Королева легенд
Это игра с тонкой гранью, в которую принц должен был включиться – быть достаточно твердым, чтобы она ушла, но не настолько резким, чтобы она обратила на него гнев. Эта женщина обладала силой, о которой король даже не подозревал, она была мерзкой и безжалостной. Не случайно Астрид стала его первой женой и правительницей Верланти.
Аррик видел, как королева разрушала семьи, пресекала преступные миссии «во имя справедливости», а на самом деле только для того, чтобы стать лидером преступников и совершить больше убийств, чем все сводные братья Аррика.
Астрид была сущим дьяволом, облаченным в одежды ангела.
Воздух прорезал громкий свист, за которым последовали более низкие звуки.
Это был сигнал Шейна. Он должен быть в замке. Что он здесь делает?
Аррик прищурился и осмотрелся вокруг. Между изгородями изысканного сада слева от принца стоял человек в капюшоне. Шейн растворился в листве.
Должно быть, все ужасно, раз он ушел из дворца.
Аррик двигался в темноте, следуя за своим заместителем. Принц убедился, что никто не заметил его ухода, и вошел в лабиринт из экзотических кустарников, деревьев и цветов.
Шейн слегка откинул капюшон, чтобы Аррик мог разглядеть его серые глаза, сверкающие в лунном свете.
– Что-то не так? – спросил он.
– Катал узнал о лагере повстанцев и послал туда людей.
Принц тихо выругался. У Катала тоже был шпион среди восставших?
– Насколько они близки?
– Достаточно, чтобы твоя жена и наш план оказались в опасности. Катал не должен до нее добраться. Лучше уж ей умереть, чем оказаться в заложниках у твоего брата.
Это не очень хорошая новость. Но у Аррика был выход: связаться со своим шпионом среди повстанцев и добиться переноса лагеря за считаные часы.
Принц посмотрел на Шейна. Была еще одна причина, по которой его друг находился здесь.
– Что еще? Ты бы не пришел сюда только ради этого?
Шейн вздохнул и откинул с лица свои длинные черные волосы.
– Я получил известие о том, что некоторые вадонские агенты проникли в Верланти и стремятся присоединиться к восстанию.
Черт подери. Это как раз то, что ему нужно.
– Мы должны поменять хронологию событий.
– Я тоже так подумал.
– Как думаешь, твоя жена согласится на это? – Шейн скрестил руки на груди. – Ты устроил настоящее представление, разыскивая ее повсюду. Она тебе не друг.
– У нее не будет выбора. Это больше, чем месть. Она примет правильное решение.
Он на это надеялся.
– Ты удивительно спокоен. Действительно думаешь, что Рен не прикончит тебя на месте? Ты так ей доверяешь?
Аррик усмехнулся.
Он никому не доверял, но очень хорошо разбирался в людях. У его дорогой жены было доброе сердце, она была милосердна, несмотря на вспыльчивый характер. Доверял ли он ей? Нет. Считал ли он, что стоит рискнуть и привлечь ее к делу? Да.
Если она его не убьет.
Шейн задумчиво посмотрел на друга.
– Рен тебе небезразлична, не так ли?
Больше, чем Аррик признавал. В свирепой принцессе было что-то такое, чего он желал и чем просто не мог не восхищаться.
Опасные мысли.
– Она средство, не более того. – Это было похоже на ложь.
– Не лги мне. Ложь среди союзников приведет к тому, что мы все погибнем.
Аррик хмыкнул.
– Я хочу ее.
– Нет ничего плохого в том, что жена для тебя настолько желанна. Совершенно естественно, если уж говорить об этом.
Здесь было нечто большее. Он хотел оставить Рен. Но не мог. Она в любом случае не хотела быть с ним. Принц казался ей монстром, и на то были веские причины.
Аррик ее не заслуживал. Все, что он мог сделать, это погрузить Рен во тьму, которую хранил внутри. Он не мог обладать чем-то настолько ценным, его руки были по локоть в крови.
– Принцесса скорее пырнет меня ножом, чем близко к себе подпустит. – Он покачал головой, серебряные бусины в волосах Аррика тихо звякнули. – Если я затащу ее в постель, это все испортит.
– Решение принято. Используй ее для достижения цели, и не позволяй желанию брать верх.
Аррик кивнул.
Это было мудро.
