Засекреченный свидетель

Первый пришелец продолжал объяснять Калачеву то, что говорилось на сугубо секретном совещании в столице, а второй в это время, будто невзначай, зашел за спину президенту Олимпийского комитета.

Острая боль вдруг пронзила затылок Калачева, лишая способности продолжить разговор, – точный профессиональный удар кастета раздробил Владиславу основание черепа. Но он, обездвиженный и обмякший, еще смутно, мучительно соображал и понимал, что с ним происходит что-то страшное.

Он был прав, потому что в этот момент двое крепких мужчин приподняли его с пола, вытащили на лоджию и резким движением перевалили через балконную решетку. Бывший президент Российского олимпийского комитета, могущественный спортивный функционер очень по-киношному, словно гигантская птица, размахивающая белыми крыльями, полетел вниз к фонтану, шумевшему прохладными ночными струями тринадцатью этажами ниже.

Но крылья не помогли. Калачев, не сумев взлететь, быстро достиг земли и глухо об нее шлепнулся, сильно ударившись ничего уже не чувствующими ногами о кафельную облицовку небольшого бассейна, из центра которого в ночное небо била журчащая вода.

Его тело, еще несколько секунд назад горячее и живое, распласталось мясной отбивной под окнами престижного отеля, возле ограды немудреного декоративного фонтана, каких великое множество в городе-курорте Сочи…

3

– Знаешь, Слав, я вот вчера полночи проиграл в «Цивилизацию». Много чего понял.

– Во что играл? – не понял Грязнов.

– Игра такая компьютерная.

– И давно ты в детство впал? – Грязнов чуть не расхохотался. Даже ладонью рот прижал, поскольку место для веселья было явно неподходящим.

– Зря хихикаешь, – вполголоса продолжил Турецкий, даже не обидевшись. – Просто мы с Ириной подарили Нинке в прошлый день рождения ноутбук. Неплохой весьма компьютер взяли: у нас в прокуратуре и у начальства таких не очень-то сыщешь. Вечером дочь попросила меня помочь поставить ей новую игрушку. Она стратегиями увлекается – вот и выбрали «Цивилизацию».

– Никогда не слышал.

– Темнота, – ухмыльнулся Александр Борисович. – Отстал, однако, от жизни, генерал. Хорошая игра, кстати. Умная. Учит стратегически мыслить и управлять значительными ресурсами, пусть и вымышленными. Там играешь за руководителя страны. Поначалу маленькой, но постепенно народонаселение растет. Ты выбираешь, как жить дальше: науку ли двигать, культурой обеспокоиться или все силы на промышленность кинуть. Можно мускулы наращивать – огромную армию создавать. Так вот, я вариантов пять испробовал разных. В четвертом часу лег – и не смейся лучше, самому смешно. Только вот сколько я ни пытался обойтись со всеми соседями миром, неизбежно наступал момент, когда развиваться в согласии со всеми становилось невозможно. Либо собственный народ начинал бунтовать, либо соседи потихоньку принимались поджимать со всех сторон. И вынужден я был начинать «расширять жизненное пространство». Не хотел, а приходилось. А если я сам упорно никого не трогал, непременно находился кто-нибудь, объявлявший мне войну по смехотворному поводу.

– Ну-ну. И к чему это ты? В реваншисты подался? Пересматриваешь уроки истории?

– Да ладно тебе издеваться. Нет, конечно. Просто моделирую реальные ситуации. Подумалось, что в жизни многое происходит лишь из-за того, что кто-то начинает собственное пространство расширять за счет других.

– Намекаешь на это? – Грязнов подбородком кивнул в сторону творящейся в дальнем углу помещения суеты.

– Не знаю пока. Однако именно с этим-то нам и предстоит разобраться. – Турецкий странно покачал головой, не то отрицая, не то соглашаясь. – Ну что? Идем взглянем на останки сильного мира сего?..

Морг Первой градской больницы вовсе не каждый день работал в таком напряженном режиме. Его повседневную холодную тишину, где обычно трудились лишь патологоанатом с помощниками, сегодня нарушали разговоры следователей Генеральной прокуратуры, работников уголовного розыска, судмедэксперта, понятых, которые неловко переминались с ноги на ногу чуть поодаль, стараясь не путаться под ногами у врачей и криминалистов.

Повод был достаточно серьезный: в столицу прибыло тело трагически погибшего в Сочи председателя Российского олимпийского комитета. Конечно, согласно закону и следственной практике, расследованием каждого преступления должны заниматься территориальные следственные органы, то есть следствие всегда ведется по месту совершения преступления. Сочинской прокуратурой по факту гибели Калачева было возбуждено уголовное дело, и расследование началось. Однако погибший был крупным государственным чиновником. Приключившееся несчастье сразу же получило широкую огласку, возник никому не нужный общественный резонанс. И после некоторого замешательства и долгих дебатов президентская администрация и правительство обратились все-таки к генеральному прокурору Владимиру Михайловичу Кудрявцеву с «просьбой» взять это дело из региональной прокуратуры в центральную. Ну и расследовать, естественно, самым тщательным образом.

