Заложник

– Хвастунишка ты, Шурик, – спокойно, будто невзначай вылив ушат воды на его голову, охладила эмоции супруга Ирина. – Тебе-то конкретно что с этого дела достанется? Или ты уже успел заиметь какой-то особый интерес? Я не могу припомнить, чтоб тебе когда-нибудь вообще нравились олигархи.

– А они мне и сейчас не нравятся. С чего ты взяла? Я ж сказал, что не я ему, а он мне обязан. В определенном смысле. И я совсем не думаю, что так называемый долг окажется ему в тягость. Скорее, наоборот. А это означает, что от нас с тобой ровным счетом ничего не требуется, кроме как вкушать предлагаемые наслаждения. Потому что принять нас они просто обязаны по самому высшему разряду. Как самого российского президента с его драгоценной супругой. Вот разве что…

– Ну-ну, договаривай!

Определенно Ирина слушала его в пол-уха. Она сосредоточенно примеряла новенький, ни разу не надеванный купальник, сплошное, можно сказать, мини-бикини, состоящее из пластин и блесток, выразительно и даже опасно подчеркивающее все прелести ухоженной фигуры зрелой, сорокалетней женщины. А Турецкий, подперев кулаками подбородок, отчего щеки его комично поднялись к вискам, пытливо наблюдал за прикидками жены, мысленно обзывая себя самым натуральным козлом.

«Вот же оно, рядышком, руку протяни, но тебя же вечно влечет куда-то! Ну да, постоянно влечет и тянет, только совсем не туда, куда следует! Совести у тебя, Турецкий, точно, как у того козла!..»

Ирина вдруг в упор взглянула на него и, иронично хмыкнув, осуждающе покачала головой.

– Ты чего? – оторопел Турецкий: неужто она поймала его мысль? Последнюю, разумеется. И еще ухмылка эта…

– Да смотрю вот и вижу, что совести у тебя, Турецкий, как у того… А вот глазки сейчас, будто у…

Ирина запнулась и почему-то хихикнула. Причем, что особенно обидно, с заметным пренебрежением.

«Черт! Она и в самом деле, что ли, читает мысли?! – уже всерьез напрягся Александр Борисович. – Этак ведь и от собственного реноме ничего не останется! От этой… от репутации… Какая уж после этого уверенность в себе? Или наплевать?»

Вообще-то, в гости приглашали с ночевкой. Иначе какой смысл был бы ехать черт-те куда и не выпить там ни рюмки? А так субботу гуляем, с утра в воскресенье отходим, отмокаем и возвращаемся домой. Логично. На новом месте, это уж известно, всегда на приключения тянет, жене опять же обязательно потребуется приятное сделать. Но, с другой стороны, выпить-то придется, а какая после этого, извините, любовь? Да хоть бы и на новом месте?

Поразмышлял на эту тему Турецкий, прикинул возможную реакцию жены и, вздохнув, исключительно для усиления собственной храбрости поднялся со стула.

Подошел к Ирине сзади, обнял ее за плечи, она засмеялась:

– Что, совсем тяжко? Да, Шурик, дамские примерки – это очень серьезное испытание для трезвого и любвеобильного мужчины… Ах ты, босяк!

– Ты потрясающе права, дорогая, я просто отчаянный босяк!.. Но, к сожалению, мы опаздываем. Если бы не этот, не зависящий от меня фактор, живой бы ты отсюда не выбралась, уж это точно! – И он даже зарычал, демонстрируя «жуткую страсть». А Ирина захохотала и показала ему нос.

Полчаса спустя они мчались по Московской кольцевой дороге на восток, в сторону Рязанского шоссе.

Поселок Солнечный не был обозначен еще ни на одной карте автодорог Московской области. Но Турецкий примерно знал место, где он должен был располагаться. Игоряша, надо отдать ему должное, искренне огорчился, что «школьный друг Саша» отказался от его превосходного бронированного «мерседеса» и, соответственно, от джипа охраны, а вознамерился ехать в собственной «Ладе». Ну и Бог с ним. Зато он сумел доходчиво объяснить, как ехать и где Сашу с супругой будут обязательно встречать. Короче, дуй прямиком по старой Рязанке, а как пройдешь Раменское, посматривай на обочину справа. Переедешь по мосту через речку Гжелку и дальше, за большой березовой рощей, будет асфальтированный съезд, там и дожидается почетный эскорт. Все понятно? Так точно, ваше… хрен знает, как вас следует именовать, но что не «высокоблагородием» – это уж на одну минуточку извините…

Ирина наслаждалась ровной, спокойной ездой. И у Александра мысли тоже были плавные и умиротворенные. Как, в сущности, немного надо человеку, чтобы чувствовать себя полностью счастливым! О чем там рассуждал Черный Абдулла? Добрый дом, хорошая жена… Что-то в этом роде.

– Шурик, а что мы с тобой у них, собственно, делать будем? – словно очнулась Ирина. – Болтать, слушать сплетни и водку кушать?

– Ну, ты даешь, подруга! Изображать людей независимых и шибко важных. На отдыхе. Пользоваться бесплатными благами. Не исключаю, что кое-кто пожелает завоевать твое более близкое расположение. Но я постараюсь постоянно находиться неподалеку и любые нехорошие поползновения пресекать без рассуждения. Как только ты подашь соответствующий сигнал. О котором нам с тобой, полагаю, следовало бы договориться заранее. Итак?

