Краткий философский словарь

Г. развертывает сложную иерархию модусов бытия, слоев и сфер бытия. В качестве моментов бытия он выделяет наличное бытие и определенное бытие. В качестве способов бытия – реальность и идеальность. В реальном бытии Г. выделяет четыре слоя: материю, жизнь, психику, дух. Все четыре слоя реального бытия ведут существование во времени. Для всех слоев характерна также индивидуализация – «одноразовость». Существование в пространстве (рядоположенность) присуще только материи. В идеальном бытии Г. выделяет сферу познания (восприятие, созерцание, знание) и логическую сферу (понятие, суждение, умозаключение). Уже в этой абстрактной классификации видно отличие подхода Г. к бытию от традиционных метафизических построений. «Дух» и «идеальное» для Г. не тождественны. Ученый говорит не о «мировом духе», первоначале. Дух-первоначало должен порождать мир, определять структуру познания, логику нашего мышления, действуя одновременно во всех направлениях. У Г. же все эти проявления духа разведены по разным уровням и сферам как формы непространственности, данные человеку то в виде индивидуальной духовной жизни, то в виде деиндивидуализированных структур мысли.

Идеальное непространственное бытие – это бытие покоя и вневременности, запечатленное в математических и логических структурах. Логическое не есть результат абстрагирования идеи структурности от реальности, в которой «есть всё», а мы лишь выбираем из нее нужное нам; это логика субъективизма. Напротив, ощущение бытия рождается из признания изначальной выстроенности его по непреложным законам, которые мы не можем игнорировать и в собственном мышлении. В реальности бытие представлено как непреложность; в идеальном обнаруживается иной лик бытия – бытие как царство возможности. Богатство возможностей в сфере идеального рождает ощущение невозможности для человека, обязанного выбирать.

Структуру бытия, единую во всех слоях, на всех уровнях, определяют двенадцать пар категорий. Космологические категории определяют только природное бытие: реальное отношение, процесс, состояние, субстанция, причинность, взаимодействие, закон и т. д. Категория субстанции присутствует у Г. в качестве формы проявленности бытия только в неорганической природе. Смысл использования понятия субстанция заключается в том, что в нем зафиксировано пассивное противостояние процессу изменения (субстрат); в понятии субстанция присутствует также такая бытийная характеристика неорганических форм, как устойчивость (постоянство), способность противостоять процессуальности, текучести происходящего. Субстанция выражает также динамическую сторону природы (энергию). Более высокие уровни реального бытия выражают и момент устойчивости в формах консистенции и субсистенции. Субсистенция характеризует пассивное сохранение, пассивное сопротивление уничтожению. Она выражена в сохранении энергии даже при ее превращении, при утрате индивидуальности одним из ее носителей. Консистенция, характеризующая живое, предполагает постоянное «трансцендирование», жизнь выходит за рамки одного организма и переходит в другой, сохраняясь при постоянном разрушении субстрата, носителя жизненности.

Дух – это несубстанциональное бытие. Г. интересует в сфере духа момент устойчивости. Устойчивость духовного бытия сконцентрирована в сфере «я». «Я» – это самотождественность, момент постоянства в потоке мыслей и переживаний, возможность соотнесения различных элементов нашего опыта. «Я» как совокупность самоудостоверяющих актов выступает как активное утверждение себя в потоке переживаний, сохранение себя, активное самопроявление. Насколько «бытиен» человек, насколько он способен отстоять себя перед другими, перед миром чужих мнений – настолько он значим для других. В данном случае бытийные характеристики выступают в форме высшей ценности, сознание бытийного человека всегда больше его впечатлений, побуждений. Сознание – это нечто прочное и устойчивое, это его бытие.

В истории бытие проявляет себя как «исторический» дух, как единство культуры. Невозможно противиться историческому духу как бытию, он составляет основу нашей духовной жизни, пронизывает индивидуальное сознание, воздействуя на него через язык, стиль жизни, мораль, искусство. Исторический дух лишен субстратности как пассивности, он несубстанционален, не замкнут в определенные контуры, не обладает качеством автономности.

