Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. Том 1

Не выдерживает ни какой критики сложившееся в советской историографии утверждение о том, что казачество произошло и сформировалось из беглых мужиков и холопов России и Украины. Впрочем этой точки зрения придерживаются некоторые историки и сейчас. Здесь невольно задаёшься вопросом, а какие собственно причины были у крестьян бежать в 14 – 16 веках в Дикое поле, туда где кочуют орды нагайских татар? Крепостное право? Его тогда и в помине не было. Несомненно, что на Дон бежали крепостные крестьяне и холопы Украины, но было это в 17 -18 веке, когда казачество давно сформировалось.

Мало того нет ни одного письменного источника в русских летописях и документах, где бы упоминалось бегство крестьян на Дон, вплоть до 1646 г. Когда атаман Чесночихин (Фёдоров) вёл на Дон более 3000 «вольных охочих Донския службы людей». По пути к ним пристало много беглых холопов, и воронежский воевода Бутурлин потребовал от атамана их выдачи, для дальнейшей передачи беглецов их хозяевам. Но получил резкий ответ: «Беглых боярских холопей мне ни кому выдавать не указано, а изымать их ни кому не сметь!».

Ни кто из историков не озадачил себя простейшим вопросом: а как собственно вчерашние мужики московские, да холопы украинские, нетвердо сидящие в седле, ни когда в жизни не державшие в руках сабель и дротиков, а зачастую ни когда не видевших не то, что пушек, но и завалящей пищали. Как тогда они смогли не только выжить в донских степях, но и с успехом противостоять крымским татарам, нагаям, горцам и туркам? Не только противостоять, но и наводить ужас на крымское и турейкое побережье. Так к концу 16 века 10 – 12 тысячам казакам противостояло 100 -120 тысяч крымских татар, примерно такое же количество Больших, Малых, астраханских, анкерманских и прочих нагаев, 40 – 50 тысяч темрюкских и горских черкесов, а так же 10 – 15 тыс. турок, составлявших гарнизоны Азова, Кафы, Судака и других крымских городов. Превосходство почти тридцатикратное. Можно ли поверить, что вчерашний забитый мужик лапотник, пол жизни проходивший за сохой, вдруг, в одночасье, становится превосходным наездником, метким стрелком из пищали и лука (а хороший лучник готовился чуть ли не с пелёнок) и лихим рубакой. Становится казаком способным побеждать не только в единоборстве, но и вдвое, втрое сильнейшего противника.

Как же тогда объяснить тот факт, что во время набегов крымских и нагайских татар на Московское царство и Украину, они угоняли в неволю десятки тысяч тех же мужиков и холопов? И они не оказывали степнякам практически ни какого сопротивления. Но те же мужики, якобы оказавшись на Дону, вдруг чудесным образом преображаются и наводят ужас на своих врагов. Чем же объяснить этот чудесный метаморфоз? А может быть ни каких чудес и метаморфоз не было и в помине? Как и не было беглых крестьян на Дону. Ни кто из учёных, сторонников этой идеи, на все вышеперечисленные вопросы, ответов не дал. Они их игнорируют, или просто не задаются ими. Вот уж поистине: «Верую, ибо абсурдно». Однако беглые на Дону из России, с 14 по середину 17 века были, что несомненно и подтверждается множеством источников того времени. К тоже тогда бежал на Дон и дал новый толчок расцвета казачьего движения?

Для этого мы вновь обратимся к истории государства Российского. В дремучих лесах Заволжья, по берегам, по берегам реки Вятки, новгородские поселенцы утвердились ещё со времён Андрея Боголюбского. Новые поселенцы основали на её берегах народную республику, где все вопросы решались на Вече. В 1458 – 1459 г. великий князь Василий Тёмный покоряет Вятку, но не вмешивается во внутреннее управление этой территории, ограничиваясь взиманием дани и правом располагать её военными ресурсами.