– Ну а если поползновения окажутся хорошими? Или я сама неожиданно растеряюсь? Или, того хуже, сигналы перепутаю?

– Ты что, сумасшедшая?! Ты разве не знаешь, что это за люди?! Да у них ведь, жителей этого серпентария, отродясь не было ничего святого! Ирина, я просто… – Он старательно изображал крайнее возмущение. – Да у меня просто нету слов! Постой, или ты таким вот образом испытываешь меня? – выдохнул наконец он с ревнивым подозрением.

– Ладно, – небрежно и совсем невежливо отмахнулась Ирина. – Подумаешь, тоже мне еще! Не надо ля-ля! И не выступай! Не то я… Без сожаленья! Две наши жизни! Р-р-разорву!

– Не понял! – с грозным весельем рявкнул Турецкий. – А это еще у тебя откуда?!

– Это, милый, «Маскарад» Лермонтова. Мог бы и знать.

– Молчу. Уела. Но ты все-таки того… не компрометируй своего, между прочим, довольно высокопоставленного супруга.

– Ой-ой-ой! Ну кто бы еще рассуждал! Ах, Шурик, боюсь, что тебя, к великому сожалению, уже ничем не скомпрометируешь. Я тем не менее постараюсь быть тебе верна, а ты, на всякий случай, далеко не отходи. Я слышала, у этих богатых та-а-акие причуды! Та-а-кие примочки с прибамбасами, а?

Укол в наиболее уязвимое место Александра Борисовича был нанесен с беспощадной женской точностью.

– А я вот сейчас съеду с дороги в ближайший лесок, загоню машину подальше в кусты и… ни в какие гости ты уж тогда не попадешь, – мрачно пообещал он.

– Ну что ж, и мама мне говорила, – философски заметила Ирина, – и старенькие мои тетки тоже, да, впрочем, я и сама теперь прекрасно знаю, что все «мущины» – жуткие нахалы. Им, сколько ни дай, всегда мало.

Турецкий громко икнул.

«Лада» подпрыгнула на идеально ровной дороге. Потом вдруг резко сунулась к обочине, подняв облако пыли, и замерла.

– Эт-та ка-акие еще «мущины»?!

Турецкий был грозен до жути и мрачной тучей навис над безмятежно раскинувшейся на приспущенной спинке сиденья супругой. А она хохотала. И тогда он не выдержал. Но его быстро отрезвило восклицание жены:

– Ненормальный! Люди же кругом!

– Где ты видишь людей? – страстно зарычал он, добавив, впрочем, уже спокойным голосом: – И вообще, о чем речь, не понимаю? У нас же стекла тонированные.

– Не хулигань, Турецкий! У тебя еще все впереди.

– Спереди, дорогая! Не путай, пожалуйста, Божий дар с яичницей!

– Я ж говорю: босяк! – вздохнула Ирина, выпрямляясь и обеими руками поправляя замысловатую прическу, укладке которой, как и примерке купальника, она посвятила половину утра. – Господи, как я живу с этим чудовищем?! В его устах даже фольклор выглядит жуткой порнухой! Ладно, так и быть, целуй меня и – все, и – поехали. Заждались ведь, поди, дружки твои новые?..

Почетный эскорт они заметили издалека.

В самом деле, кому придет в голову стоять на самой дороге, в тучах пыли, которую каким-то непостижимым образом умудрялись поднимать проносящиеся по асфальту грузовики, когда вон, всего в полукилометре позади, тенистая березовая роща, пологий спуск к речке, бегущей в зарослях высоких ив? Ну, ладно, бывает, нужда заставит, когда мотор перегреется. Но чтоб сразу у двух сверкающих никелем и чернью джипов? Сомнительно. И почему это крепкие, рослые такие братки, в черных брюках и белых сорочках, с «мобилами» в руках, придирчиво посматривают на проезжающие мимо автомобили? Такое может происходить лишь с определенной, заранее обозначенной целью.

Турецкий обратил внимание жены на живописную группу из шести одинаково одетых молодых людей впереди, у правой обочины, и сбросил скорость. К джипам он подкатил медленно и даже немного торжественно.

Остановился.

Ирина небрежно поприветствовала «мальчиков» высунутой из окна рукой. Один из них тут же сунулся к открытому окну. Глаза его, увидел Александр Борисович, так и прилипли к фривольно открытым ногам Ирины. Видно было даже, и какие мысли заворочались в квадратно постриженной башке банкирского охранника. Ну, телка тормознула, какой базар? Не герла, конечно, но… почему бы и нет? Да запросто!..

– Ирина Генриховна, – предупредил Александр Борисович, – с вашего позволения, первый сигнал.

Однако верная супруга лишь игриво хихикнула.

Тогда Турецкий вышел из машины, расправил плечи и голосом, как минимум, министра обороны, принимающего парад вверенных ему войск, провозгласил:

– Доложите, господа, кого встречаете?

Братан с квадратной башкой неохотно оторвался от заманчивого лицезрения, выпрямился и доложил, как ему было, видно, приказано хозяином:

– Велели встретить… Турецкого. – Похоже, он чуть не добавил «какого-то», вот это был бы номер! Но помолчал и завершил доклад: – С супругой.