Критическая онтология Г. – не анахронизм, не создание очередной «мировой схематики». Г. открыто отказывает в применимости понятия субстанция не только к сфере духа, но и к живой природе. Его иерархия модусов, атрибутов, моментов, сфер бытия не есть продукт порождения некоей обособленной субстанции. Бытие не может порождаться, возникать или исчезать, тогда это есть уже небытие. В человеческой жизни бытие как абсолютная устойчивость проявляется по-разному. Человек не может говорить о бытии вне сущего, вне его конкретных форм, вне «онтического» (относящегося к сущему, к предметно-чувственному). Человек может лишь рассмотреть мир под углом бытия, выявить его смысловую структуру. Это абсолютно статический мир, мир непреложности. Человек должен «биться» об острые углы бытийных форм, и эти точки «ударов бытия», моменты обнаружения бытия в человеческой жизни Г. обозначает в категориях субстанции, консистенции, субсистенции, реальности, возможности и т. д. Различные формы «обнаружения бытия» в человеческой жизни как абсолютной устойчивости, непроницаемости, трансцендентности рождают различные формы переживаний «столкновения с бытием». Бытие «сплошно», если вспомнить интуицию бытия Парменида, но нам оно дано как структурность и иерархичность, как способность различения, как «антистановление», не стирающее все границы, не сливающее в одно субъект и объект, но возводящее барьеры, устанавливающее границы.

Свидетельством того, что Г. строит новую, не похожую на традиционные онтологии концепцию, является его анализ категории «возможность». Реальная возможность неотличима от действительности, ибо ее основная «бытийная» характеристика – действенность. Это означает, что возможность определяет наши действия не в меньшей, а может, даже в большей степени, чем действительность: по причине своей неопределенности сила давления бытия на нас в форме возможного усиливается. Неуверенность, надежда, риск, сопротивление, человеческая деятельность в условиях принципиальной непредсказуемости последствий – всё это «знаки бытия» как возможности. Идея структурности, многослойности бытия, таким образом, не есть попытка проникновения в структуру бытия как трансценденции, запредельности. Критическая онтология Г. – это описание границ человеческого мира, его смысловых пределов, попытка упорядочения различных форм столкновения с трансцендентным, закрепленная в человеческом мышлении, деятельности, культуре. Переживание многослойности, структурности мира – это переживание бытия как пространства.

ГЕГЕЛЬ Георг Вильгельм Фридрих (1770–1831) – немецкий философ – объективный идеалист, создатель теории диалектики. Основные сочинения: «Феноменология духа», «Энциклопедия философских наук», «Наука логики», «Философия природы», «Философия духа», «Философия истории», «Философия права», «Лекции по эстетике» и др.

Г. полагает, что в основе всего существующего лежит безличное духовное, активное начало, «абсолютная идея». Деятельность идеи выражается в мышлении, в «самопознании». Но поскольку развитие идеи составляет одновременно и сущность вещей, то самопознание идеи одновременно является и реальным развитием: идея из самой себя порождает, творит вселенную. Творение материальных форм – это одновременно и самопознание. Необходимые мыслительные формы, порождаемые идеей в этой внутренней диалектике, являются и категориями действительности. Развитие идеи – объективный процесс. Развитие мира есть, по сути, самопроявление абсолютного духа, который постоянно раздваивается и в этой раздвоенности вновь возвращается к себе, воссоздавая собственную целостность. Абсолютная идея внутренне противоречива, благодаря чему постоянно изменяется, развивается.

В процессе своего саморазвития идея проходит три этапа. Первый этап – логический, когда она действует в своем «доприродном» бытии, в «стихии чистого мышления», и развивается в форме логических сущностей. На этой ступени «абсолютная идея» выступает как система логических категорий. Эта часть учения Г. изложена в «Науке логики». На втором этапе «идея» превращается («отчуждается») в природу, которая является «инобытием абсолютной идеи». Учение о природе Г. изложил в «Философии природы». Высшей, третьей ступенью саморазвития идеи является «абсолютный дух». Содержание этой ступени раскрывается Г. в «Философии духа». На этой ступени развития идея, обогащенная всем предшествующим развитием, возвращается к себе. получая необходимую конкретность «посредством человека». На этом этапе идея проходит стадии субъективного, объективного и абсолютного духа.

Субъективный дух – это сознание субъекта, не выходящего за рамки индивидуального опыта. Объективный дух – человеческий «родовой» разум, получивший выражение в организациях общественной жизни (в государстве, праве, семье, морали, политике, обществе, экономике). Абсолютный дух – дух свободы, стремящийся познать себя и выразить свою сущность. Он развивается от внешнего чувственного созерцания к представлению и от него – к мышлению в понятиях. Дух, созерцающий себя в полной свободе, есть искусство; дух, благоговейно представляющий себя, есть религия; дух, мыслящий свою сущность в понятиях и познающий ее, есть философия. У искусства, религии и философии в конечном счете одно и то же содержание, разница состоит в форме раскрытия и глубине осознания содержания.