Но при его сыне Иване 3, вятчане взбунтовались и изгнали московского наместника. Иван 3, несмотря на Казанский поход, направляет на подавление мятежа непокорных земель ещё одно войско под командой Ю. Шестка-Кутузова. Но ловкие вятичи сумели оправдаться в глазах воеводы и он возвратился в Москву с миром. Однако это не удовлетворило Ивана 3 и он отправляет в Вятские земли 60 тыс. войско под командой воевод Д. Шени и Г. Морозова. Обложив столицу вятичей, Хлынов, воеводы потребовали крестного целования и выдачи бунтовщиков. Силы оказались не равными и вятчане уступили.

В результате, по словам Карамзина: « … вывели оттуда всех нарочитых земских людей, граждан, купцов с жёнами и детьми в Москву“. Царь поселил земских людей в Боровске и в Кременце, купцов в Дмитрове. Но часть вятчан не покорились Ивану 3 и ударились в бега, став „ворами и ослушниками. Куда же они ушли? Частью в северные дебри, частью на Волгу и Дон. Реки эти были прекрасно знакомы этим «русским норманам», не раз совершавшим по ним грабительские рейды, разоряя селения казанских и астраханских татар.

Вот что говорит Карамзин в своей «Истории»: «Вологда, Устюг, Двинская земля опасались сих „русских норманов“ столько же, как и Болгария (Волжская или Казанское ханство). Лёгкие вооружённые суда их непрестанно носились по Каме и Волге».

В том же 1488 г. в московские приделы были переведены 7000 семей новгородцев. В следующем 1489 г., ещё 1000 «голов» получила поместья в Московском, Владимирском, Муромском и других уездах по средней и нижней Оке. Десятки и сотни, насильно сорванных с насиженных мест новгородцев, так же ударились в бега и в «воровство». Единственная дорога которая им оставалась: на Дон и Волгу, в пределы ещё не контролируемые Москвой.

Этой же точки зрения придерживался и Евграф Савельев. Он указывал, что первое становище новгородских и вятских повольников, находилось на месте города Камышин. Согласно русским источникам, ещё с 12 – 13 века, ватаги ушкуйников и повольников возглавлялись «ватманами». К 16 веку это слово трансформировалось в «атамана». На Дону можно без труда можно найти следы пребывания как вятчан, так и новгородцев, так прозрачные, чистые озёра назывались ильменями, иней и изморозь – вишерой и так далее. До сих пор в словарном запасе донцов сохранилось множество «северных», новгородских слов: куфайка, панафида, трухмал, анагдысь, твиток, сиверка и другие.

Дон, как Новгород и Вятская земля знал древнерусский легендарный эпос – былины о Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Михайле Потыке, Казарине и другие. Тогда как в Московских землях и на Украине, он был забыт. Это ещё раз подтверждает неразрывную связь Дона с этими регионами и Киевской Русью, точнее её осколками, в виде остатков тьмутороканских славян.

Кроме того можно сослаться на исследование академика Ознобишина « К вопросу о происхождении донских казаков». Там приводятся параллели между Доном и Новгородом:

1. Духовные дела их решались гражданским вечевым судом или Кругом.

2. Священники и там, и там, выбирались жителями на Вече и Круге.

3. Девушка или женщина, выходя замуж, по мимо родителей, должна была публично говорить на Вече или в Круге, люб или не люб ей жених.

4. И у казаков и у новгородцев существовал обычай развода, чего не было на Украине и в России. Можно было свободно жениться или разводиться до 5 раз.

5. лица осуждённые за совершение церковных преступлений, сажались на цепь.

6. Водку и вино, вместо воды, освящали как на Дону, так и в Новгороде в день св. Николая и Козьмы.

7. Вдовые священники могли свободно совершать богослужение по найму и переходить их прихода в приход.

Все эти факты говорят о несомненной связи Дона, Великого Новгорода и Вятского края, заселённого новгородцами. Именно новгородцы и вятчане бурным потоком влились в ряды казачества, во время его упадка, вызванного разгромом Подонья Тамерланом. Сотни новых бойцов пополнили казачьи городки и начали шаг, за шагом вытеснять из поймы Дона казаков татар и нагайцев.