Таков был план.
Но почему же он колебался?
Глава одиннадцатая
Рен
Прошло три дня с тех пор, как Вьенн запретила Рен покидать лагерь, и принцесса была близка к тому, чтобы сойти с ума.
По совету Хосену часть повстанцев переместилась дальше в лес. Это было два дня назад; с того момента повстанцы ничего о нем не слышали. Такая ситуация еще больше разозлила Рен, потому что она не могла поговорить с Хосену наедине, когда он приходил предупредить их о переносе лагеря. Ей очень сильно нужна была новая информация.
Но было и кое-что еще.
Лейфа отправили на задание почти сразу после того, как они вернулись с корабля Ганна, с тех пор он не появлялся. Рен была почти уверена, что ее тетя отослала Лейфа, чтобы он больше не мог потакать ее выходкам. Вьенн хотела изолировать принцессу. Это означало, что ей не с кем было поговорить. Никаких друзей. Хосену был чем-то наподобие друга, поэтому Рен надеялась, что появится возможность пообщаться с ним просто для того, чтобы поделиться с кем-нибудь своими размышлениями.
Но даже такой привилегии ей не предоставили.
Помощь Брэму – как бы он ни отрицал эту идею – отвлекала Рен от мыслей о настоящем. О том, что нужно сделать сейчас, завтра, послезавтра. Без участия в шпионских делах, которые могли бы занять тело и душу, она утопала в воспоминаниях о своей семье. Потому что у нее не было выбора.
Ужасная пытка.
То, что Бритта, должно быть, сильно напугана, одинока, без нее и родителей. Ее сестра не могла знать, что она жива. Никто дома не знал.
Рен тяжело вздохнула, кладя вязальные спицы на колени.
К тому же насмехающийся призрак Роуэна следовал за ней везде, куда бы она ни пошла. Лейф верил, что принцесса действительно видела его, но теперь Рен не была уверена в реальности произошедшего. Разум может легко сыграть с тобой шутку, особенно если ты скорбишь. Когда-то, очень давно, мама сказала ей это.
И все же погружение в воспоминания об ушедших близких было гораздо привлекательнее, чем мысли о мерзком муже.
К большому стыду и огорчению Рен, она постоянно думала о ненавистном принце.
Было трудно забыть об Аррике, потому что он преследовал ее даже тогда, когда она сидела без дела, чувствуя себя бесполезной. Прогулка с Лейфом по пиратскому городу, а затем спор с Ганном вызвали у Рен воспоминания о принце, затопившие ее разум.
Это было почти как… как если бы она желала острых ощущений от пребывания в его компании. Или разговоров, которые происходили между ними, даже когда они были сердиты и полны яда. Но в дни, предшествовавшие побегу Рен, ни одна из бесед с Арриком не была неприятной. Они были почти мягкими. Почти доверительными. Как будто принц открывался ей и все, что ей нужно было сделать, – открыться ему в ответ, и отношения между ними изменятся. Рен подумала обо всех виноватых взглядах, которые она украдкой бросала на этого властного мужчину огромного роста, так не вязавшегося с его мягкими волосами и изящными чертами лица – особенно в тех редких случаях, когда он осмеливался улыбнуться.
Она подумала об их соприкоснувшихся во время свадьбы губах.
Пальцы Рен сжали вязальные спицы, и она крепко зажмурила глаза, ненавидя себя за то, что не может выбросить Аррика из головы.
Не думай о нем. Прекрати это, Рен! Он – причина смерти твоих родителей. Ты для него всего лишь имущество, средство достижения цели. Ему нужно, чтобы ты правила островами Драконов, на этом все. Любое сострадание или доброта, которые ты видела от Аррика, были уловкой, чтобы заставить тебя потерять бдительность. Включая улыбки. Включая поцелуй.
Она тяжело выдохнула, открыла глаза и затуманенным взглядом уставилась на свои колени. Отцу было бы стыдно за то, что дочь потеряла контроль. Рен рассердилась и снова принялась за вязание.
– Посмотри на эти петли!
Принцесса поморщилась от резкого голоса пожилой женщины. Рен пригласили в группу по вязанию, чтобы она помогала готовить одежду и одеяла для постоянно растущего числа повстанцев. Принцесса не была поклонницей скучной работы даже в спокойные дни, но это единственное, чем можно было заняться.