Задача Г. состоит в том, чтобы показать, что только философия способна понять основные законы функционирования человеческого духа. Философское осмысление человеческой культуры есть не просто «инвентаризация» уже созданного богатства; у философии особая миссия. Будучи «квинтэссенцией» культуры, философия доводит человеческую мысль до совершенства, делает ее всесторонней и систематичной. Так с помощью философии абсолютный дух завершает свое развитие. Учение Г., по его мнению, и есть та философская система, которая воплотила все мировые достижения философского духа.

Г. начинает свою «логику» с понятия абсолютного («чистого») бытия, лишенного конкретных характеристик, а потому равного своей противоположности – ничто. Абсолютная идея оказывается тождеством бытия и ничто, которые образуют становление как нечто более конкретное, содержательное, как момент перехода в другое состояние. Первые же три понятия демонстрируют особенность построения диалектики Г. – принцип триады («тезис – антитезис – синтез»). Результат становления – «синтез» – Г. назвал «наличным бытием». Оно присуще реальным предметам.

Следующий этап – разработка структуры наличного бытия. Чтобы предмет мог существовать, быть отличным от другого, он должен быть соединением таких противоположных сторон, как сущность и явление, целое и часть, содержание и форма, необходимое и случайное, качество и количество, возможное и действительное. Результаты познания предмета конденсируются в «понятии» – концепции предмета. Понятие, говорит Г., есть абсолютная творческая мощь, порождающая всё наличное. Все понятия из духовной сферы переходят в сферу материального и начинают жить самостоятельной жизнью. Абсолютная идея «решается из самой себя свободно отпустить себя в качестве природы».

Природа – это идея в своем инобытии. Формы этого инобытия Г. рассматривает в «Философии природы». Все знания о природе можно вывести и из одного понятия абсолютной идеи, считает Г. Однако поскольку существуют специальные научные дисциплины, то нужно лишь скорректировать результаты, полученные в химии, механике, математике, биологии, географии и т. д., чтобы четче выявить движение Идеи в природном мире. В учении Г. философия природы наименее оригинальна и больше всего подвергалась критике. С одной стороны, гегелевская натурфилософия есть выражение крайнего панлогизма, стремящегося из разума вывести законы природы. С другой стороны, Г. вынужден признать, что в природе остается нечто необъяснимое, аналогичное кантовской «вещи в себе»: природа слишком бессильна, чтобы получать определения понятий; она есть царство случайностей, «скучное многообразие форм». Природа – это место, где зародился человек, общественная жизнь, где идея освобождается от своей материальной оболочки и с помощью человека опять возвращается в чистое духовное бытие.

Третью часть системы Г. составляет философия духа. Учение о субъективном духе, состоящее из антропологии, феноменологии и психологии, посвящено духовному развитию индивида в соответствии с интеллектуальным развитием всего человеческого рода. Учение об объективном духе – это взгляды мыслителя на социально-историческую жизнь человечества. Объективный дух здесь выступает как закономерность, стоящая над людьми и проявляющаяся через различные их связи и отношения. Объективный дух в своем развитии проходит три ступени: абстрактное право, мораль, нравственность. Объективный дух наиболее адекватно воплощается в нравственности, которая развивается в формах семьи, гражданского общества и государства. Поскольку государство примиряет все противоречия, то оно как закон, порядок есть высшая форма пребывания объективного духа, это «шествие Бога в мире», сфера подлинной свободы духа.

Всеобщий дух, отдельные определения содержания которого становятся действительностью в историческом развитии, выраженный целостно, есть абсолютный дух. Искусство как первая, несовершенная форма самосознания абсолютного духа является предметом рассмотрения в «Лекциях по эстетике». Искусство рассматривается Г. не как особая форма отражения мира, но как саморазвитие понятия: содержанием искусства является идея, а его формой – чувственный образ. Прекрасное в искусстве есть идея, которая оформилась в действительности и находится с ней в непосредственном единстве. Задача искусства – выявить образными средствами духовное начало в природе и обществе. Если искусство дает духу чувственное выражение, то религия уже является «представлением» абсолютного духа. Религия, в свою очередь, снимается более высокой формой познания абсолюта – философией.

ГЕДОНИЗМ (греч. hedone – наслаждение) – этическая система, которая в качестве высшей нравственной ценности и смысла жизни утверждает достижение наслаждения и необходимость избегать страдания. Противоположен аскетизму. Соответственно, добром в этой системе является то, что ведет к наслаждению или является объектом наслаждения. Само наслаждение понимается по-разному. Есть примитивные чувственные наслаждения, а есть возвышенно-интеллектуальные или эстетические. Проводимый в жизнь последовательно, Г. начинает «саморазрушаться». Г. «нетерпелив», он несовместим с длительной отсрочкой удовольствия, но немедленное воплощение принципов Г. в жизнь, как правило, ведет к активному противодействию со стороны окружающих, а значит, к страданию. Недаром представитель сократической Киренской школы Гегесий считал, что наиболее полным избавлением от страданий и единственно последовательным наслаждением может быть только смерть человека. Другой формой «ухода» от страданий является поиск особого типа наслаждений, уход в иллюзорный мир, мир мечты, мир искусства, поиск «необитаемых островов» (которыми могут стать и келья отшельника, и отдельная квартира). Возможны также различные формы символического удовлетворения искусственно культивируемых потребностей. Примером такого «символического наслаждения» может служить чувство обладания. К сторонникам Г. можно отнести гуманистов эпохи Возрождения (Л. Валла), французских материалистов XVIII в., отчасти З. Фрейда.