Историк Татищев, опираясь на утраченные ныне летописи, относил образование Войска Донского к 1520 г. А это значит, что всего через одно поколение, разрозненное казачество, выйдя из своих убежищ, сумело образовать свою республику. Следующую волну переселенцев на Дон составили уже москвиты, и опять же, не мифические беглые холопы. В 1533 г. на российский престол взошёл малолетний Великий князь и Царь, Иван 4, впоследствии названный Грозным. Человек достаточно жёсткий и даже жестокий. С детства видевший попытки русского боярства ограничить власть царя в свою пользу и беззастенчиво грабивших при этом государство. Стремясь централизовать и укрепить свою власть, Иван 4 предпринял ряд жёстких мер.

Как писал Карамзин: «1544 – 1546 г. Опалы и жестокость нового правления действительно устрашили сердца». В 1560 г. репрессии против боярства и преданных им дворян и детей боярских значительно усилились. В 1565 г. с введением царём опричнины, истребление и погромы бояр возросли ещё больше. Кроме этого 12,5 тыс. дворян и детей боярских, старых владельцев поместий, были из них выселены, так как их земли и поместья отходили в опричнину, с предоставлением им поместий в других уездах.

Всё это вызывало недовольство служилого сословия. Многие из них, не дожидаясь когда они попадут под подозрение, бежали за пределы Руси. Именно в эти и последующие за ними годы, на Дон хлынул новый поток переселенцев и был отмечен летописцами бурным ростом числа казачьих городков. Объяснить их естественным ростом населения нельзя. Вывод из всего этого следует только один: на Дон бежали изгнанные и опальные дворяне, дети боярские, купцы, служилые и посадские люди.

Искали убежища на Тихом Дону даже бояре и князья. Имена многих из них канули в лету, но сохранившиеся, дают представление о их составе. Это: князья И. В. Друцкий, И. С. Чертенский, более известный как Смага Чершенский, И. Ф. Трубецкой; дворяне: Л. Г. Безобразов, С. Воейков; дети боярские: П. Д. Голохвастов, М. Д. Похомов и многие другие. За короткое время численность казачества резко увеличилась, и оно ещё больше обрусело. На Дон пришёл цвет русского воинства. С разгромом опричниками Новгорода, часть уцелевших его жителей, так же бежит на Дон и Волгу. С их приходом, резко активизируются морские походы казаков в Крым, Турцию и Персию.

Однако вернёмся вернёмся к мифическим беглым крестьянам. Если отбросить стереотипы, созданные советской исторической наукой, о бедственном, бесправном и жалком состоянии закабалённого русского мужика, картина представляется отнюдь не удручающая. Обратимся к запискам о России того времени европейских дипломатов и купцов того времени, упоминавшегося выше Иовия Герберштейна или трудам русских историков: Карамзина, Ключевского, Соловьёва.

Крестьяне начала, середины 16 века являлись людьми лично свободными. В Юрьев день они могли беспрепятственно покинуть обрабатываемые им земли бояр и дворян, и уйти к другому землевладельцу. Даже холопы (военнопленные обращённые в рабское состояние и являющиеся собственностью своего господина), самые бесправная часть русского населения, рассматривалась законом не как двуногая скотина, а как своего рода гражданами. Только одна княжеская власть могла лишить их жизни.

Кроме того существовал обычай, когда по смерти господина, все его холопы отпускались на волю. И что же? Подавляющее большинство из них, искали себе новых господ, вновь продавали себя в кабалу и в крепость. Ибо прожить в холопах было легче (!) нежели свободному крестьянину и посадскому человеку, которым нужно было кроме всего прочего платить подати. О холопе же, о его жене и детях, должен был заботится их господин.

