Вкус денег

– Погоди, че ты от меня хочешь?

– Ничего особенного. Что вы делали сегодня с 14.30 до 15.30?

Егоров болезненно поморщился:

– Сегодня – это когда? Число какое?

– Двадцать четвертое.

Он еще поморщился:

– Спал. Ты же сам меня разбудил… Или не ты?

– А когда вы легли?

– Честно сказать, не помню. Кстати, ты не знаешь, кто меня принес?

– Так вы были знакомы с жильцом из 503-го Лесниковым?

– Не помню. А он что говорит?

– Уже ничего.

– Значит, не был. И вообще, я муху в жизни не обидел, а когда пьяный – я сплю.

В 18.02 Мухаммед Гаджи, марокканец по рождению, а нынче гражданин России, встретил Дениса широчайшей улыбкой и настойчиво угощал черным баварским пивом. Пока Денис из вежливости прихлебывал (пиво было до изнеможения терпким и здорово щипало язык), Гаджи по собственной инициативе рассказал, что занимается продажей спортинвентаря, что останавливается в «Лесном» не в первый раз, что был знаком с Ненашевым, правда шапочно, что уже слышал историю про его исчезновение, и под конец заявил:

– Вы же не думаете, что негр может работать киллером в России? Это научная фантастика!

– Я разве сказал, что подозреваю вас? – Денис изобразил на лице приязнь и расположение к допрашиваемому, надеясь таким нехитрым способом усыпить его бдительность. – Меня только интересует, что вы делали сегодня с 14.30, с кем встречались и тому подобное. Вы, сами о том не догадываясь, вполне можете оказаться ценным свидетелем. Откуда вы, кстати, узнали подробности про убийство, про то, что оно, вероятнее всего, заказное?

– Я приехал около часа, только распаковал вещи, собирался принять душ и еще сегодня встретиться с партнерами. Из душа меня вытащили местные спецназовцы и сказали: никуда до разговора с милицией не ходить. А потом один из них меня узнал и объяснил, что убит жилец из 503-го.

– То есть из номера вы не выходили?

– Нет, не успел.

– Ничего не видели, ничего не слышали, ничего необычного не заметили?

– Необычного? – Он задумался, но ненадолго. – Заметил. Я два часа назад заказал кофе и бутерброды, а их до сих пор не принесли. Обычно хотя бы в течение часа приносят.

– Больше ничего?

– Ничего.

– А с убитым вы раньше никогда не встречались? Некто Лесников Сергей Сергеевич.

Тут Гаджи думал дольше и напряженней, к сожалению, изменений цвета лица уловить было невозможно.

– Нет, не знаком, не встречал.

На лестничной площадке между четвертым и пятым этажом Дениса поджидала яркая девица: платиновые до голубизны волосы, алые губки, блестящие глазки, ножки от зубов и платьице супермини, уж слишком обтягивающее хрупкие формы. Она отрепетированно-застенчиво улыбнулась, «смущенно» одернув свой наряд:

– Вы Грязнов? Меня попросил господин Гордеев подождать вас тут, он думал, вы хотите задать мне какие-то вопросы, я – Татьяна, секретарь Анжелики Иосифовны.

– Конечно хочу, – ответил Денис.

Ай да Гордеев, ай да сукин сын.

– Вам, наверное, каждый день приходится сталкиваться с недостойными человеческими качествами? – неумело закуривая и кокетливо поправляя непослушный локон, сочувственно спросила она, присаживаясь на подоконник.

Сущность Танечки Щукиной была написана у нее на лице крупными буквами. Первое, на что она взглянула при появлении Дениса, была его правая рука. Убедившись, что обручальное кольцо или более светлая полоска от свежеснятого кольца на безымянном пальце отсутствуют, девушка сочла его достойным общения.

– А я вот никогда до сих пор не сталкивалась.

Денис понял, что от выслушивания ее жизненной позиции ему не отвертеться, потому постарался получить от этого максимум удовольствия: тоже закурил и уселся на подоконник. Одной сигаретой дело не ограничилось, но минут за пятнадцать Танечка успела выразить, как она взволнована вопиющим фактом зверского убийства.

– Лесникова вы знали? – справился Денис, когда фонтан переживаний иссяк.

– Нет. Я этого несчастного не знала.

– На пятом этаже сегодня не появлялись, никого подозрительного не встречали, выстрелов не слышали?

– Нет, нет и нет. Скажите, а если… ну тут, наверное, будут журналисты и все такое. В общем, это не повредит следствию, если меня сфотографируют и что-то… совсем немножко напишут? Конечно, в подозреваемые я не гожусь, я такая нервная и впечатлительная, но я же почти свидетельница, меня же допрашивали. Я, в общем, собираюсь на актерский, у меня внешность киногеничная… Если нельзя ничего говорить, я могу и молчать или сказать – как это, а! – «без комментариев», или вы мне напишите, что говорить.

– А дилер с баулом к вам в приемную не заходил?

– Нет. А что насчет газет, можно?

Фотографироваться Денис ей милостиво позволил, а вот говорить настрого запретил. Не хватало еще, чтобы она ляпнула, что видела убийцу и пережила по этому поводу душевную драму. И будет еще один труп.

Когда Денис наконец добрался до пятого этажа, то увидел, что дверь в 501-м сорвана с петель. Судя по всему, последний неопрошенный из числа жильцов – «угрюмый чечен» оказал сопротивление милиции и теперь парился на нарах, поэтому поговорить с ним сегодня уже не удастся. Денис закончил обход и поднялся на шестой этаж в поисках Гордеева.

Нашел он его в приемной подписывающим протокол: Кривошеев только что закончил его допрашивать. Было заметно, что друг другу они крайне не понравились: Гордеев сидел весь взмокший, а у капитана на висках вздулись пунцовые вены и желваки нервно подрагивали.

– Грязнов, значит, – протянул он, с явным неудовольствием рассматривая Дениса с ног до головы. – Частный детектив. Ха! Где ж ты выискался такой прыткий?! Всех свидетелей и подозреваемых мне перепортил! Сам себе присвоил право первой ночи, да? Если еще куда-нибудь сунешься – прикажу арестовать, понял?! Плевать я хотел!..

– Мы, собственно, уже уходим, – спокойно сказал Денис.

– Уходим, – подтвердил Гордеев.

Капитан выругался как бы про себя, но так, чтобы Денис и Гордеев его слышали.

– Сунетесь к жильцам – арестую обоих! – еще раз пообещал он на прощание.

Гордеев, стремясь предотвратить скандал, поскорее увлек Дениса из приемной, хотя Денис и так не испытывал ни малейшего желания становиться в позу или качать права.

– Чеченца уже увезли, – сообщил Гордеев, когда они спустились в вестибюль. – На Петровку или еще куда – не знаю, кажется, голову ему чуть не проломили – сопротивлялся. Нужно будет завтра первым делом это выяснить и добиться разрешения на встречу с ним.