Г. внутренне неустойчив, он как бы не решается противопоставить человека природе. Он не ориентирует индивида на идеал, не заставляет мучиться от сознания невыполненного долга, не требует от него наличия волевых качеств, в нем нет нормативности, «должное» оказывается лишь нереализованным «сущим». Поэтому он чаще всего трансформируется в эвдемонизм – этическую систему, в основе которой лежит стремление к счастью (Эпикур), в утилитаризм и прагматизм.

ГЕЛЬВЕЦИЙ Клод Адриан (1715–1771) – французский философ-материалист, последователь сенсуализма Дж. Локка, противник агностицизма, критик идеи бессмертия души и существования Бога. Сочинения: «Об уме», «О человеке, его умственных способностях и его воспитании», «Счастье».

Мышление и ощущение, согласно Г., являются свойствами вечной и бесконечной материи, находящейся в постоянном движении. Основа познания – ощущение, память – это ослабленное ощущение, мышление – деятельность по комбинированию ощущений. Воля направляет человека к получению чувственных удовольствий. Эгоизм – основа его поведения. Эгоистическая устремленность человека проявляется и в познавательной деятельности. Человек размышляет тогда, когда затронуты его практические интересы, или же от скуки. Г. открыто признает пристрастность человеческого разума. Ценность наших идей и поступков определяется, по мнению Г., их полезностью, привлекательностью и поучительностью.

Г. отрицал изначальное неравенство умственных способностей людей, врожденность морального чувства. Основанием нравственных представлений и социальных качеств является интерес. Нравственность не может требовать иного, нежели природа. С точки зрения отдельного человека понятие добродетели – фикция. Добродетель – это лишь обозначение человеческого поведения, эгоистического по своим мотивам, но приносящего пользу обществу. Благо общего есть сумма блаженства его частей. Воспитание должно лишь корректировать индивидуальные эгоизмы, поощряя такое поведение, которое способствует благу общества; прежде всего это поведение, основанное на чувстве чести. Умение сочетать интересы индивида и общества ведет к процветанию нации. Г. выступал за полное уничтожение феодальной собственности, был сторонником просвещенного абсолютизма.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ДЕТЕРМИНИЗМ – учение, согласно которому развитие общества, причины войн и революций, человеческие обычаи, нравы имеют «естественное происхождение» и определяются прежде всего географической средой; одно из проявлений натурализма. Сторонников Г. Д. можно обнаружить еще в древности (Геродот). В Новое время сторонник Г. Д. Ш. Монтескье считал, что власть климата сильнее всех властей. Именно от климата зависят особенности характера, привычки, привязанности людей: «народы жарких климатов робки, как старики, народы холодных климатов отважны, как юноши». К сторонникам этой натуралистической концепции можно отнести также французского государственного деятеля, философа, экономиста XVIII в. А. Р. Ж. Тюрго. Сторонниками Г. Д. в XIX в. были английский историк Г. Т. Бокль, французский философ и историк И. Тэн. Жаркий климат, по мнению Бокля, был причиной рабства в Индии, поскольку особым образом влиял на сознание местного населения. Благодатный климат, тучная почва Голландии, по мнению И. Тэна, определили натурализм и «полнокровность» голландской живописи.

Отечественный мыслитель И. Н. Мечников (1838–1888) полагал, что определяющим фактором в развитии общества всегда была вода, водные пространства. Особенности древних обществ Китая, Египта, Месопотамии определялись освоением великих рек, протекающих на их территории. Это была «речная» цивилизация. Затем возникает средиземноморская цивилизация, особенности которой связаны с овладением морскими пространствами. С открытием Америки возникает глобальная «океаническая» цивилизация.