Первые элементы крепостного права в России начал вводить в конце 16 века Борис Годунов, а окончательно закрепостили крестьян первые Романовы. Мало того до Годунова российское законодательство ограничивало закабаление крестьян. По законом того времени, русский мужик мог сам закабаляться или продавать в кабалу сына не более четырёх раз. В четвёртый раз, он, отпущенный хозяином на волю, зависел только от себя и продаться в кабалу не мог. Этот факт говорит о том, что институт холопства в России не был обременителен в 16 веке для крестьянина или дворового человека. В некоторых случаях человек мог получить вольную чуть ли не в наказание. Ибо тогда он сам был обязан содержать свою семью и заботиться о многочисленном потомстве. Жизнь лично свободных крестьян была в некоторых случаях, как это говорилось выше, более обременительной и тяжелее.

Мало того, боярский холоп, владеющий оружием и изъявивший желание выступить вместе со своим господином в поход, становился свободным человеком и попадал в разряд так называемых детей боярских. Впоследствии дети боярские стали свободным служилым сословием, прировненным к дворянам. Из всего выше перечисленного, становится ясно, что в России 14 – 17 веков, не было ни каких внутренних факторов и предпосылок для бегства крестьян и холопов на Дон. Где им ежечасно грозила смерть и мусульманское рабство, в связи чуть ли не ежедневными набегами на казачьи городки крымских и нагайских татар, черкесов и турок. Ситуация начала меняться в Смуту.

Но опять же, крестьяне не бежали на Дон. Часть их присоединялась к донским казакам находящимся в России и впоследствии некоторые из них отбывали на Дон с казаками как казаки. Здесь нужно пояснить, что в Смуту, не смотря на такие переходы на Дон, некоторого количества россиян, в государстве Московском в целом, отношение к казакам сложилось негативное, как к разбойникам и грабителям. Казачьи отряды в течении почти десяти лет опустошали русские сёла и города. У большинства населения казак ассоциировался с вором и разбойником. Именно в те годы были сложены не одна, и не две народные песни о их бесчинствах. Я позволю себе привести отрывок одной из таких песен:

По той же порошице

И шёл тут обозец. Ой, с Дону, ой, с Дону. Не мал, не велик, а семеро саней. Во первых то санях – Атаманы сами

Ой, с Дону, ой, с Дону. Во вторых санях – Есаулы сами

Ой, с Дону, ой, с Дону. А в четвёртых санях – Разбойники сами

Ой, с Дону, ой, с Дону.

Перейдя на сторону народного ополчения, казаки помогли изгнать из России и Москвы поляков, но одновременно захватили часть волостей, пытаясь там закрепиться. Изгнав поместных дворян, они по сути заменили собой это сословие и принялись собирать с крестьян оброк, не гнушаясь грабежами и разорением сёл и деревень. Целые волости пустели. А потому утверждать, что крестьяне бежали в стан своих притеснителей, абсурдно. На Дон в это время уходили шайки разбойников, давно отвыкших от сохи и хлебопашества, вытесняемые правительственными войсками. Большинство из них, привыкнув грабить не рискуя своими головами, остались в верховых городках, совершая разбойные набеги как на Волгу, так и на сопредельные российские территории. По требованию Москвы, и за невыполнение воли Круга, все эти воровские казаки были погромлены Войском Донским.

В 1627 г. атаман Епифан Родилов нанёс им поражение и взял приступом их городок. Все воровские атаманы, согласно Войсковому праву были казнены, а рядовые казаки нещадно биты батогами. Одновременно с войсковым атаманом, царские воеводы усилили натиск на казачьи разбойничьи шайки за пределами Войска Донского. Но смогли окончательно вытеснить или истребить их только к 1630 г.

Перелом в сознании российского населения в отношении казачества произошёл в 1641 – 1644 г., после взятиями казаками сильнейшей турецкой крепости Азова, одного из центров работорговли на черноморском побережье, и Азовского осадного сидения. Именно в эти годы казачество стало символом борьбы с извечным врагом Руси – турками и их союзниками: крымским и нагайскими татарами. Ещё одним из мощных компонентов, беспрестанно пополнявших ряды донцов в 16 – 17 веке, стали торговые и служилые люди русских украинных городов входящих в так называемую Засечную черту. Часть из них, бросив свою службу и поместья, уходили на Дон на весенне-осенний сезон, для совместного похода с казаками за зипунами, часть проживала на Дону по несколько лет.