Вообще говоря, высшие государственные инстанции и Федеральную службу безопасности подключили «на всякий пожарный», однако уголовное дело надлежало вести все-таки уголовному розыску и прокуратуре. На коллегии Генпрокуратуры было принято решение: поручить расследование обстоятельств гибели председателя РОК Калачева следственно-оперативной группе во главе с госсоветником юстиции третьего класса Турецким. Александр Борисович, поставленный об этом в известность заместителем генерального прокурора и давним другом Константином Дмитриевичем Меркуловым, безотлагательно приступил к работе.

– Ну что тут у нас?

Заместитель начальника Первого Департамента МВД России генерал-майор милиции Грязнов Вячеслав Иванович, которого министерское руководство вынуждено было отпустить в группу Турецкого, обошел вокруг стола, на котором лежало тело бывшего спортивного функционера.

– Вообще говоря, есть кое-какие нестыковочки. – Опытный судмедэксперт Борис Игоревич Обручев, сухощавый пожилой мужчина, потер руки, словно бы в предвкушении удовольствия.

– Не томи, Боря, а? – вмешался Турецкий. – Дел еще выше крыши.

– Вот какая здесь хреновина, поглядите. – Обручев откинул простыню с ног погибшего. – Характер фактически всех повреждений говорит о том, что потерпевший сверзился с огромной высоты ногами вниз. Видите? Множественные переломы конечностей, смещенные кверху кости таза. Внутренние органы опущены от сильного удара, селезенка надорвана. Но смерть наступила не от этих повреждений. По большому счету, эскулапы его собрали бы. А умер бедолага от перелома основания черепа. Лично меня это настораживает.

– Он не мог, переломав ноги, удариться обо что-нибудь затылком? – подсказал Грязнов.

– Мог. Но это надо на месте уточнять: куда падал, что там вокруг было. Сама-то голова почти в порядке. Только под затылком…

– Спасибо, Борь. Мы учтем и уточним. Ладно, работай. Если вдруг еще «нестыковочки» обнаружатся после нашего ухода, не сочти за труд, позвони на мобилу. У тебя же номер есть? – Турецкий дождался подтверждающего кивка. – Просто в бегах будем эти дни, как лошади пожарные. По официальным каналам может не сразу дойти.

– Лады. – Обручев пожал им руки, отвернулся к трупу и продолжил свое важное, хотя и малоприятное занятие.

А Турецкий с Грязновым тем временем внимательно осматривали аккуратно сложенные стопочкой вещи Калачева, привезенные вместе с бывшим хозяином из Сочи. Здесь детективов тоже ожидала «нестыковочка», как выразился судмедэксперт. Точнее, приятная неожиданность. Или неприятная – с точки зрения их сочинских коллег.

Случается иногда такое, что при первоначальном осмотре следователи и оперативники не слишком внимательно проверяют карманы одежды жертвы. Такое бывает обычно при осмотре вещей, которые хоть и принадлежали потерпевшему, но не были на нем надеты в момент преступления. Они воспринимаются вроде бы второстепенными и осматриваются формально, без должного внимания. Подобное произошло и на этот раз. Перед гибелью на Калачеве были легкие брюки и тенниска, поверх которых был наброшен халат. В шкафу гостиничного номера остались висеть деловые костюмы президента РОК, в том числе и серый летний пиджак Владислава. Его-то и не обыскали с достаточной тщательностью те сотрудники сочинского уголовного розыска, что проводили осмотр места преступления.

А теперь Турецкий с удивлением выудил из глубины нагрудного кармана калачевского пиджака и осторожно развернул сложенный вдвое небольшой листик из дешевого блокнота, который ранее остался незамеченным.

«Слава! Срок тебе обеспечен. Если все сделаешь, как договорились. Жди гостей. Твой Вадим».

«Вот вам, господа следователи, второй занятный ребус, – призадумался Александр Борисович. – „Срок обеспечен“. Уголовщина какая-то. Угрожали ему? Тюрьмой? Не слишком вяжется с уровнем этого спортивного функционера. Чтобы такого посадить, надо самому быть очень большой шишкой. Да и вряд ли солидные дяди, занятые такими крутыми делами, друг другу подобные письма шлют, словно гимназистки влюбленные. Или шлют? Для пущего эффекта? А он испугался и выбросился?.. Ладно, поживем – увидим», – ободрил сам себя Турецкий, оформляя протокол изъятия этого вещественного доказательства.

Более ничего существенного обнаружено не было, и Александр Борисович с Вчеславом Ивановичем заторопились.

К шести вечера им нужно было быть в Шереметьево-1, чтобы уже в девять ступить на бетон Адлера. А до этого необходимо было собрать всю группу, еще раз обсудить поставленную задачу, примерно очертить круг обязанностей. Хорошо, что все они были неоднократно проверены, и лишних слов им говорить не нужно. И между собой тоже знакомы давным-давно.

В Сочи с Турецким и Грязновым летели еще четыре человека: сотрудники Грязнова, старшие оперуполномоченные Владимир Яковлев и Галина Романова, а из следователей прокуратуры Александр Борисович взял с собой Владимира Поремского и Рюрика Елагина. Коллектив подобрался достойный.