На принципы Г. Д. опирается так называемая геополитика. Термин этот был введен шведским ученым и политиком Р. Челленом (1846–1922) и означал учение о государстве как географическом и биологическом организме, стремящемся к постоянному расширению. Дальнейшая разработка принципов геополитики была осуществлена немецким мыслителем Ф. Ратцелем (1844–1904). Он выделил народы, наделенные особыми естественными особенностями, в частности «чувством пространства», и стремящиеся к увеличению территории проживания. Основные понятия теории геополитики этого периода – «жизненное пространство», «естественные границы». Внешняя политика государств, согласно этой версии геополитики, в основном определяется географическими факторами (климатом, местоположением, природными ресурсами, темпами роста народонаселения). Современные геополитические версии стремятся отделить геополитику от Г. Д., рассматривают геополитический потенциал страны как один из важных факторов международных отношений.

ГЕРАКЛИТ (VI–V вв. до н. э.) из Эфеса, города в Малой Азии, – древнегреческий философ, считается основоположником диалектики. Гегель писал, что у Г. нет ни одного положения, которое он не мог бы включить в свою систему. Основное сочинение Г. «О природе» дошло до нас не полностью.

Г. отрицал существование неизменного единого бытия, лежащего за миром многого. Становление, небытие не есть лишь форма перехода из одного мира в другой, становление присуще самой первооснове вещей. Такой первоосновой Г. считал огонь – подвижное начало, подчиняющееся внутреннему закону – Логосу: «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим». Огонь – это и первовещество, и разум, и закон, поскольку в основе мира лежит «закономерное беспокойство» огня. Мир не сотворен богами, он постоянно движется, меняется; всё постоянно обновляется, «каждый день новое солнце». Но меняющийся мир не является хаосом; мировой процесс ритмичен, всё имеет свои границы, свою «меру». Даже Солнце не преступает своей меры, иначе его «настигнут Эринии».

Г. кажется недостаточным для объяснения единства мира обращение к первовеществу, и он вводит нечто более абстрактное – порядок, закон как неотъемлемое свойство первовещества. Закон, лежащий в основе мира, должен определять и жизнь людей. За закон народ должен биться, как за свои стены.

Мир единого и мир многого не находятся в трагическом противостоянии, как это можно обнаружить во взглядах Анаксимандра. Основа мира – это «возможность всего», это неопределенная множественность бытия. Источником всеобщего процесса изменений является борьба, столкновение противоположных начал, которое подчиняется закону. Всё происходит через борьбу и по необходимости. Война – отец всего существующего. По словам Г., она одних сделала богами, других – людьми, одних – рабами, других – свободными. В мире всё связано, нет ничего неизменного и абсолютного, всё относительно. Всё переходит в свою противоположность: бессмертные смертны и смертные бессмертны; морская вода для одних чистейшая, для других – грязнейшая; самый умный муж глуп для божества. Всякая борьба, даже борьба по правилам, подчиненная закону, несет в себе элемент свободы. Ее исход заранее не предрешен. Возможность свободы, лежащая в самой основе мира, придает уверенность человеку, «микрокосму». Даже «мировой пожар», которым должен завершиться каждый цикл мирового движения, не есть абсолютное уничтожение. Всякая борьба, всякое соревнование, завершаясь, предполагает возможность повторения.

Душа человека – это «огненная психея»; основа души – огненное вещество. Душе человека присущ логос, сам себя умножающий. Огонь, логос постигается с помощью разума, глаза и уши – плохие свидетели. Хотя мышление обще для всех, к нему способны все люди и законы его едины, не каждый способен к познанию, «природа любит скрываться». Ни слепое следование традиции, ни накопление знаний не могут научить человека мыслить: «многознание не научает уму»

ГЕРДЕР Иоганн Готфрид (1744–1803) – немецкий философ-просветитель, учился в Кёнигсберге, работал в Риге. Прослыл «горячим русским патриотом». Г. – главе протестантской церкви в Веймаре – пришлось услышать немало обвинений в атеизме со стороны лютеранских теологов. В своих сочинениях склонялся к материализму. Увлекался идеями Монтескье, Дидро, Лессинга; был одним из духовных вождей общественно-литературного движения «Буря и натиск». Г. был поклонником Канта, слушал его лекции, затем занял во многом критическую позицию по отношению к его идеям, критиковал априоризм Канта. По иронии судьбы всю жизнь оставался служителем церкви. Основные сочинения: «Исследование о происхождении языка», «О немецком характере и искусстве», «Познание и ощущение человеческой души», «Идеи к философии истории человечества», «Письма для поощрения гуманности» и др.

Основным принципом решения философских проблем для Г. был историзм. Переосмысливая раннего Канта, в первых своих работах Г. заявляет о необходимости исторического рассмотрения литературы, искусства, языка и культуры в целом. «Не один лишь человек меняется в различных возрастах, – нет, время меняет всё. Весь род человеческий и даже мертвая природа, любой народ и любая семья подчиняются одним и тем же законам изменения… Такова же участь всякого искусства и всякой науки: они зарождаются, зреют, цветут и отцветают».