Казаки встречали служилых и торговых людей очень благосклонно, так как все они были опытными бойцами и значительно усиливали боевую мощь Войска Донского. Царское правительство смотрело сквозь пальцы на уход служилых людей на Дон и практически ни когда не наказывало из за это. Их поместья, земли, а впоследствии и крестьяне, оставались за их владельцами. Их прибывание на Дону, так же рассматривалась как своеобразная служба. Во время правления Ивана Грозного, царь своим указом пересилил на Дон несколько сот городовых казаков, для укрепления Войска Донского.

Значительное обрусение казачества в результате его ежегодного пополнения россиянами, ещё больше укрепляло в из сознании идею защиты Руси и православия. Тем более, что у многих казаков в русских украинных городах находились семьи. Эти семьи, даже если казаки были уличены в «воровстве», не подвергались гонениям. Даже когда Войско попадало в опалу по воле Михаила Фёдоровича и его отца патриарха Всея Руси, казаки оставались верными союзниками Москвы.

Параллельно с усилением Войска Донского, за счёт россиян, шёл другой процесс. Оно пополнялось нагайцами, крымскими татарами, турками, горцами Кавказа, персами. Казаки принимали в свои ряды всех, кто был готов сражаться с ними бок о бок, против их врагов. Причём, в отличие от турок, нагаев, и крымцов, они не требовали отречься их от своей веры. В столице Войска Черкасске, существовала даже станица Татарская, в которой жили казаки мусульмане. Следы этих пришельцев можно и сейчас найти, изучая казачьи фамилии, которые говорят сами за себя: Татариновы, Калмыковы, Нагаевы, Грузиновы, Черкесовы, Евреиновы и так далее. Представители всех этих народов и стали теми «кирпичами» из которого выкристаллизовалось Войско Донское.

Часть 1 Донской хронограф 1380 – 1577 г.

Казаки хутора Средне Митякинского. Слева сидит Беляев Яков Акимович. Фото из домашнего архива автора книги.

Первое упоминание о донских казаках в российской истории мы находим в 14 веке, в « Русской летописи по Никоновскому списку 7, с 338 рукописные ряды», записанное архимандритом Антонием. В нём говориться, что донские казаки из городков Сиротин и Гребни, узнав, что князь Дмитрий Донской собирает войска борьбы с татарами, поспешили ему на помощь и поднесли на кануне Куликовской битвы священные дары: икону —хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребенской: « того ради последи прославился образ Пресвятые Богородицы Донской, зане к Великому Князю Дмитрию Ивановичу Донские казаки, уведавши о пришествии в Междуречии Дона и Непрядвы, вскоре в помощь благословенному Великому Князю и всему православному воинству на побежденье нечестивых агарян вручили».

В связи с этим возникает вопрос, кем собственно были донские казаки: потомками скифо-сармат, тюрками или может быть русскими беглецами? Этот спор длиться довольно давно и на взгляд автора, ни одна из этих сторон не права в своих выводах, но с другой стороны, все они, по своему, правы. Противоречие этих двух утверждений лишь кажущееся.

Донское казачество, как и любой другой этнос или субэтнос, произошло в результате слияния нескольких этнических групп или их осколков, выделившихся в процессе исторического развития так называемых конквисий и консорций. В консорциях люди связаны общностью судьбы: секты, политические и прочие группировки. В конквисиях группы людей объединены однохарактерным бытом и семейными связями. Всё это означает, что в основе донского казачества, лежат отдельные группы торков и берендеев, известных под общим названием чёрных клобуков. Отождествляемых Карамзиным с казаками: « столько обстоятельств вместе заставляют думать, что торки и берендеи, называемые черкасами, назывались казаками.» К ним присоединились уцелевшие семьи и кланы скифо-сармат, хазар, половцев, часть монголов христиан и кавказских горцев. Всю эту разноликую и разноязыкую общность, связанную общностью жизни сцементировали православные славяне, как остатки жителей Тьмутораканского княжества и Белой Вежи, так и искатели удачи: бродники, зверовщики, рыболовы, новгородские и вятские повольники.