Сегодня не лучший день.
Мама сделала бы эту работу в два раза быстрее.
Рен вытянула шею и мрачно уставилась на ткань в своих руках, которая должна была быть одеялом.В два раза быстрее и в десять раз лучше. Сердце Рен сжалось, она почувствовала, что совершенно не может дышать. Ей нужно уйти сейчас, пока она не сломалась и не расплакалась у всех на глазах. Рен кивнула злой старухе, сжимая в руках вязанье.
– Я продолжу работать в своей палатке.
Она едва выдавила из себя эти слова и убежала, не дожидаясь ответа. Вернувшись к себе, она, не задумываясь, свалила вязанье в кучу поверх одеял, а потом рухнула на пол, пытаясь успокоиться.
Слезы защипали глаза, когда она подумала о матери. Рен вцепилась пальцами в меховой коврик, чтобы успокоиться. Ее хорошая, сильная мать могла что угодно связать закрытыми глазами. Она всегда вязала. Однажды Рен спросила почему, она ответила, что это помогает ей отвлечься от тревожных мыслей. Принцесса не знала, что это были за «тревожные мысли», хотя предполагала, что они связаны со шрамами, которые обвивали мамину шею, и с ее трудной, таинственной прошлой жизнью до переезда на Драконьи острова.
Рен моргнула, глядя на кучу одеял и брошенное вязание. Оно не помогало ей отвлечься от посторонних мыслей. Становилось только хуже. Она должна заняться чем-то другим.
Она должна охотиться.
Никто не приносил дичь из леса с тех пор, как Рен и Лейф заключили сделку с Ганном. Он дал им зерно, но этого недостаточно, люди не смогут жить, питаясь одним хлебом. Им нужно мясо, чтобы поддерживать силы.
Это плохая идея.
Рен вскочила с пола и бросилась к своему луку и колчану, которые лежали на простом деревянном сундуке у изножья кровати. Она схватила их и выскользнула из заднего входа палатки. Рен сгорбилась, когда кто-то закричал, но это было не ей. Она выдохнула, когда ей удалось добраться до деревьев. Принцесса бросила последний взгляд на лагерь, а затем прокралась в чащу.
Свобода. Наконец.
Никого не было рядом, чтобы ее остановить. Брэм был на встрече с Вьенн, а Эвер – занята делами на кухне. Хосену находился в верлантийском дворце, а Лейф отправился туда, куда приказала ему тетя Рен.
Не то чтобы он мог остановить меня, – размышляла Рен, пробираясь в тусклом свете, пронизывающем лес. – Или мог? Возможно, он попросил бы меня не уходить ради моего же блага. Если Вьенн и Брэм узнают, что я нарушила их приказ, нет ни единого шанса, что они когда-нибудь снова выпустят меня с территории лагеря.
Под правой ногой Рен хрустнула ветка.
Ей было все равно.
Ей не хватало сил, чтобы переживать об этом. Дракон не должен быть заключен в тюрьму независимо от того, является эта тюрьма лагерем мятежников, ледяными глубинами верлантийских подземелий или райской спальней Аррика, залитой солнцем.
Перестань думать о его спальне.
Рен нахмурилась из-за своих мыслей.
Нужно было думать о более важных вещах, например о том, что будут есть повстанцы. Если принцесса вернется с охоты с добычей в руках, несколько голодных ртов будут петь ей дифирамбы. Возможно, если мнение повстанцев о ней изменится, она снова сможет покидать лагерь. Рен нуждалась в поддержке, которую могла получить, но люди, окружающие ее, по-прежнему убеждены в том, что она в сговоре со своим жестоким мужем, верлантийским принцем.
Некоторое время Рен блуждала, безмолвно скользя по лесу без единой идеи в голове. В тот момент, когда она заметила присутствие оленя, пробирающегося сквозь подлесок, ее тонкое чутье вернулось к ней, словно дыхание. Принцесса никогда не получала удовольствия от охоты. Лишение жизни не приносило ей радости, но она понимала, что мясо необходимо.
Прошло больше часа, прежде чем Рен увидела это существо. Олень.
У нее сбилось дыхание.
Зверь был прекрасен. Высокий, мускулистый, в самом расцвете сил. Рен сказали, что дичи в лесу мало, олень был довольно умен и держался подальше от охотников. Иначе они станут последним, что он увидит.