По аналогии с историей развития человечества Г. рассматривает и историю происхождения и развития языка как естественного явления, проходящего этапы детства (образность, метафоричность поэзии), юности (художественная проза) и зрелости (абстракции языка философии). Возникновение языка связано с возникновением и развитием мышления. Благодаря языку разум обретает форму, с помощью языка люди объединяются для труда и общения, с помощью языка осуществляется «наследование» общественного достояния. Благодаря языку стала возможной единая история человечества. Фактически язык рассматривался Г. в качестве субстанционального начала человеческой культуры.

Единый процесс развития природы и общества для Г. был реализацией Божественного замысла, для него была очевидной гуманистическая направленность мировой истории. По мысли философа, мир как единое, непрерывно развивающееся целое в своем развитии проходит ряд ступеней: 1. Организация материи – теплота, огонь, свет, воздух, вода, земля, пыль, Вселенная, электрические и магнитные силы. 2. Организация Земли по законам движения, всевозможное притяжение и отталкивание. 3. Организация неживых вещей – камни, соли. 4. Организация растений – корень, лист, цветок. 5. Животные: тела, чувства. 6. Люди – рассудок, разум. 7. Мировая душа: всё».

Идею историзма, прогресса Г. развертывает на конкретном материале всемирной истории. С его точки зрения, общественное развитие есть естественный продукт человеческих способностей, которые зависят от условий места и времени. Развитие народов составляет единую цепь, где каждое звено связано с предыдущим и последующим. Современное человечество является наследником всего того, что было выработано предшествующими поколениями. Причинами общественного развития являются взаимодействия внутренних и внешних (климат, географические условия) факторов. Главным стимулом развития являются «внутренне силы» – общество как совокупность индивидов. Не в государстве, но в «народе» как целостности видел Г. возможность реализации гуманистических идеалов.

Он явился одним из предшественников современных культурологических исследований. Культура для Г. – это не нечто доступное немногим, но продукт совокупной деятельности людей и одновременно ее стимул. Культура – это труд, наука, искусство, язык, это плод совместных усилий всего человечества. Культура должна равномерно и всеохватно пронизывать законы, воспитание, жизненный уклад всех стран и людей всех сословий. Культура – это характеристика общества, двигающегося по пути осуществления гуманистических идеалов. Отказываясь от традиционного европоцентризма в понимании истории культуры, Г. интерпретирует ее как историю гуманизма от Конфуция и Марка Аврелия до Лессинга. «Мне хотелось бы словом гуманность охватить всё, что я до сих пор говорил о человеке, о воспитании его благородства, разума, свободы, высоких помыслов и стремлений, сил и здоровья, господства над силами Земли». Гуманность соответствует природе человека. Если люди не достигли такого состояния – в этом они должны винить только себя.

Убежденный в поступательном характере исторического процесса, Г. предостерегает от наивной веры в прямолинейность прогресса и приходит к выводу о противоречивости общественного развития. Социально-философские взгляды Г., его философия культуры и языка оказали влияние на развитие последующей философской и общественной мысли. Идеи поступательного развития человечества были трансформированы Гегелем в идею исторической необходимости. Мысли Г. о народе как основе развития истории, о народности в искусстве с энтузиазмом были подхвачены русскими революционными демократами.

ГЕРМЕНЕВТИКА (греч. hermeneutikos – истолковывающий) – философское направление, представители которого полагают, что истолкование, интерпретация есть не чисто познавательная процедура, но форма бытия человека в мире.

Первоначально Г. называли искусство истолкования текстов произведений древних поэтов, символов, иносказаний, затем – библейских текстов. Позже Г. связывают с проблемами перевода древних авторов, с толкованием законов. В качестве родоначальников Г. как теории истолкования называют Аристотеля и Аврелия Августина. В качестве самостоятельного философского направления Г. начала складываться в немецком романтизме (Шлейермахер). К формированию Г. как философского направления непосредственное отношение имеют В. Дильтей, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер. Современная философская Г. связана с именами Х.-М. Гадамера, П. Рикера.

С точки зрения Гадамера, Г. – это не учение о методе познания, это учение о бытии, новая онтология. Реальность, в которой существует человек, есть определенное поле смыслов. Бытие «дано» человеку вместе со своим смыслом. Человеческая жизнь неизбежно является процессом истолкования, выявления смысла – понимания. В труде «Истина и метод» площадкой исследования бытия становится сфера исторического, сфера общения человека с «преданием», с традицией. Задолго до того, как мы осознанно размышляем над своим положением в мире, в обществе, нашему поведению предпослано дорефлексивное «предпонимание», которое и определяет действительность нашего исторического бытия. Каждый предмет, каждое отношение, каждая форма культуры, с которой мы вступаем в контакт, задает логику нашего поведения; мы живем среди «понимательных» вещей. Каждый элемент культуры рассчитан на определенное отношение к нему человека; мы погружены в мир как текст, который «читаем» своей жизнью.

