Черные волки, или Важняк под прицелом

– Ты это о чем? – поднял брови Боровой.

– Да так, – сказал Кержнер небрежно, – ни о чем.

– Нет, братан, ты уж договаривай, раз начал. Тебе что-то не нравится?

– Да. Я… – Кержнер мучительно наморщил лоб, затем махнул рукой: – А, ладно, забудь. Заболел я, понял?

Он затушил спичку и подошел к столу. Сел на табуретку, протянул руку за сигаретами. Боровой быстрым движением перехватил его руку. Потом сгреб в пригоршню ворот рубашки Кержнера и притянул его к себе.

– Что случилось, братела? – процедил он сквозь зубы. – Ты мне скажешь?

Друзья пристально смотрели друг другу в глаза. На этот раз Кержнер не отвел взгляд.

– Не хочу убивать, – тихо сказал он.

– Убивать? – не поверил своим ушам Боровой. – Ты кого имеешь в виду? Того черномазого?

Кержнер усмехнулся.

– А ты еще кого-то убил? – с мрачной иронией поинтересовался он у Борового. Затем покосился на судорожно сжатые пальцы Борового, неприязненно дернул уголком губ и холодно добавил: – Убери руку, Боров. Рубашку помнешь.

Боровой убрал. Усмехнулся и пригладил ладонью его примятый воротник.

– Зря паришься, Серый. Убийств больше не будет.

Кержнер недоверчиво прищурился.

– Не будет? Ты… ты правду говоришь? Боровой небрежно дернул плечом и сказал:

– Я тебе когда-нибудь врал?

– Вообще-то нет, – ответил Кержнер.

– Тогда зачем спрашиваешь? – Боровой улыбнулся и обнял друга за плечи. – Эх, братела, нам ли быть в печали. А ну, взбодрись! – Он слегка встряхнул Кержнера. – Сколько лет мы друг друга знаем, а? И ты до сих пор мне не доверяешь?

– Да, извини. Просто я… Когда я его ножом… Мне не понравилось… Меня даже стошнило.

– Я понимаю, – кивнул Боровой. – Мне и самому эта бодяга не по душе. Я ж не зверь.

– И ты на меня не обижаешься?

– Я что, похож на обидчивую целку? Все в порядке, братела. Больше никаких ножей. Зуб даю! У тебя чайник кипит. Сообразишь мне кофейку?

– Да. Конечно. Только у меня растворимый.

– Да мне все равно.

Через пару минут Кержнер поставил перед Боровым чашку с кофе. Кержнер, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ним в насмешливый прищур.

Когда оба уселись за стол и принялись за кофе, Кержнер поинтересовался:

– Слышь, Боров… Я чего-то не понял – так куда вы едете?

– Да за город, в Луговое.

– Погоди… Это цыганский поселок, что ли?

– Ну.

– Вот ни хрена себе. Мы же там были в прошлом году! Помнишь, как стекла у чурок били? Вот умора была, да?

– А то, – усмехнулся Боровой. – Повеселились нормально. И сейчас повеселимся.

– Опять стекла? Боровой покачал головой:

– Не. Решили устроить небольшой фейерверк цыганчарам.

– Хотите запалить пару цыганских хибар?

– Угу. Думаю, это будет весело.

– Это другое дело, – с облегчением сказал Кержнер. – На это я готов.

Боровой насмешливо дернул щекой:

– Забудь, братела. Ты слишком впечатлительный. Не хочу, чтобы ты стал психом. А то еще будешь просыпаться по ночам и орать, как будто тебя режут.

Кержнер нахмурился.

– Кончай прикалываться, Боров, – обиженно сказал он. – Я еду с вами.

– А как же твоя работа? Кстати, ты все еще там же? Охранником в магазине?

– Угу. Но насчет этого не парься. Я поменяюсь со сменщиком, чувак мне должен. Так во сколько мы выезжаем?

Боровой посмотрел на часы.

– Через полтора часа. Так ты точно едешь?

– Точно, – кивнул Кержнер. Боровой обнял его за плечи и встряхнул.

– Молодца, братела, – тихо сказал он. – Я знал, что ты с нами.

6

Вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Мельник шел впереди и освещал фонариком широкую лесную тропу. От машины отошли уже метров на четыреста. С каждым шагом темнота вокруг сгущалась.

– А страшно, блин, – сказал Мельник, поглядывая вокруг, и передернул плечами. – Хорошо еще, что дождя нет. Иначе вааще жопа была бы.