Печаль охватила Рен, когда она поняла, что сегодня убьет его. Или олень, или повстанцы. Мясом этого существа можно накормить множество ртов.
Рен подкралась к животному так близко, как только могла, вытащила лук и наложила стрелу на тетиву. Листья деревьев шелестели от ветра, который дул с запада. Рен учла погодные условия и прицелилась. Олень отошел от клочка травы, чтобы пощипать рядом пучок маргариток.
Принцесса сделала шаг вперед, держа оленя на прицеле. Она вздохнула и снова натянула тетиву.
Мне жаль, мой друг.
Щелчок.
Рен нахмурилась и замерла – олень сделал то же самое. Принцесса с трудом сглотнула, когда под ногой что-то согнулось. Именно тогда она поняла, что только что сделала.
К черту все.
Рен попала в ловушку.
Глава двенадцатая
Рен
Рен ненадолго задержала дыхание и осмыслила случившееся.
Она попала в ловушку…
Она не погибла сразу, а значит, этого не должно было произойти. Осмотрев подлесок и дерево над ней, она заметила что-то похожее на веревку, запутавшуюся в листьях.
Должно быть, сеть. В тот момент, когда отпускаешь спусковой крючок, на который наступил, оказываешься в ловушке.
На мгновение Рен подумала о том, что может двинуться быстрее механизма и уйти невредимой. Но она знала, что обманывает себя, – она была недостаточно быстра, чтобы вырваться из автоматической ловушки. Ей ничего больше не оставалось, как убрать ногу с крючка, принять свою судьбу и молиться, чтобы ей хватило времени на освобождение. Это должно произойти раньше, чем человек, поставивший ловушку, вернется проверить, сработала ли она.
Ничего не произошло.
Собравшись с духом, Рен заставила себя не закрывать глаза и подняла ногу, веревка, обвившись вокруг лодыжки, потянула ее вверх, вверх, вверх. Пока ее поднимало все выше, она наблюдала, как прекрасный олень подпрыгнул, а потом убежал.
Ирония заключалась в том, что потенциальная жертва Рен наблюдала за тем, как она сама становится чьей-то добычей.
Толстая плетеная сеть стала мешком, принцесса повисла высоко над лесной подстилкой. Рен знала, чем раньше начнет действовать, тем лучше, поэтому она боролась, хоть ситуация и сбила ее с толку.
Борясь с путами, Рен посмотрела вниз, чтобы оценить высоту падения. Не более чем в три раза выше девушки. Она подумала об этом, и ей стало легче. Если упадет куда нужно, на мягкое одеяло из осенних листьев, то, скорее всего, отделается лишь синяками.
У нее скрутило желудок, сердцебиение участилось.
– Не паникуй, не паникуй, не паникуй, – бормотала Рен, пытаясь достать один из своих ножей. Сердцебиение ускорилось, адреналин побежал по венам, давая понять, что она близка к панике. Самоуверенность Рен сделала ее слишком неосторожной в незнакомом лесу. Тетя была права, и Брэм тоже.
Ей следовало остаться в лагере.
Если бы лодыжка Рен не застряла в веревке, достать кинжалы было бы гораздо проще, но сеть сковывала движения. Лук и колчан тоже запутались, а ножи были под углом, это не позволяло ей повернуться на левый бок. Рен нахмурилась, она извивалась и ерзала, пока, наконец, не ухватилась правой рукой за рукоять кинжала на поясе.
Она высвободила лезвие и подняла его, чтобы осмотреть. Оно было острым – Рен подточила его несколько дней назад, но сеть, в которую угодила принцесса, и обвившаяся вокруг ноги веревка оказались толстыми и хорошо сплетенными. Дорогими.
В чью же ловушку ты угодила?
Это не имело значения. Ей нужно было убираться отсюда, немедленно.
Рен разрезала сеть клинком. Паника все это время преследовала ее, в груди трепетало. Повезет, если она продолжит двигаться с такой же скоростью и не будет поймана в течение часа. Кровь прилила к голове, мешая думать.
Рен посмотрела назад, туда, откуда пришла, в лес, а потом стала брыкаться и биться внутри сети, пока ее не развернуло в противоположную сторону. Так как принцесса пришла из лагеря повстанцев, а веревка была очень высокого качества, чтобы принадлежать им, было разумно предположить, что тот, кто поставил ловушку, прибыл с противоположной территории.