И еще в одно местечко нужно было Турецкому заскочить непременно. В прошлый раз в деле хостинской преступной группировки здорово им помог старый уголовный авторитет по кличке Шушар, много лет как отошедший от криминальных дел. Но без его предупреждения в свое время вряд ли это нынешнее, Сочинское дело, вел бы теперь Турецкий, поскольку уже давно был бы со всеми почестями похоронен. А выход на Шушара имелся только у лучшего работника детективного агентства «Глория» Алексея Петровича Кротова.

Здесь возникала, правда, некоторая этическая проблема.

Агент всегда лицо зависимое – это аксиома. Но любой из уважающих себя следователей или оперативников старается не обижать и уж тем более не унижать своих подневольных, в общем-то, помощников, зная, чем грозит им в конечном счете тайная связь с «ментовкой», если о ней узнают преступники. На этот риск люди шли не от хорошей жизни. И не из-за смешных гонораров, время от времени выплачиваемых им органами. Часто им важна была только поддержка, необходимая помощь, на которую они всегда могли рассчитывать в трудную для себя минуту. И оперативники обычно берегли полезных агентов пуще зеницы ока. Отмазывали в самых щекотливых ситуациях. И уж никогда не «раздавали» их направо и налево даже по служебной необходимости.

Хотя Шушар и не был агентом в строгом понимании этого термина, но Крот вряд ли обрадуется предложению Турецкого «сдать контакт». Впрочем, сам Александр Борисович тоже не собирался давить. Захочет Петрович – так хоть адресок даст. А там уже как у самого Турецкого выйдет. А не захочет – так ведь можно Дениску Грязнова попросить, чтобы сварганил своему работнику командировочку в Сочи. А там уж пусть работник сам со своими кадрами разбирается. Ну а если Дениска кочевряжиться начнет, пусть Вячеслав нажмет на директора детективного агентства, дядя он, в конце концов, или не дядя?..

Глава 3

1

Михаил Красин проснулся по обыкновению рано. Выбрался из постели, стараясь не разбудить жену. Прошлепал босиком на кухню, заварил в старинной медной джезве крепкий кофе, к которому пристрастился в последний год. Раньше-то он просто не позволял себе этого напитка – с молодости тренеры учили сердце беречь. Да и не особенно любил. Так часто бывает: люди не слишком любят то, чего не могут себе позволить. Этим они спасают свою психику от лишних соблазнов и выматывающей душу зависти. А теперь вот, когда с активным спортом покончено, если утром Красин не выпьет горького, скрипящего на зубах напитка, квелым весь день ходит. За год крупным специалистом в заваривании заморского питья стал министр.

Поставил джезву на огонь, дождался появления аппетитной светло-коричневой пенки, вылил в чашку и стал тянуть с наслаждением, обжигаясь. Потом собрался, пытаясь не слишком шуметь, взглянул перед выходом в огромное зеркало в прихожей – американская привычка: выходя из дому ты обязан выглядеть безупречно – и тихонько затворил за собой входную дверь.

Он не стал вызывать служебную машину раньше начала рабочего дня водителя. И свою из гаража забирать тоже не стал. Спустился в переполненное утреннее метро и покатил до «Курской», радуясь тому, что хотя бы раз в год может позволить себе «пешеходную» прогулку – инкогнито. Он отвык от московского метро, вообще отвык от этого странного суетливого подземного города, и никак не мог привыкнуть снова. Но в нем уже то было хорошо, что только в городской толпе Михаил и не был на виду. Его и вправду практически не узнавали, хотя лицо Красина было известно всей стране – ведь как-никак один из самых заслуженных спортсменов в прошлом. Любой узнал бы его, только мелькни он в телевизоре или выйди на сцену. Но в подземке «сонные человеки» не глядели по сторонам и ни на кого не обращали внимания. Они либо были обращены внутрь себя, либо вообще досматривали последние сны на ходу.

Несколько наблюдательных мужчин удивленно оглянулись, но, похоже, просто не поверили, что это он. Вероятно, решили, что обознались.

Отделившись от спешащей на вокзал толпы с чемоданами и авоськами, глава российского спорта свернул в Сусальный Нижний переулок, выводящий на Казакова, где с незапамятных времен размещались советы, комитеты, бюро и многочисленные агентства по спорту. Теперь там обосновалось его министерство. Он уже второй год пробивает переезд в новое здание на Тушинском аэродроме, но строительство там все никак не могут закончить. Как, впрочем, и все в этой стране. Где вечно «революция продолжается», и есть у нее только начало…

Вышколенный охранник, завидя босса, умело «поймал» брови, удивленно поползшие было вверх. Вытянулся во фрунт, не говоря ни слова. Затем почтительно сделал шаг в сторону и пропустил «хозяина»: раз тот решил появиться в шесть утра – значит, нужно…

Визитеры появились к десяти. Два записавшихся на прием руководителя крупной строительной корпорации, возводящей спортивные объекты в Краснодарском крае, вошли в кабинет министра физического развития нации один за другим, и Красин невольно улыбнулся: очень живописной была эта пара.