Кроме того на Дон и его притоки, впоследствии устремились русские служилые люди: дворяне дети боярские и даже мелкопоместные князья, не довольные своим положением в Московской Руси. Позже на Дон устремились посадские люди, не тягловые безземельные крестьяне и беглые крепостные крестьяне, в поисках вольной жизни и лучшей доли. Да и в самой России 15—16 веков, не тягловые, безземельные крестьяне именовались казаками: «Во первых, мы видим, что заселителями земель можно было всегда найти таких людей, не имеющих собственной земли, собственного хозяйства и долженствующих потому кормиться работаю на чужих землях, при чужих хозяйствах, при чужих хозяйствах, при чужих промыслах, а также бездомные люди назывались у нас казаками». «Соловьёв С. М. История России» Это подтверждается «Уставной Грамотой» великого князя Василия Тёмного к крестьянам Моревской слободы: «Платити им дрова и хоромной лес реками, и им казаком их мыта и явки не давати» Впрочем, эти казаки ничего общего с донскими не имели, за исключением своего названия и вольной жизни.

Второе упоминание казаков в русской истории, собственно как воинских людей, относится к 1444 г., когда татарский царевич Мустафа вторгся в Рязанское княжество и занялся грабежами разорением волостей. Взяв добычу, он хотел уйти в Золотую Орду, как вдруг выпал глубокий снег и ударили лютые морозы. Мустафа повернул коней к Перяславлю Рязанскому, где потребовал от горожан убежища от морозов. Перяславльцы, устрашённые грозным врагом, не посмели отказать татарам и впустили их в город без боя. Узнав об этом, великий князь московский Василий Тёмный, послал против грабителей князя Оболенского с московской дружиной и мордвой. Мустафа, опасаясь восстания перяславльцев, вывел своё войско из города и встал в десяти верстах от него, на берегу реки Листани, где и был атакован с одной стороны конницей и пехотой Московской дружины, а с другой стороны казаками рязанскими и мордвой на лыжах. Началось сражение, в котором, по словам Карамзина «Никогда татары не изъявляли превосходнейшего мужества, одушевлённые словами и примером начальника резались как иступлённые, но русская дружина и казаки одержали верх: «истребив врагов, и победители к чести своей завидовали славе побеждённых».

В 1468 г. Впервые упоминаются казаки московские. Так великий князь Иван 3 повелел своим воеводам, Руно Московскому и Ивану Звенцу-Устюжанскому идти против казанских татар на Каму взяв с собою дружину детей боярских и казаков. Казаков возглавлял атаман Иван Руда, ранее отличившийся при взятии одного из татарских городков, ворвавшись со своими казаками первым. Соединившись в Вятской земле, под Котельничем они шли берегом Вятки, черемисской землёй и далее по Каме, до татарского перевоза, предавая огню и мечу татарские улусы и селения. Татары привычные к набегам и грабежам, растерялись, и не смогли организовать, сколь нибудь сильного отпора. Перехватив в одном месте 200 вооружённых казанцев, русские воеводы, не желая себя бесчестить атакой всех полков столь малочисленного неприятеля, вызвали равное им число охотников, среди которых были и казаки атамана Руды. Охотники без труда разгромили татар, взяв в плен двух мурз. Впоследствии атаман попал в опалу за своевольство.

В середине 15 века, в иностранных источниках упоминаются казаки явно не тюркско-татарского происхождения. Так в уставе генуэзских колоний от 1449 г. на Черном море, говориться о казаках, нападающих на татар и угоняющих их скот. Венецианский купец Барбаро, живший в 1436—1452 г. в Крыму и в России, писал: «В городах Приазовья и Азове жил народ, называющийся казаки, исповедовавший христианскую веру и говоривший на русско-татарском языке». Далее в его записках говорилось, что они имели выборных представителей.