Человеческое бытие как понимание в концепции Гадамера лишено субъективизма и психологизма. Человек не может ни жить в истории, ни понимать историю, если он ощущает себя «интерпретатором-творцом», если он относится к истории как к некоей видимости, которая целиком является результатом его активной, сознательной, постоянно «пересоздающей» мир деятельности, если он сообразно «нуждам момента», своим личным или групповым интересам или во имя «идеалов гуманизма» меняет оценки исторических событий, «переписывает» историю, вкладывает свой собственный смысл в великие произведения искусства. В этом случае пребывание в истории теряет четкие контуры, превращается в набор бытийных трансформаций.

Возможен и другой вариант: осмысливая прошлое, мы не «пересоздаем» его, подтягивая к какой-то точке в настоящем, а погружаемся в это прошлое, вживаемся в него, сливаемся с ним и тогда утрачиваем дистанцию, перевоплощаемся. Сохранить себя во времени – крайне сложная задача. Человек то растворяется во временном потоке, то начинает говорить «от имени Вечности», считая таковой свою собственную ограниченность, растворяя историю в себе.

Современная Г. воссоздает иную модель пребывания человека во времени, в истории. Неподатливость мира-текста по отношению к его творцу и к истолкователю и есть проявление бытия как «вневременности во времени». Данный подход хорошо прослеживается при исследовании Гадамером «классического» в культуре. «Классическое» говорит об отстоянии и недостижимости, его значение устойчиво и непрерывно, сила его «обращения к нам» принципиально не ограничена, как и продолжительность обращения. Философско-онтологический смысл обращения к «классическому» заключается в следующем. Присутствие непреходящего совершенства среди нас свидетельствует о том, что это совершенство – образец именно для нас, мы стремимся его достигнуть; неограниченная сфера его действия – вся наша культура. Мы не можем жить, не отнесясь к чему-то как к образцу, как к «классическому». Это недостижимое есть основа нашего мира, мы не разделены с ним, а объединены в «различении», в непреодолимости дистанции, отделяющей нас от классического. Мы не можем произвольно обращаться с «классическим», перекраивать смыслы, заключенные в нем. Его совершенство в том и состоит, что «классическое» как бы само себя истолковывает, задает способ собственного понимания. Следовательно, «классическое» не только недостижимо; оно сопротивляется отождествлению с иными, поздними его интерпретациями. «Классическое» в нашей жизни – это ощущение законченности, наличия всей полноты смысла, к нему нельзя ничего добавить, приблизить к реалиям современной жизни, оно как бы ведет самостоятельное, не нуждающееся в дополнительных интерпретациях существование, живет «само по себе». «В классическом получает свое высшее выражение всеобщий характер исторического бытия».

Все используемые в Г. категории – «понимание», «дистанция», «традиция» – не есть чисто познавательные категории. Г. – это онтология, рассмотрение форм подчиненности человека времени и попыток его преодоления. На первый взгляд, трудно совместить представление о бытии Парменида, высоко оцененное современной Г., как об абсолютно устойчивом, неподвижном, нераздельном с гадамеровской концепцией бытия как времени. Такие текучие, «беспокойные» культурные формы, как игра и искусство, выступают в гадамеровской концепции в качестве наиболее адекватных форм освоения времени. Но игра, искусство есть попытки освоения человеком того, что не поддается обычному рациональному освоению; применение этих способов есть свидетельство «неподатливости» бытия. Бытие можно представить лишь в формах собственной ограниченности, формах временности. Человек не может свободно двигаться, перемещаться во времени, но он не может и удержаться в одной точке временного потока. Различные циклические концепции времени, представление о времени как об однонаправленном, линейном процессе – лишь человеческий способ расчленения нерасчленимого. Человек не может властвовать над временем. Но он пытается его освоить, жить в нем. Г. и есть форма освоения бытия как времени, а не описание эмоций человека: «что я думаю о времени, какие чувства оно во мне вызывает». Эмоции субъективны и произвольны, Г. же говорит о тех формах, в которых «время говорит во мне», – мне некуда бежать от времени, оно насквозь пронизывает мою мысль, выстраивает мою жизнь. Свой мир, мир культуры человек вынужден строить, подчиняясь «зову времени».