Рен не сводила глаз с призрачной тропинки, которая пробивалась между деревьями и была едва заметна, она выглядела как след на примятой траве. Принцесса продолжала резать сеть.
То ли благодаря адреналину, то ли благодаря удаче примерно через пятнадцать минут Рен удалось разорвать большой кусок сетки, такой, чтобы она могла освободиться, ухватившись за веревку на ноге. Если зацепиться за сеть, падая вниз, она смогла бы раскачаться.
Рен заставила себя принять сидячее положение и ухватилась за лодыжку. Сетка мешала, но невольница попыталась сосредоточиться на освобождении ноги.
Хруст за деревьями заставил принцессу застыть: возможно, это владелец ловушки. За хрустом последовал треск веток под ногами, уверенные шаги не одного, а нескольких человек. Судя по звуку, это были мужчины, скорее всего в доспехах.
Солдаты? Охотники? Кто-то хочет получить вознаграждение?
Двигайся, сейчас же.
Принцесса не могла так рисковать, нельзя, чтобы ее обнаружили, особенно если это охотники или вооруженные солдаты.
Она даже не знала, что из этого было лучше: одинокий охотник или множество солдат в доспехах. У Рен был неудачный день, или неделя, или месяц, или целый год, – она перерезала веревку, обвившуюся вокруг ноги, почувствовав, как к горлу подступает желчь.
Теперь она могла расслышать голоса с сильным верлантийским акцентом, который был у Хосену и других дворцовых стражников. Рен точно не должна попасться им на глаза.
Что, если они люди Аррика?
Принцесса запаниковала, ей становилось то холодно, то жарко. Она подумала, что, возможно, заболела.
Что, если Аррик здесь, прямо за теми деревьями?
Она должна освободиться. Она должна. В противном случае Рен ждала ужасная судьба, нечто худшее, чем смерть, всего в нескольких мгновениях от нее. Ни Аррик, ни Сорен не сжалятся над ней.
Принцесса последний раз махнула кинжалом, лезвие разрезало тысячи крошечных волокон веревки, Рен напрочь забыла о плане освобождения из сетки и вывалилась из нее совсем неэлегантно. Она болезненно приземлилась на плечо – не так, как ее учили падать, – и сильная боль пронзила руку до кончиков пальцев. У Рен не было времени кувыркаться в страданиях по земле. Она сломала или вывихнула плечо, но ей удалось сохранить в целости лук и стрелы. Учитывая обстоятельства, все могло быть гораздо хуже. Рен приняла решение за долю секунды и повернула направо, следуя по проложенной оленем тропинке.
Она знала, что направиться прямо к лагерю повстанцев означало обречь их на гибель. Краем глаза Рен заметила, как сверкнули на солнце серебряные доспехи.
Черт возьми, они так близко.
Каждый вздох был прерывистым и болезненным.
Ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, как у какого-то злобного монстра.
Что, если они меня видели? Что, если они меня видели? Что, если они меня видели?..
Разрезанная ловушка – верный признак того, что с поляны сбежал человек, а не животное, причем совсем недавно. Даже если бы солдаты сделали вид, что не заметили Рен, им было нетрудно определить, в каком направлении она пошла, и последовать за ней из любопытства.
Поэтому она продолжала бежать и прыгать, перелетая через упавшие лианы, зная, что остановиться – значит умереть. Принцесса даже не следила за тем, преследуют ли ее солдаты; Рен не могла себе этого позволить. Но она знала эту часть леса с тех пор, как повстанцы перенесли лагерь. Рен начинала узнавать некоторые поляны и гигантские деревья, которые указывали на то, как добраться до нового места стоянки. Только она должна была убедиться, что за ней не следят. Если Рен уйдет чуть дальше, то сможет оторваться от солдат.
Обойти дерево, затем вниз к прожигу, змеящемуся по долине, затем…
Рука зажала ей рот, кто-то прижал ее к твердому, теплому телу.
Глава тринадцатая
Рен
Рен закричала от того, что большая мозолистая рука крепко зажала ей рот. Кто-то смог схватить ее, несмотря на то, что принцесса была натренирована.
Успокойся и борись.
