. Потом поднял голову, огляделся. Вроде обошлось.

Он осторожно вылез из сугроба, обошел дом вокруг, затем дворами вышел к гаражам, зайдя с противоположной стороны от дома, где он только что прятался. Он выглянул из-за угла ближайшего гаража. Так и есть. Несколько ментов стояли возле патрульного «газика» к нему спиной и курили, поглядывая в сторону дома, где проживает Люба. Еще кто-то сидел в машине. Возле них стояли несколько парней и пара девиц в куртках, без головных уборов. Негромко переговаривались...

Он напряг все свое внимание и слух.

– Ну что, Кент, где твой Дон? – спросил толстый мент. – Долго еще ждать?

– Наверно, с марухой своей возится... – хмыкнул кто-то из парней, чей голос показался Дону знакомым. – У них эта, как ее, вроде любовь, говорят.

Было слышно, как девицы захихикали.

– Перестарались поди? – недовольно спросил толстый мент. В его руке Дон разглядел антенну милицейской рации. – Видели мы ее отсюда. Еле тащилась.

– Ну так помог бы женщине... – огрызнулся парень.

– Я ж вам говорил! Не очень-то! Не перестарайтесь.

– Это ты, Балабон, в натуре, знаешь, как нас долбать в своей ментовке... – сказал парень, которого звали Кент. – Чтоб следов не оставалось! Домой придешь, никто не поверит, как скажешь, где был...