П. Рикер видит проявление онтологического значения интерпретации в изначальной конфликтности типов интерпретации, соответствующих бытийным координатам человеческой деятельности. Сама «деятельность расшифровки» человеческого поведения не отделена от человеческого существования; расшифровывая символы мира бессознательного, мира желаний, человек уже принимает или не принимает желание как основу воления как «деятельности по его воплощению». Тем самым, обращаясь назад, воля придает окончательный смысл бессознательному, миру влечений. Но воля также обращена вперед, к выходу субъекта за собственные границы, воля ведет к трансцендированию, к реализации цели. Конфликтность интерпретации проявляется в дуализме символов, организующих человеческую жизнь. Расширение пространства интерпретации, «сплавление горизонтов» (Гадамер), попытка введения универсального контекста мира сакрального (Рикер) позволит гармонизировать человеческое бытие.

«ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ КРУГ» – циклический характер процесса понимания. Еще Аврелий Августин уловил особенности Г. К.: «верить, чтобы понимать». В Г. К. выражена взаимообусловленность различных познавательных процедур – объяснения и понимания: чтобы понять что-то, необходимо объяснить его, но чтобы объяснить, необходимо сначала понять. К проблемам, возникающим в связи с появлением Г. К., обращались Ф. Шлейермахер и В. Дильтей. Традиционно Г. К. рассматривался в качестве доказательства ограниченности человеческой познавательной способности: понять целое – это понять его части, а понимание частей невозможно без понимания целого. Наши предрассудки, предвзятые мнения предшествуют пониманию и определяют его. В результате, пытаясь проникнуть в мир другой эпохи, мы опять возвращаемся к себе.

Х.-Г. Гадамер несколько по-иному смотрит на Г. К., используя понятие дистанции, классического, традиции, предрассудка. Человек всегда «находит» себя в определенном месте, он смотрит на прошлое из какой-то определенной временной точки. Эта точка «прикрепления ко времени» выражается в «предрассудках» – привязанности к определенной традиции жизни и мысли. Понимание включает не только предрассудок собственной значительности в истории, но и дистанцию – переживание отстояния себя во времени от прошлого. Кроме того, существует еще и «предрассудок завершенности» отношения к прошлому как к законченному, свершенному, тому, что уже «сделано» и что нельзя изменить, исправить.

С помощью этих предрассудков человек укоренен в бытии, понимаемом как время. «Круг понимания, таким образом, вообще не является «методологическим» кругом, он описывает онтологический, структурный момент понимания». Понимание – это обнаружение себя во времени, неподвластном мне. «Предрассудок завершенности» выражает неизменность прошлого. Предрассудок отстояния, дистанции – это дискретность времени, его прерывность, выраженная в чувстве настоящего. Традиция, связывающая уже свершенное и настоящее, есть форма преодоления разрыва, форма связи времен. Свершенное присутствует в нашей жизни уже не просто в качестве классического – мертвого, безвозвратно ушедшего, утраченного, но в качестве истока, начала. Будущее выступает как «сплавление», слияние горизонтов прошлого и настоящего в рамках более значимого целого. Г. К., таким образом, не является кругом, он открыт, разомкнут.

ГЕРЦЕН Александр Иванович (1812–1870) – русский философ-материалист, революционный демократ, писатель и публицист. Мировоззрение Г. сформировалось под влиянием философии Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, позитивизма О. Конта, французских социалистов Сен-Симона, Фурье, Прудона. Основные сочинения: «Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы», «О развитии революционных идей в России», «С того берега», «Концы и начала», «Письма к старому товарищу», «Былое и думы» и др.

В произведениях 1832–1847 гг. Г. стремится найти метод познания, адекватный действительности и воплощающий в себе единство противоположностей природы и человека, материи и сознания, чувственного и рационального, опыта и спекуляции, эмпирии и идеализма. По мнению Г., «история мышления – продолжение истории природы… Законы мышления – осознанные законы бытия». Отсюда вытекает единство онтологии и гносеологии. Свою позицию Г. определяет как «реализм», в рамках которого философия призвана давать общие принципы для построения специально-научных теорий, указывать им направление исследования, предвосхищать их результаты. Выводя логику мышления из развития природы, Г. сталкивается с «неуловимым и непонятным» – со случайностью. «не вытекающей из понятия предмета». Поэтому трагедия человека и заключается в непримиримом разногласии изначальных запросов его духа со слепой природой и властью случая. Именно поэтому «мир живет кое-как… и ищет не устроиться, а забыться». Чтобы «устроиться» человеку в этом мире, необходимо вписать его в историческое бытие. Так появляется основная тема творчества Г. – личность и философия истории.