Она наступила на ногу напавшему и услышала ворчание, но человек не ослабил хватку. Принцесса вцепилась ногтями в руку, закрывающую рот, и заметила, как тень преступника поглотила ее собственную. Человек явно был крупным и – судя по силе, с которой он удерживал Рен, – намного сильнее девушки. Она должна прекратить паниковать и сосредоточиться на слабых местах нападавшего.
Думай, Рен, думай.
Она ожидала подобного поворота событий. Рен потеряла кинжал из-за того, что попала в ловушку. А лук и колчан, зажатые между ее спиной и грудью этого человека, были бесполезны. Она никак не могла вытащить меч из ножен.
Принцесса действовала, полагаясь на инстинкты. Рен вцепилась зубами в ладонь похитителя и укусила, но он ее не отпустил. Ей нужно было что-то еще.
Ударь его локтем в живот, затем в пах. А потом беги.
Рен отпустила руку нападавшего и пихнула в его мускулистый живот. Человек тут же отпустил ее и грубо развернул лицом к себе.
Желудок Рен сжался, она несколько раз моргнула, будто пытаясь развеять кошмарное видение.
Муж пристально смотрел на нее сверху вниз, жестко обхватил рукой за талию и притянул к себе, мешая ей сопротивляться. Аррик приложил палец к губам, предупреждая Рен, чтобы она молчала.
Он. Монстр.
Ужас, смешанный с чем-то другим, приковал Рен к месту, заглушив крик в горле. На лице Аррика была написана такая ярость – у нее перехватило дыхание.
Шевелись. Сделай что-нибудь. Кричи!
Должно быть, Аррик прочел мысли, отразившиеся на лице Рен, поэтому нахмурил брови и медленно покачал головой. Принцесса открыла рот, и он шлепнул рукой по ее губам, обнажив зубы и издав низкое, мягкое рычание.
Это было предупреждение, от которого по ее спине пробежала дрожь.
Медленно, очень медленно Аррик подвинул Рен, пока она не оказалась зажатой между ним и деревом, вне поля зрения быстро приближающихся стражников. Кора впилась в спину принцессы, ее сердце бешено колотилось, стало трудно дышать. Внимание Аррика переключилось налево, Рен проследила за ним. Она напряглась, когда увидела нескольких солдат.
Он прячется от собственных людей?
Рен сдвинула брови и обратила внимание на принца. Она изучала его свирепый профиль, пока он следил за передвижениями солдат. Даже сейчас он был привлекателен. Высокие скулы, полные губы, челюсть, которая могла бы разрезать стекло.
Он разрушил твою семью.
Зло не должно выглядеть так привлекательно.
Это отвратительно.
Солдаты подошли ближе, и Рен зажмурилась.
Вот и все. Аррик захватил ее. Она окружена.
Так почему же тогда он прячет тебя и хочет, чтобы ты хранила молчание?
Она резко открыла глаза и с замиранием сердца наблюдала, как солдаты прошли мимо того места, где они прятались. Когда Аррик повернулся и его бледно-серебристые косы упали на лицо Рен, пульс начал гулко отдаваться у нее в ушах. Его запах – свежий пот, смешанный с шалфеем и цитрусовыми, – окутал на нее. Он должен был вызывать отвращение.
Но это было не так.
Дыхание Аррика было спокойным, ровным, принц был сосредоточен, в то время как Рен дышала часто и прерывисто. Принцесса чувствовала биение его сердца у своей груди. Аррик обратил на нее свое внимание.
Принц навис над Рен, его льдисто-голубые глаза пронзали ее, как кинжалы. А под ними залегли синие тени, словно он не спал месяцами. Это удовлетворило ее. Зверь не заслуживал нормального сна после всех преступлений, которые совершил.
Рен сосредоточилась на прижавшемся к ней Аррике. Его гладкая, сильно загорелая кожа не была защищена доспехами, так что принцесса чувствовала каждый дюйм мускулистого тела. Она хотела освободиться, но интуиция подсказывала, что это только ухудшит положение.
Аррик выдержал взгляд Рен, продолжая изучать лицо принцессы, в животе у нее разлилось тепло. Его губы опустились, будто ему не понравилось то, что он увидел. Рен вздрогнула и сердито посмотрела на принца. У Аррика не было права судить ее. Ни сейчас, ни когда-либо еще.